Читать онлайн «Ленин». Страница 79

Они будили жителей деревни и выволакивали из хат на митинг. Напуганные, слушали они угрожающую речь комиссара, мало что понимая, потому что был это чужеземец – латыш, плохо владеющий русским языком. Поняли однако, что разговор шел о «бедноте» и каком-то контрреволюционном заговоре, совершенном крестьянами. Поняли полностью, когда комиссар приказал стать в шеренгу и, отсчитывая каждого пятого, ставил отдельно.

Один из солдат объяснил:

– Товарищи крестьяне! Те люди станут заложниками и будут расстреляны, если вы не выдадите своих соседей, которые убили безземельных товарищей, требующих землю.

– Землю мы им дали. Они нас обкрадывали, забирая коров, коней, плуги… Нет у них такого права! – воскликнул стоящий среди заложников деревенский комиссар.

– Как это?! – заорал командир отряда. – Не знаете, что частная собственность была уничтожена навсегда? Все есть общее. Ну! Буду считать до трех. Говорите, кто из вас принимал участие в битве.

Крестьяне опустили головы и молчали мрачно.

– Раз… два… – считал приезжий комиссар, вынимая из кобуры револьвер. – Три!

Никто не вымолвил слова. Стоящий у заложников агент ЧК приложил ствол револьвера к уху деревенского комиссара и выстрелил. Крестьянин с раздробленной головой рухнул на землю.

Крестьяне поняли ситуацию полностью. Тотчас же начали бормотать между собой и толкаться локтями.

Из рядов вышло восемь крестьян и, сняв шапки, бормотало неуверенными голосами:

– Простите, товарищ комиссар! Мы не знали и защищались от насилия. Как-то получилось, что тех убили, а других покалечили… Простите!

Комиссар кивнул солдатам. Они окружили стоящих перед шеренгой крестьян и увели за село. Крестьяне провожали их злыми мрачными глазами, бабы выли и причитали, испуганные дети плакали.

Немного погодя ударил залп. Солдаты вернулись одни.

– Похороните тех позже! – крикнул комиссар. – А теперь запомните, что декреты существуют для того, чтобы их выполняли!

Крестьяне молчали, угнетенные и испуганные.

Комиссар продолжал дальше:

– Вы должны сейчас выбрать новый Совет для своей деревни. Власть выставит своих кандидатов.

Он развернул лист бумаги и прочитал исключительно фамилии безземельных крестьян – ненавидимой, презираемой «бедноты», бывших арестантов, бродяг, нищих.

– Кто протестует? – спросил комиссар, поднимая револьвер.

Никто не отозвался.

– Выбраны единогласно! – закончил комиссар церемонию «свободных и непринужденных» выборов и приказал привести коня.

В течение целого часа пребывания Григория Болдырева в деревне Апраксино правила «беднота». Власти поделили жителей на богатых, или «кулаков», и на «середняков». Началось с отчуждения богатых крестьян, а когда с ними закончили, приступили к реквизиции излишков скота и имущества, принадлежащего «середнякам».

Продолжалось это достаточно долго. Новые владыки, ничего не боясь, надеясь на помощь соседнего города, забирали отобранных у соседей коров и предметов для города, где меняли добычу на водку, новую одежду, лакированные ботинки или проигрывали ее в карты. Деревня быстро разорялась. Крестьяне со страхом ждали прихода весны и начала полевых работ.

Не было у них зерна на посев, ни добрых плугов и коней…

Суровая северная зима покрывала поля, улицы и хаты деревеньки толстым полотнищем снега. Крестьяне не выходили из домов, боясь показываться на глаза распоясавшейся «бедноте», постоянно пьяной, бесстыдной, наглой. С отчаянием смотрели они на пустые полки, размещенные в правом углу изб под потолком, и вздыхали.

Стояли там некогда иконы Спасителя, Богородицы, Святого Николая Чудотворца, яркие иконы с окладом из блестящего металла, на которых зажигались и мигали искорки от горящих перед ними масляных лампадок и восковых свечей. Преследуемые властью за веру в Бога, крестьяне спрятали их в подвалах, где хранили картофель и квашеную капусту. Под бременем тревоги и несчастий вынимали по ночам святые иконы и ставили на прежних, принадлежащих им местах, зажигали свечки и, отбивая поклоны, умоляли о прощении и милосердии.

Молитвы были короткие, ничего не значащие, упорные, рабские:

– Боже, смилуйся! Боже, смилуйся!

И так без конца – десятки, сотни лихорадочных однообразных стонов, прерываемых глухими ударами колен и голов об пол, тяжелыми вздохами и шорохом рук, которыми выводился знак креста, крепко, отчаянно прижимая свои пальцы ко лбу, плечам и груди.

Иконы со Святым Николаем воскрешали в памяти царя, который, брошенный всеми, погиб от руки власти рабочих и крестьян. Был он для народа Божьим Помазанником, земным Богом, ненавистным, но полным извечного обаяния.

– Это кара Божья за него, за царя-батюшку! – шептали крестьяне со страхом и вытаскивали спрятанный в щелях между балками стен закопченный, пожелтевший портрет Николая II, ставили его между иконами и снова били поклоны, вздыхали и скулили жалобно:

– Боже, смилуйся над слугами Твоими! Боже, смилуйся! Боже, смилуйся!

Едва начинала лаять собака на улице и раздавались отголоски шагов, в поспешности они стягивали с полок святые образа и портрет царя, втискивали между картофелем, своей льняной пряжей, балками дома или под пустые кадки и камни, задували свечки и тревожно высматривали приезжего.

Изредка, скрываясь между сорной травой овощных огородов и в зарослях над яром, продирался в деревню странствующий нищий, избегая встречи с комиссарами, входил в первую с краю хату, начинал разговор, изучал, пробегал острым, подозрительным взглядом каждое лицо, каждую пару глаз, задавал хитрые вопросы, вздыхал, проникался страхом, удручал ужасающими проповедями, ввергал в пучину отчаяния, намекал о чем-то неопределенном, тайном, и, изучив людей, прокрадывался позднее от хаты к хате и, боязливо оглядываясь, шептал быстро, как бы опасаясь, что не хватит времени.

Были это грустные, страшные рассказы. Клочки, крупинки правды тонули во мгле домыслов и тайной, мистической фальши.

– Страшные знаки показались на небе… Крест, низвергаемый змеей… меч огненный… бледный наездник на рыжем коне. Ангел с дымящимся подсвечником. Антихрист пришел и заложил на земле свое государство. Видел его во сне благословенный отшельник Аркадий из Атоса. Два тот Антихрист имеет обличия: одно Ленина, другое Троцкого…

– Боже, смилуйся над нами! – вздыхали крестьяне.

– Сначала Антихрист поднял руку на помазанников Божьих. Умер уже смертью мученической наш царь несчастливый, брошенный слугами неверными, скоро, видать, падут в прах цезарь австрийский, цезарь немецкий, а после них другие. Царя, мученика, убили… и голову его послали в Москву… в Кремль. Ленин плевал на нее, и Троцкий плевал, а потом в печи сжигал. Когда они это делали, буря страшная безумствовала и всех в ужас погрузила. В Кремле пугала позже, в течение девяти дней. Красноармейцы видели блуждающие по ночам бледные, гневные, зловещие призраки… Патриарх Филарет… Первый царь Михаил Федорович… царь Иван Грозный… Убитый татарином Годуновым Димитрий, младенец… суровая царевна София… могучий Петр Великий с тяжелой палкой в руке. Позднее кара Божия настигла Ленина. Раненный выстрелом, умирает. Видения имеет кровавые, мечется, срывается с ложа и воет по ночам: «Спасите, захлебнусь кровью… уже заливает весь Кремль!». Верные солдаты спасли в Екатеринбурге молодого царевича и царевну Татьяну, ту, которая милосердная была для раненых солдат. Монах из Валаама Флориан вывез из Алапаевска останки убитой милой Богу Великой Княгини, набожной монахини Елизаветы Федоровны, и похоронил ее недалеко от Иерусалима, в Святой Земле. У ее могилы чудеса появляются: выздоровления больных, пророчества ясновидения, утешение отчаявшихся. Наследник трона, царевич Алексей, скрывается в Сибири и находится под опекой славного вождя Колчака, который скоро выгонит большевиков за Урал и на Москву пойдет. Французы и англичане уже в Мурманске, в Архангельске, Одессе и помогают нашим…

Говорил и говорил, разнося тревожные и запутанные вести по угнетенным деревням, живущим в отчаянии и страхе.

Пробегали Россию какие-то старухи, страшные, прокаженные, лишенные носов и губ, полубезумные. Шелестя охрипшими, съеденными болезнями горлами и потрясая руками над седыми, растрепанными головами, шипели, как совы:

– В Киевской Лавре большевики повыбрасывали из могил останки божьих святых, черепа и кости умерших отшельников, в течение веков сочащиеся благовонием, иконы чудесные, осквернили святыни и сожгли. Латыши, финны, венгры и китайцы мучают, убивают епископов и попов, вешают монахов на придорожных деревьях, садят на кол, над монахинями делают безобразия… В день Пасхи стреляли по патриарху Тихону, и он, хотя раненый, не прервал богослужения и произнес громким голосом: «Христос воскрес, аллилуйя!», кровь свою Богу Отцу и Сыну Его со слезами пожертвовал! Антихрист властвует, владыка всякой греховности и злобности дьявольской. Знаки видимые и голоса тайные призывают: «Поднимайся, Народ Божий, потому что в нем только сила, надежда и спасение!».