Читать онлайн «Глазами любопытной кошки». Страница 45

– Молодые девушки из Сивы копируют танцевальные движения из египетских телешоу, а под сиванскую музыку никто уже и не танцует.

Рашид оказался единственным из моих знакомых гидов, у кого были визитные карточки, адрес электронной почты, который он регулярно проверял, и мобильный телефон – с ним он не расставался. Я не знала, можно ли ему доверять, так как его часто видели увивающимся за Рико, горластым дельцом из Александрии, который говорил хриплым голосом и вел себя как гангстер из второсортного кино. В тени Рико вечно крутился еще один полный неказистый парень в штанах, спущенных настолько, что наружу торчала резинка трусов. Оба они говорили по-английски, как крутые ребята из боевика, пересыпая свою речь нецензурными словами. Вокруг них вечно увивалась шайка местных, в том числе и Рашид.

С самого моего приезда в Сиву Рашид предлагал отвезти меня на джипе к местным женщинам на урок вышивания, но мне не хотелось попасть в очередную переделку, и я сомневалась. Однако желание открыть для себя еще один аспект жизни сиванок оказалось сильнее страхов, и я решила рискнуть.

Мы выехали на джипе далеко за пределы города, и я занервничала:

– Я думала, это в Сиве.

– Нет, – ответил он, – в Мараки.

Мы пронеслись мимо недостроенного отеля и гор, направляясь в сторону греческих и римских гробниц. Рашид почувствовал мое беспокойство.

– Вы мне не доверяете, – заметил он, глядя, как я съехала на край сиденья.

Мы очутились в маленькой деревушке и вошли в традиционный глиняный дом с лабиринтами пустых комнат. Нас поприветствовали мать Рашида, его сестра и другие родственницы. Меня отвели в комнату, где на полу сидели десять девочек-подростков. Они учились вышивать на квадратиках муслина размером примерно десять на десять дюймов[25]. Мы познакомились: многих звали Фатмами и Лейлами, и я узнала, сколько кому лет. Меня спросили, замужем ли я, и они по очереди ответили, обручены ли сами. С каждым новым визитом к женщинам я узнавала новые арабские слова, например гхани (они хотели, чтобы я спела). Я попыталась объяснить, что им лучше не мучиться, слушая, как я пытаюсь петь.

Одна девочка взяла пластиковое ведро и начала играть на нем, как на барабане. Платки повязали на бедра, и мы принялись танцевать по очереди. Эти девочки исполняли танец живота совсем иначе, у них он был более приземленным, в африканском стиле. Видимо, по сравнению с сиванками, они меньше смотрели телевизор. Их музыкальность оказалась очевидна – достаточно было услышать, как одна тринадцатилетняя девочка запевает песню и бьет в барабан. Она меня ошеломила. Их сильные, глубокие грудные голоса совершенно не соответствовали западным представлениям о ближневосточных женщинах как о робких, загадочных существах под покрывалами. Мать Рашида говорила, а он переводил:

– Танец обычно исполняют пожилые женщины, и не каждый день, а только по праздникам.

Они меня заинтриговали, но, к сожалению, мне так и не довелось это увидеть.

Две девочки показали мне сад и захотели снять меня на камеру. По традиции им нельзя было сниматься, но им очень нравилось возиться с моей камерой. Расслышав нецезурную английскую брань, я поняла, что где-то рядом Рико со своим подхалимом. Трудно придумать худший способ испортить атмосферу этой чудесной маленькой деревушки! Или они пытались произвести на меня впечатление, или им просто доставляло удовольствие слушать собственные ругательства, ведь девушки не понимали, о чем они говорят, и не обращали на них внимания.

А Рашид оказался милым парнем – пожалуй, самым приятным представителем сиванской туристической индустрии. Когда я вернулась в Египет с группой танцовщиц, мы наняли его в качестве гида.

В городе под началом итальянки Елены работала целая мастерская, полная молодых женщин. Они украшали блестками джинсы и вышитые блузки для итальянского дизайнера Тони. Отчасти благодаря ему сиванская вышивка проникла на подиумы Европы. Хотя я никогда не встречалась с Тони, я знала, что он являлся главным заказчиком сиванских вышивальщиц. Но в этой мастерской все делали не в сиванском стиле. Это была другая вышивка с современными узорами. Когда я вошла сюда, чтобы поговорить с Еленой, все прекратили шить и начали меня обсуждать. Иностранка с волосами, заплетенными в две косички, – мой вид вызвал у них восторженные визги. Мне всегда казалось, что две косички носят американские индейцы, но в Сиве такая прическа тоже считается традиционной, поэтому женщины часто спрашивали меня, сама ли я их заплела или мне помогала сиванка.

На окраине города высятся на редкость уродливый «олимпийский» стадион и недостроенная бетонная коробка пятизвездочного отеля – провалившиеся правительственные проекты по привлечению туристов в Сиву. В соседнем здании из металла была фабрика по производству ковров. Надеясь встретить еще женщин, я забрела на фабрику, где работали одни девочки-подростки – это одна из первых попыток египетских военных задействовать женщин в производстве. На страже стояли солдаты, а коренастый бригадир сидел и следил за работой десятков девочек от пятнадцати до восемнадцати лет. Они были еще не замужем. Они с огромным интересом смотрели на меня и чуть не подрались во время спора, за чье веретено меня усадить. Я попробовала завязать несколько узелков, назвала свое имя, возраст, семейное положение. В общей сложности здесь работали около двухсот женщин – красили шерсть и ткали ковры. Когда я спросила про орнаменты, бригадир-египтянин ответил, что узоры не сиванские, их придумывает он. Перерыв в монотонной работе, вызванный моим присутствием, так возбудил взбалмошных девчонок, что фабрику охватил настоящий хаос. Спустя некоторое время я заметила: солдаты холодно поглядывают на меня – и сказала: Мас саляма («До свидания»).

Однажды холодной ночью я не спала до трех утра: печатала на компьютере и танцевала под свою новую любимую песню с Занзибара. Я легла, но в голове кружились мысли. Где пройдут мои следующие сорок дней? Я планировала отправиться в Иран, но мне никак не могли сделать визу. Вариантов была масса, и оттого принять решение оказалось особенно трудно.

Дункан, муж Пенни, предложил совершить сорокадневный переход на верблюдах из Судана в Каир. Оказывается, есть вариант специально для путешественников-экстремалов, а есть и настоящий переход, когда верблюдов переправляют на каирский рынок. Но сейчас был не сезон.

Фарид поведал мне об одном ливийском оазисе, где все живут только музыкой и танцами. Но тогда мне пришлось бы застрять в Каире в ожидании ливийской визы.