Читать онлайн «Глазами любопытной кошки». Страница 44

Я спросила, что думают женщины об их проделках. Но, разумеется, в устах мужчин сильный пол выглядел совершенно невинным. Вместе с женщинами я могла шить, печь хлеб и танцевать, но чтобы спросить их о чем-нибудь, кроме имени, возраста и семейного положения, мне нужен был переводчик-мужчина. Поэтому здесь мужчины были моим окошком в мир женщин. Если бы эту книгу писала женщина, говорящая по-арабски, возможно, и удалось бы открыть некоторые тайны сиванского слабого пола, но пока они остаются под покровом.

Ричард, англичанин, сидевший с нами у костра в «Палм Триз», был фотографом, он специализировался на съемках футбольных фанатов. В Каире как раз заканчивались игры панафриканской сборной – это что-то вроде суперкубка. Посетив несколько матчей, Ричард поехал в Сиву и здесь снимал на камеру мужчин, которые болели за свою команду в кофейнях. В тот вечер египетская сборная выиграла, и кофейни буквально взрывались восторженными криками.

Был у Ричарда и еще один проект: он снимал изобилие воды посреди пустыни. Ему хотелось узнать, какие действия предпринимаются, чтобы замедлить водный поток. Он впервые задумался об этом, купив в английском Бристоле бутылку воды из Сивы.

Оказалось, что на заводе за городской чертой производится ни много ни мало сто тысяч литров воды в день, которую затем продают по всему Египту и на европейских рынках. «Воду в Европу привозят из Сахары – ну не странно ли?» – подумал он, а затем узнал, что в Сиве вода есть в избытке. В основном она соленая, и ее не продашь. Однако минеральная вода из глубокого ископаемого источника считается чистейшей в Египте. Водяной завод в Сиве делает очень хороший оборот, а кроме него, есть еще одна компания по производству воды – «Хайят» («жизнь»). Меня успокоило, что они берут воду не из Нила!

Я задумалась об этом противоречии: в Банда-Ачех, окруженном водой, выпадает много осадков, но тем не менее там существует дефицит пресной воды, достигающий критических показателей, а здесь – водное изобилие в самом сердце пустыни Сахара. Основной метод ирригации – затопление – приводит к проблемам в дренажной системе. Излишки воды остаются в почве, что вызывает заболачивание земель и приводит к накоплению солей. Веками крестьяне использовали одни и те же методы, но много людей приезжает издалека, и их новые проекты нарушают баланс экосистемы.

Водитель из нашей гостиницы, который возил нас с Лоррейн и Кристофом на экскурсию в гробницы пару недель назад, подошел ко мне и сказал:

– Помните, мы ездили на мой участок и вы видели рабочих в униформе?

– Да, – ответила я.

– Это были люди из правительства. Они зацементировали мой колодец. Я строил его четыре года.

Быстрые темпы развития привели к тому, что грунтовой воды стали потреблять все больше. Последствием этого является постоянное снижение уровня подземных вод, которое приводит к истощению водоносного слоя и повышению солености грунтовых вод, что губительно для посевов. Цементирование колодцев – один из способов, при помощи которого правительство пытается контролировать проблему воды, вызывающую тревогу экологов и фермеров.

Вышивка – исключительно женское занятие и один из самых узнаваемых элементов сиванской культуры. Сложнейшей вышивкой покрывают все – от свадебных шалей, расшитых тяжелыми монетами, пуговицами и ракушками, до свадебных платьев и тарфотетов.

Аби рассказал мне о своей двоюродной сестре, которая вышивает для одного европейского дизайнера и получает дополнительный заработок. Я пригласила Дину, а Аби – девятилетнюю дочку Пенни, Клаудию. Он проводил нас в дом и познакомил с девятнадцатилетней Ходой, пухлой девушкой с темной кожей и светлыми глазами. Она показала нам свою вышивку на сетчатой ткани с цветочным рисунком. Символы, вышитые шелковой нитью, называются харир, а вышивка блестками и бисером — тершер. Тершер часто выполняют на куске ткани, уже украшенном хариром. Хода показала нам свою свадебную шаль, которая весила, наверное, килограммов десять. Расшитая всевозможными видами блесток, бусин, пуговиц, ракушек каури, монеток и антикварных ювелирных украшений, она была очень тяжелой и позвякивала. По краю нашивались длинные кисточки из разноцветной шерсти. Мы с Клаудией попросили Ходу дать нам пару уроков вышивания и договорились встретиться на следующий день.

Аби попросил принести с собой бусины, которые называются байед, и шелковую нить. Мы спросили, где все это купить, и он направил нас в лавку местного нотариуса. Лавка была закрыта, но какой-то мальчик подсказал позвонить в колокольчик на соседней двери. На звонок вышел смуглый мужчина, лицо которого заросло темной щетиной. Он открыл «золотую лавку», где в полупустой витрине лежали несколько видов серег и браслетов. Все было тусклым и пыльным. Мы спросили: «Байед?», – и мужчина отвел нас в запертую заднюю комнату. В этой каморке словно в один миг оказались все бусины, блестки и маленькие пластиковые цветочки, производимые в Гонконге. Я поразилась, что все это изобилие проделало такой далекий путь до Сивы. Торговец доставал ящик за ящиком, демонстрируя товар женщинам, которые стекались в лавку с отдельного входа. Пока мы осматривали секретный склад с огромным изобилием товара, женщины в покрывалах заходили через боковую дверь и покупали пластиковые бусины и блестки. Вдоль одной стены стояли полки с косметикой, средствами для волос, коробочки с нижним бельем.

Мы отправились к Ходе на первый урок шитья. Но более продуктивными оказались не уроки вышивки, а обмен английскими и арабскими словами – мы учили Ходу, а она нас.

Как и в каждом доме, где мне доводилось бывать, мы сняли обувь перед входом и сели на пол, на подушки и коврики. Из мебели в комнате находился лишь комод с телевизором и двумя пультами. Хода спросила Клаудию, есть ли у них дома спутниковая тарелка, затем включила телевизор, посмотрела, что показывают на разных каналах, после чего выключила его и вернулась к шитью.

Мы расспросили Ходу о музыке и танцах. Та ответила: «Вот подождите, пока папа уйдет». Потом ее брат принес сломанный магнитофон и кассету с египетской поп-музыкой. Мы и двенадцатилетняя соседка, заглянувшая на огонек, по очереди повязывали платки на бедра и танцевали. У Ходы хорошо получалось – она делала очень резкие движения бедрами. Когда ее брат вернулся и унес магнитофон, она сказала:

– Молодые девушки из Сивы копируют танцевальные движения из египетских телешоу, а под сиванскую музыку никто уже и не танцует.