Читать онлайн «Глазами любопытной кошки». Страница 73

Разговор зашел о политике, и Абдулла раздраженно бросил:

– Даже не начинай.

Вместо этого он сменил тему и заговорил о сексе, в частности об операции по восстановлению девственной плевы, благодаря которой женщины снова становятся «девственницами», и после полового акта у них идет кровь. В брачную ночь невеста должна доказать свою невинность. Запачканную кровью ткань затем показывают родственникам со стороны невесты и жениха.

– Большинство невест невинны, но если это не так, то на помощь приходит операция по восстановлению плевы. Процветающий бизнес! Самая меньшая из неприятностей, которая ждет девушку, если муж не увидит кровь, – ее брак будет аннулирован, и ее вернут родителям, а семья будет опозорена. Вообще-то отец или брат обязаны убить ее, чтобы спасти семейную честь.

Знаменитые «убийства чести» давно запрещены королевским указом. Однако подобные случаи все еще имеют место быть, ведь традиции глубоко укоренились. Ежегодно за убийство дочерей арестовывают несколько человек.

Вернувшись в гостиницу, я открыла местную «Таймс». В статье говорилось о женщине, чьи мать и сестра зарубили ее топором на следующий день после того, как она родила внебрачного ребенка. Затем женщины пошли в ближайший полицейский участок и признались, что совершили убийство ради спасения чести. «В текущем году это уже девятое „убийство чести" в Иордании», – говорилось в газете. Я удивилась, что убийцами были мать и сестра, а не брат или отец, но больше всего меня поразило то, что сексуальная жизнь женщины в мусульманском мире часто не является ее личным делом.

В Иордании объявили траур по жертвам войны в Ливане, и почти все культурные мероприятия были отложены. Я очень ждала ежегодного фестиваля культуры и искусств в Джераше – праздника, который длился неделю и проходил в руинах греко-римского города в предместье Аммана. Однако его отменили.

Я оказалась в городе, где буквально ничего не происходило. Я была здесь впервые и почти никого не знала. Конечно, люди по-прежнему устраивали свадьбы и семейные праздники, но я не знала, как туда попасть. Каждый день я штудировала «Таймс» в поисках хоть каких-нибудь мероприятий. Иногда мне казалось, что я хватаюсь за последнюю соломинку, однако мне действительно удавалось находить что-нибудь интересное.

Королевское кинематографическое общество устраивало показ независимого кино во дворике своего здания. Иорданцы и экспаты пришли сюда в таком количестве, что смотреть кино можно было только стоя. Из-за технических неполадок тридцатишестиминутный фильм начался примерно в то время, когда должен был кончиться. А до его начала нас развлекали многократно повторяющимся коротким мультиком про исполнительниц танца живота и ночные клубы с участием пьяниц и мафиози. «Так вот что думают люди, когда я говорю, что работаю танцовщицей», – подумала я.

Долгожданный фильм, снятый молодой иорданкой, назывался «Осторожно, оклики». Этим фильмом женщина-режиссер пыталась привлечь внимание к проблеме приставаний на улице, особенно к тому, что она называла «непристойными окликами». Мне эти приставания показались довольно невинными. Распалившиеся под действием гормонов ребята из Нью-Йорка и Майами кричали вслед слова и похуже. Однако для арабских женщин эти непрошеные комментарии, безусловно, являлись оскорблением. Мужчины в фильме говорили одно и то же: «женщины сами хотят, чтобы к ним приставали, иначе не одевались бы так броско»; «они должны одеваться скромнее»; «зачем столько краски на лице? Косметика только для дома». Единственное, что в их глазах не могло оправдать окликов на улице, это противоречие таких домогательств исламу и вероятность, что нечто подобное случится с женщиной из их собственной семьи.

Создательница фильма отвела одного парня подросткового возраста поговорить с шейхом. «Что бы вы почувствовали, если бы кто-нибудь крикнул подобное вслед вашим сестрам или матери?» – спросила она его. Молодые иорданки, которые недавно начали носить платки, заявляли, что приставания все равно продолжаются.

Герои фильма долго обсуждали представление о женщине как о собственности. Если рядом не присутствует мужчина, женщина считается доступной. Мужчины жаловались, что их считают слабаками, если они не встают на защиту женщин, которые идут с ними рядом, – пусть даже «обидчик» всего лишь хотел пообщаться. Среди зрителей был один американец, который рассказал, что как-то работал с группой женщин из Штатов и к одной из них подошел какой-то мужчина. Позднее босс-иорданец сделал американцу выговор за то, что тот никак не отреагировал.

После показа мы разговорились со светловолосой француженкой по имени Анжелика. Она была журналисткой и мамой шестимесячного малыша, но кольцо на пальце не отпугивало толпы цеплявшихся к ней мужчин. Мне ни разу не кричали вслед непристойности, хотя я уже получила немало предложений руки и сердца от незнакомых мужчин. А бывало, что женатые мужчины притворялись неженатыми и приглашали меня на ужин – без жен, разумеется.

Главное иорданское слово – еда. Сотрудники отеля «Палас» после ночной смены приносили с собой хумус[42] и фуль и настаивали, чтобы я поела с ними. Когда я приближалась к кондитерской Мустафы, я переходила на другую сторону улицы, иначе потом я бы мучилась из-за количества поглощенных калорий. Моим любимым блюдом стал менсеф – высушенный йогурт, который добавляли при жарке баранины и затем подавали с желтым рисом. Если кто-то рядом готовил менсеф, а мой живот был уже полон, для этого йогурта всегда находилось местечко.

Я надеялась, что мне удастся избежать главной иорданской «опасности» и я не вернусь домой похожей на бочку с хумусом. С такими мыслями в голове я поспешила в «Фитнес Ван» – новый модный фитнес-клуб рядом с гипермаркетом «Мекка», о котором все только и говорили. Хотя мало кто из иорданцев понимает по-английски, рекламные листовки и карточки клуба были написано именно на этом языке, что характерно для западной части Аммана: реклама на английском нацелена на исключительную клиентуру, а не на всех. Многие люди говорили и общались по-английски, а в некоторых офисах вся работа шла на иностранном языке. В восточной части Аммана говорили и писали только по-арабски, хотя некоторые вывески были и с переводом на английский.

В Аммане никто не пользовался адресами с названиями улиц, и я просто спрашивала дорогу. Когда я брала такси в незнакомый район, то обычно вручала водителю карточку с адресом. Поскольку на многих карточках писали по-английски (например, на визитке фитнес-клуба), я позвонила по сотовому администратору клуба и дала трубку водителю.