Читать онлайн «Психосоматика». Страница 46

3. Причиной этого служит социальная цензура. Общество дает поблажку на физическое заболевание и абсолютно не прощает психической ответственности. Патологический феномен отвечает также экономическому принципу выживания в обществе. Общество помогает субъекту, прощая ему физическую неполноценность, однако оно превращается в непреклонного судью, как только речь заходит о психической ответственности. Многие сознательно или неосознанно прячутся под прикрытием соматического недуга, дабы тем самым избежать проблемы психосоциального контраста с обществом.

Без согласия клиента излечение любой болезни невозможно. Лечение непременно представляет собой результат изменения в поведении: отказ от какого-либо убеждения, не разделяемого природой субъекта, и адаптация ментальной линии поведения согласно природной функциональности для субъекта. Психотерапевт должен овладеть искусством постоянного введения в кризис логических стереотипов клиента, с помощью сновидения указывая на противоречивость в его внутренней и внешней логике. Позвольте клиенту даже ошибаться до тех пор, пока он не осознает. Ошибившись четыре-пять раз, он начинает понимать. Оставив его горько переживать последствия своих решений, психотерапевт тем самым откроет путь к зарождению у клиента волевого стремления к изменению.

Несмотря на то, что психотерапевт оказывает оптическое семантическое воздействие на клиента, то есть изнутри стимулирует его жизнеспособность, этого недостаточно до тех пор, пока последний не решит изменить собственные нефункциональные стереотипы, которые не совпадают с интересами жизни. Онтопсихологическая психотерапия вносит коррективы в убеждения клиента, заставляя их слиться воедино с жизненным устремлением онто Ин-се, первичной феноменологией которого является биологическое здоровье.

Выделяют три вида психосоматического смещения.

1. Смещение на собственное тело. Здесь мы имеем обычную картину клинических случаев.

2. Смещение на тело пассивного зависимого. Психическая каузальность субъекта-отправителя соматизируется в другом человеке, с которым у него установлена внутренняя связь и который целиком и полностью настроен на волеизъявление и стремление к захвату, исходящие от доминантного комплекса или от самой сильной части бессознательного доминирующего субъекта. Субъект перекладывает собственную проблему любого толка – экзистенциального или комплексуального – на ближайшего зависимого; ребенок или любимый человек служит органом разгрузки, потому что, даже занимая внешнее положение, воспринимается психикой как часть ее самой.

В случаях, подобных этому, не следует упускать из виду доминирующего субъекта. Если ребенок или предмет любви, симбиотизированный с доминирующим субъектом, будет слишком решительно и резко отрезан от этих отношений, может случиться так, что у последнего сразу ухудшится физическое состояние или откроется острая форма какой-нибудь патологии. Вести работу с субъектом-отправителем в этом случае надлежит с большой осторожностью, без спешки, ожидая понимания с его стороны собственной ситуации и постепенных изменений, переводя в позитивное, продуктивное русло энергию, которую он патологично вкладывал в объект своей любви. Патологично используемая энергия должна быть направлена на реализацию успеха и функционального утилитаризма доминирующего субъекта. К примеру, матери следует не трястись над своим ребенком, а больше заботиться о самой себе, пестовать свой эгоизм: только так мы можем быть уверены, что и ребенок, и мать будут спасены.

3. Смещение в личную экономическую или политическую сферу, в частную жизнь. Широко распространенный и мало изученный тип психосоматики. Многие аспекты жизненных крахов и исторического бессилия на пути экономической самореализации относятся к области психосоматики.

Стереотип субъекта проявляется в социально-экономической конкретике его позиции. Все, что относится к политической, юридической, экономической власти, в реальности координируется определенной специфической интенциональностью самого субъекта: власть не зависит от внешних затруднений. Конечно, временные трудности могут возникать, но когда речь идет о случаях хронического банкротства или политического, экономического, юридического бессилия, причину всегда следует искать в бессознательном волеизъявлении субъекта, подобно тому, как субъект выстраивает собственную неоплазию, преследуя кажущуюся выгодной цель.

Ни одно психосоматическое заболевание не возникает по причине стресса.

Стресс уже являет собой результат, следствие, наблюдаемое в функционировании органа. Не существует такого психосоматического заболевания, причиной которого послужил бы стресс в любом своем проявлении. Стрессовое состояние заметно сразу, и любой достаточно профессиональный врач сумеет дать необходимый для восстановления природного порядка совет. Стресс относится к вторичным проявлениям. В своей личной практике мне ни разу не приходилось сталкиваться со случаями, подтвердившими бы научную теорию, широко распространенную после 1936 года – о стрессе как побуждающей причине психосоматических заболеваний. Даже в многочисленных случаях лечения рабочих и фабричных служащих, страдавших неврозами и психосоматическими расстройствами, возникшими на почве профессиональной деятельности, реальная причина всегда восходила не к рабочим отношениям, а к определенной виртуальной программе, активизированной в среде профессиональной занятости. Лишенный мамы, жены, детей, субъект на своем рабочем месте испытывал кризис заброшенности, страдания, в которых некому было оказать ему привычную поддержку. В определенном смысле, производственные отношения приводили его к вынужденной самоизоляции, превращая его в маленький сегмент поточного конвейера подобно всем остальным: такая ситуация была для него нестерпима.

Абсолютно категорично могу заявить, что тяжелые случаи психосоматических заболеваний – при соблюдении точности значения термина «психосоматика» – никогда в своей причине не восходят к стрессу.

Психосоматическое заболевание служит выражением обмана или некоего ошибочного проекта, направленного против собственного естества или эгоизма.

Это тот обман, к которому ребенок, ради достижения успеха, главенствующего положения, выгоды, начинает прибегать – способ, не предусмотренный ни природным, ни общественным порядком. Возникает ошибочная амбиция.

Все мы были детьми, и каждый из нас прекрасно помнит проблемные ситуации – в школе, в семье, во дворе, требовавшие от нас принятия какого-либо решения. Нам следует помнить и честно себе признаться в том, что самые суровые годы жизни выпадают на период раннего детства. Мы тогда уже все понимали, все доставляло нам страдания, и мы осознавали, что почти всегда дипломатично улыбались, несмотря на внутренний порыв сделать совершенно обратное. Мы прошли через сложнейшие военные действия, сотканные из невидимых баталий. По прошествии некоторого периода каждый ребенок, чтобы быть принятым, научается, усваивая определенный стиль поведения, прибегать к историческому компромиссу. Так он может выжить и двигаться вперед.

Проблема заключается в том, что принимаемое нами за внешнюю, ничего не значащую, поверхностную тактику, в действительности образует систему, конкретным образом синхронизирующуюся с ЦНС. Неполноценность многих людей вызвана фактом неосознанности того, что этот обман, призванный урегулировать собственное экзистенциально-экономическое положение во взрослой семейной среде, упрочивается, фиксируется внутри нас самих.

Болезнь служит выражением некоего проекта, а именно обмана

Мы нашли необходимые уловки, способные обмануть других, чтобы те оставили нас в покое. Речь идет об определенной форме поведения, которая, и нам это известно еще с детства, ложна, но мы верим в этот обман как в спасительный круг, защищающий от нападок других; в действительности же осознаваемая нами ложь преобразуется в возможность внедрения в нашу иммунную систему. Ошибка всех нас заключается в том, что психику, собственный образ мыслей мы воспринимаем как нечто абстрактное, мы не видим в них созидательной функции, нам кажется, что тело существует само по себе. Субъект думает: «А при чем тут тело? Я ем, вот и ему хорошо, и мне!».

Именно эта первая ошибка непонимания того, что тело есть непосредственное слово исключительно психической интенциональности, толкает человека к ложной игре в болезнь. Поскольку усвоенный в младенчестве стиль жизни непрерывно воспроизводится, такое постоянство стабилизируется на уровне нервных клеток. То, что было принято за идею, притворную уловку для обмана других, реально перемещается в область соматики. Например, попробуйте представить себя сегодня без знания выученного когда-то языка: невозможно, хотя вы и понимаете, что само слово не есть мышление. Болезнь служит выражением некоего проекта, а именно обмана, чего-то отличного, направленного против естества и совершенного по доброй воле, более того, даже сакрализуемого всем окружающим миром.