Читать онлайн «Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис». Страница 47

Война дала мощный импульс формированию государственного капитализма во всех воюющих странах. Расширился и укрепился государственный сектор экономики, значительная доля частной промышленности оказалась мобилизованной и милитаризованной, частное предпринимательство, как и взаимоотношения труда и капитала, оказались в той или иной мере ограничены законодательством и нормативами военного времени. Все эти процессы, связанные с ростом роли государства в экономике, подготовили почву для их усиления в послевоенные годы на Западе, особенно в периоды финансово-промышленных кризисов, получив обоснование в теории «кейнсианства». В России все эти процессы, казалось бы, были вполне идентичны. Здесь и ранее в социально-экономической жизни страны огромную роль играло государственное хозяйство (казенные заводы, железные дороги, различные «регалии» и т. п.). Мобилизационный фактор, в виде покровительства частной промышленности в 80–90-е гг. XIX в., а затем военные заказы сыграли заметную роль в развитии экономики. Но эти достижения, как показала война, были относительны. В годы войны отчетливо проявились слабости государственного сектора (малочисленность и низкая производительность казенных предприятий, отсутствие новейших видов производств, развал транспортной инфраструктуры и т. д.). Правительство крайне осторожно относилось к изменениям в торгово-промышленном и рабочем законодательстве, что обусловливалось в значительной мере постоянным напряжением в политической и социальной сферах. Причем если на Западе многие мероприятия по военно-экономическому регулированию проводились по соглашению с предпринимательскими и общественными кругами, опирались на установившиеся традиции, нормы, сформировавшуюся культуру взаимоотношений, то в России они часто встречали со стороны и буржуазии, и трудовых слоев настороженное и даже враждебное отношение. Не случайно меры правительства по ограничению коммерческой свободы, введению контроля над деятельностью предприятий, ограничению предпринимательской прибыли, по усилению государственного сектора экономики вызывали недовольство предпринимателей, требовавших и в годы войны продолжения политики покровительства частной промышленности. Соответственно власть с недоверием и опаской относилась к возникшей системе военно-регулирующих органов, особенно Совещанию по обороне, рассматривая это прежде всего как уступку предпринимателям и «общественности». Потому, применяя термин «государственный капитализм» к России, видимо, следует иметь в виду его особенность — здесь власть до 1917 г. по сути своей была социально чужда предпринимательской массе, фактически даже антибуржуазна, а так называемая «деловая» буржуазия в массе своей не созрела до понимания общегосударственных интересов. Общая социально-политическая напряженность в стране разразилась февральским переворотом, которому, однако, не суждено было стать для страны созидательным.

Российская империя начала XX в. отличалась быстрой демографической и социальной динамикой. Бурный рост численности населения сопровождался прогрессивными явлениями в его воспроизводстве, семейных отношениях, усилении социальной мобильности, урбанизации. Под влиянием революции 1905–1907 гг. был сделан важный шаг в преодолении сословного неравенства в стране. Развитие крупной фабрично-заводской промышленности, железнодорожного транспорта, торговых и финансовых отношений, особенно в период предвоенного экономического подъема 1909–1913 гг., способствовало дальнейшему складыванию классов капиталистов и наемных рабочих. В аграрном секторе, в среде крестьян и помещиков-аграриев, процессы классообразования шли гораздо медленнее, но были ускорены столыпинской аграрной реформой, мобилизацией земли, развитием частнособственнических отношений. В составе формировавшегося среднего класса преобладали «старые» средние слои в лице ремесленников, мелких и средних предпринимателей и торговцев, но он быстро увеличивался под влиянием промышленного развития, роста образования и других факторов а именно благодаря появлению новых представителей — интеллигенции, служащих, управленцев.

Хотя к 1914 г. российское общество представляло собой сословно-классовое общество переходного типа, в составе которого преобладали низшие слои населения при незначительности средних и высших его групп, наличия целого комплекса противоречий между ними, главным направлением социального развития страны в начале XX в. был прогрессивный процесс перехода от традиционного, аграрного, к современному, индустриальному обществу.

Первая мировая война не только прервала этот процесс, но привела к кардинальным изменениям во многих направлениях общественного развития, что способствовало возникновению Российских революций 1917 г.

По мнению исследователей, демографическое развитие России в конце XIX — начале XX в. происходило в рамках так называемого первого демографического перехода, под которым понимается движение от традиционного к современному типу воспроизводства населения. В его основе лежит снижение уровня рождаемости и смертности, в том числе в детском возрасте, увеличение средней продолжительности жизни, переход от патриархальной к нуклеарной семье и как результат этого процесса — снижение естественного прироста населения{436}.

Эти общие для разных стран процессы имели в России свою специфику. По данным Центрального статистического комитета (далее — ЦСК) МВД, коэффициенты рождаемости, смертности и естественного прироста (разницы между родившимися и умершими) в промиллях (число родившихся, умерших и оставшихся жить в год на 1000 жителей) выглядят в среднем по периодам следующим образом{437}:

Таблица 1 Периоды Коэффициенты в промиллях (‰) родившихся умерших естественный прирост 1871–1880 50,0 36,2 15,8 1881–1890 48,8 34,5 14,3 1891–1900 48,7 32,8 15,9 1901–1905 47,7 31,0 16,7 1906–1910 45,3 29,2 16,1 1911–1913 44,1 27,2 16,9

Таким образом, снижение рождаемости и смертности в России налицо. Однако по сравнению с другими странами эти показатели очень высоки. Так, например, в период 1901–1905 гг. уровень рождаемости в Германии равнялся 34,8‰, во Франции — 21,3‰, в Англии — 28,1‰, в Италии — 32,4‰ и даже в Болгарии и Сербии был меньше, чем в России, — соответственно 40,9‰ и 38,8‰. К тому же падение уровня рождаемости на Западе началось раньше, чем в России{438}. Россию отличала также неравномерность демографического перехода в региональном и социальном отношениях. Более отчетливо тенденции к снижению рождаемости и смертности проявились в центральных и западных индустриально развитых районах. Притом они касались преимущественно городского населения и отдельных социальных слоев (дворянской и разночинской интеллигенции, некоторых групп мещанства){439}.

Установив понижение рождаемости по губерниям Европейской России с востока на запад (почти втрое), Л.И. Лубны-Герцык связывал это с вытеснением общинной формы землевладения подворной именно в западных и юго-западных губерниях. Коэффициент рождаемости в период 1911–1913 гг. составил в Курляндской губернии 19,5‰, в Лифляндской — 24,4‰, в Петербургской — 27,8‰, Московской — 36,7‰, в то время как в Костромской — 45,6‰, Самарской — 55,8‰{440}. Одновременно преобладание традиционного типа воспроизводства населения с возрастающими показателями рождаемости и смертности имели место на Кавказе, в Сибири и Средней Азии{441}.

Несмотря на успехи медицины, влиявшие на понижение смертности, детская смертность в России также оставалась очень высокой: и в конце XIX в., и накануне мировой войны младенцев до года умирала четвертая часть, а к 15-летнему возрасту — почти половина родившихся.