Читать онлайн «Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914». Страница 14

Соколов был главным редактором журнала «Церковный вестник», на страницах которого за 15 лет он регулярно помещал сообщения, заметки и обширные статьи о текущих событиях церковной жизни Востока. В публикациях «Церковного вестника» идеи Соколова, зачастую идущие вразрез с официальной политикой Синода, выразились с наибольшей полнотой. После назначения в 1906 г. секретарем Палестинского общества А. А. Дмитриевского И. И. Соколов становится деятельным сотрудником «Православного Палестинского сборника», помещает в него свои статьи, и журнал постепенно отходит от той проарабской ориентации, которой характеризовался в предыдущие годы. Именно на страницах «Палестинского сборника» мы читаем такие строки, написанные Соколовым еще в 1905 г.: «Как же не приветствовать этот единственный идеал, как не преклониться пред величием и блеском былой славы Византии! И бесспорно, кто знает всю глубину и мощь национальнополитического гения Византии, кто знаком с удивительным духом жизни, любви, света, коим обладала Византийская церковь, кто, наконец, выразумел светлые идеи и универсальные идеалы византийской культуры, блеск которой одинаково озарял и инославный запад, и православный славянский восток, тот не может без сочувствия относиться к национально-политическим стремлениям греков»[124].

И. И. Соколов

Во всех спорных вопросах, касающихся национальных противоречий на Балканах или в Палестине, Соколов неизменно вставал на точку зрения греков и Константинопольской патриархии. Он явился прямым продолжателем рыцарского бескорыстного отношения к православному греческому Востоку, которое до него представляли А. С. Норов и Т. И. Филиппов[125]. Вселенская патриархия для Соколова была прямой наследницей идеального духа Византии; все нестроения в церковной жизни вызваны не внутренними причинами, исходящими из самой церкви, а стремлением западных держав и враждебной османской власти расшатать устои этой церкви. Незаконными и противоречащими священным канонам были, с точки зрения Соколова, требования балканских народов, стремившихся к церковной автокефалии. Сила церкви – в ее единстве, а духовным главой всех православных народов должен быть народ греческий, от которого получили свет христианства все прочие народы, в том числе и русский. Какие пути осуществления идеала православного царства, восстановления Византийской империи в XX в. видел И. И. Соколов? В силу своих филэллинских симпатий он, конечно, не мог не сочувствовать греческой великой идее – объединению всех греческих земель под знаменем короля эллинов. Вместе с тем он оставался русским патриотом, сочувствовал имперским амбициям России на православном Востоке, мечтал о русском кресте на Св. Софии и объединении всех православных народов под эгидой России. Противостояния между двумя имперскими идеями – русской и греческой – Соколов сознательно не замечал, равно как и возможности греко-славянских противоречий в будущем идеальном царстве Христовом на земле. Византийский идеал в его сознании не допускал полутонов, а стремление к осуществлению этого идеала зачастую заставляло не только замалчивать, но и искажать очевидные исторические факты.

Младотурецкая революция 1908 г. поставила вопрос об объединении сил православия против панисламизма; в этой связи в очередной раз стал обсуждаться вопрос помощи восточным церквам со стороны России. «И конечно, такая помощь желательна, возможна и необходима только со стороны единоверной могущественной Северной державы, – писал по этому поводу И. И. Соколов. – У нас обычно думают, что историческая миссия России на православном Востоке закончилась вместе с провозглашением в Турции конституции. Но это мнение несправедливо и не соответствует ни фактическому положению православия на Востоке, нуждающегося ныне в покровительстве и поддержке со стороны России нисколько не меньше доконституционной эпохи, ни подлинному характеру исторического призвания нашего отечества на Ближнем Востоке, задачи которого не связаны той или другой формой политического там строя. Достоверная история наших сношений с Востоком, программа и задачи нашей политики, начертанные в своем существе еще Петром Великим и Екатериной Великой, самая сущность пресловутого восточного вопроса обязывают деятелей великой православной империи вновь протянуть руку братской помощи бедствующим христианам Востока и опять и опять стать на страже интересов восточного православия. […] К сожалению, в последнее время у нас не стало интенсивного внимания к Ближнему Востоку, а на первый план были выдвинуты интересы Востока Дальнего. Но жизнь уже разбила наши мечты о Дальнем Востоке. С другой стороны, теперь уже нет серьезного основания для прежнего увлечения младотурками, за которыми еще так недавно ухаживала наша дипломатия, перед которыми пресмыкались некоторые политические наши деятели и воскуряли фимиам наши публицисты. […] И на нас, русских, теперь лежит прямой долг искупить свой грех забвения наших зарубежных братьев по вере и крови и отступничества от подлинных задач русской политики на Православном Востоке и твердой рукой, при свете дипломатического опыта и последних лет, вести великое дело покровительства, защиты и поддержки православных христиан на Востоке, без различия национальностей, – так как поход панисламизма направлен против всей Православной Греко-Восточной Церкви»[126].

Как триумф эллинизма и византинизма приветствовал И. И. Соколов освобождение Афона греческими войсками в ходе Балканской войны (2 ноября 1912 г.). Следует радоваться, писал он, что теперь на Афоне развевается знамя православного царства. «Эллинизм, претворенный гением народа в византинизм, достиг на Афоне удивительного развития. […] Эллинизм примирял всех обитателей Афона, независимо от национальности, подчинял их господствующему своему течению, вводил в круг общих иноческих идеалов и побуждал всех жить и молиться по руководству созданных им уставов и чинопоследований». В храмах Афона все молятся за греческого василевса Константина XII, преемника византийских царей в защите и покровительстве Афону, писал Соколов. Вопрос о международном статусе Афона, по мнению автора, создан искусственно; он обещает «как всегда, искусственный сдвиг правильной политики в сторону всевозможных колебаний и приключений»[127]. Трудно найти более противоречащие действительности на Афоне строки, чем вышедшие из-под пера русского историка церкви и публициста. Соколов, разумеется, был прекрасно знаком с многолетним противостоянием греческого и славянского монашества на Афоне, с конфликтами между русскими и греческими иноками и с настроениями русских насельников в связи с освобождением Св. Горы. В данном случае перед нами образец мифологизации сознания, когда кажущееся осуществление давно вынашиваемой идеи заставляло даже самых глубоких знатоков христианского Востока вполне искренне не замечать реальности.

Начало XX в. – время активного обсуждения церковных реформ в России. Как деятельный участник Предсоборного присутствия (1906), Предсоборного совещания (1912) и Собора 1917–1918 гг., И. И. Соколов неоднократно выступал с докладами о возможности заимствования греческой практики в России. В 1906 г. он сделал обширный доклад о поводах к разводу в Византии; в последующие годы много занимался изучением внутренней жизни церкви на Востоке. Будучи горячим поклонником греческого православия, Соколов, тем не менее, понимал, что церковь на Востоке находится в других условиях и потому «не все то, что на Востоке выработали кинотский устав и приходская практика, может иметь безусловное приложение и соответствующее применение к условиям и формам нашей приходской жизни». Уставу одного из константинопольских приходов – в Ставродромии – он посвящает подробное исследование[128]. Безусловный интерес для Русской церкви представляла организация епархий на Востоке, что становится предметом еще одной работы Соколова[129]. Результатом последней поездки Соколова на Восток явилась его статья о церковном суде в Константинопольском патриархате[130].

И. И. Соколов выступил одним из самых ревностных сторонников восстановления патриаршества в Русской церкви, которое, по его мнению, должно было связываться непосредственно с образцом Византии и Константинопольского патриархата до турецкого завоевания. Всероссийский патриарх должен быть избран собором иерархов, но не мирян, так как он не имеет гражданских функций. «Ввиду аналогии в положении нашей Церкви именно с судьбой церкви Византийской, […] наше внимание неизбежно обращается к практике Церкви Византийской, как прототипу и для тех патриарших выборов, которые и ныне производятся на греческом Востоке». Церковно-народному собранию в России, как православной империи, нет места. Император должен выбирать патриарха из трех кандидатов – вот желательный для России порядок патриарших выборов[131].