Читать онлайн «Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы». Страница 30

И в то же время перемены в германском обществе форсировались иными контактами с Римской империей. Ежегодные выплаты не предоставлялись просто так, их нужно было заслужить – ведь экономическая поддержка была лишь одним из многочисленных приемов римской дипломатии для сохранения мира вдоль границы. Иногда приграничные германские племена подвергались военным налетам со стороны Рима. Влияние империи на них было столь велико, что ее правитель даже имел право решать, где им жить, с кем заключать союз, под чьей властью находиться. К тому же Рим нередко требовал с вынужденных союзников товары, услуги и даже людей. Их общественная жизнь должна была укладываться в жесткие рамки открытого, унизительного преклонения перед властью империи. Недовольство, вызванное этими обстоятельствами в большинстве народов-клиентов, выражалось в настоящей эпидемии мелких набегов на римские земли. На мой взгляд, оно также сыграло важную роль в процессе легитимации нового типа военных королевств, которые появились в германских землях в этот период и стали основанием более прочной политической консолидации, наблюдаемой в новых союзах. В распоряжении военных предводителей были реальные силы, позволяющие им требовать больше ресурсов у своих подданных и получать больше прибыли из новых источников обогащения, но при этом они также были способны защитить своих сторонников от имперского произвола.

Другими словами, «позитивные» и «негативные» аспекты связей, появившихся между германскими племенами и Римской империей (хотя, опять же, такого рода термины неизбежно порождают вопрос: для кого они были положительными или отрицательными?), возымели в общем и целом тот же эффект. По мере укрепления этих отношений и первые и вторые ускоряли процесс политического объединения. То, что мы наблюдаем, по своей сути, – это ранний пример глобализации. Плохо развитая экономика, построенная преимущественно на натуральном хозяйстве с невысокой диверсификацией производства, а также слабой торговой и социальной стратификацией, внезапно оказывается бок о бок с высокоразвитой экономикой и мощным государственным аппаратом Римской империи. Новые источники обогащения и усилия, прилагаемые для установления контроля над ними, а также для ограничения агрессии Рима, в конечном итоге вызвали к жизни новые, более развитые социальные структуры, на основе которых появились новые политические образования. Близкое соседство и действия империи и соответствующая реакция на них местного населения и создали новую Германию позднеримского периода.

Разумеется, нельзя сказать, что доримское германское общество наслаждалось процветанием и покоем. Как мы видели, существенная разница в развитии между германскими носителями ясторфской культуры в Северной и Центральной Европе и западноевропейскими кельтами, носителями латенской культуры, наблюдалась задолго до того, как римские легионы покинули средиземноморское побережье. И, как мы уже видели, в отсталых обществах, населявших регионы с остатками ясторфской культуры, уже начинался процесс реорганизации – им была нужна возможность пользоваться достижениями своих более развитых соседей, носителей латенской культуры, а ведь дело было задолго до того, как в этом регионе появились римские войска. Очень показательна в этом плане личность Ариовиста – идеальный пример трансформации, которая неизбежно происходит, когда рядом сосуществуют два общества с разным уровнем благосостояния. Преображение местных германских племен началось еще до того, как в игру вступил Рим. Но в начале н. э. Европа образца латенской культуры сменилась еще более богатой, монолитной и куда более успешной в военном плане Римской империей. В результате сила воздействия мощных внешних стимулов и реакция на них германского общества возросли многократно.

Возможно, неравенство среди самих германцев в конце концов стало бы причиной появления более крупных и прочных политических образований, даже без вмешательства Рима. Однако постоянное и динамичное взаимодействие с империей ускорило этот процесс на много веков. Однако даже это не открывает нам полной картины того, как контакты с империей преобразили Древнюю Германию. Нам необходимо еще изучить миграционные феномены, развернувшиеся одновременно в разных регионах Германии, вкупе с социальной и политической трансформацией существовавших в ней сообществ.

Летом 172 года император Марк Аврелий оказался в отчаянном положении. Вдоль всех европейских границ Рима по-прежнему полыхало пламя войны, с 166 года, в особенности в регионе среднего течения Дуная, где теперь увяз сам император. Один из его главных командиров, преторианский префект Виндекс, был убит к северу от Дуная в битве с германским племенем маркоманов в Богемии. Марк Аврелий возглавил второй поход римлян против квадов в Словакии. Лето выдалось на редкость жарким, а римляне, продвигаясь по чужой территории, были вынуждены идти строем в полном вооружении и доспехах. Квады знали местность – и были осведомлены о приближении римлян. Вместо того чтобы встретиться с ними в битве, они отступали, заманивая их в глубь страны, все дальше и дальше от подводов с провизией. И наконец ловушка захлопнулась. Римляне были захвачены врасплох, без продовольствия и даже без воды, квады окружили их, сражаться не было нужды.

«Тогда варвары приостановили сражение, полагая, что легко добьются победы благодаря жаре и отсутствию [у римлян] воды, и, заняв все [высоты], заперли их со всех сторон, чтобы им неоткуда было взять воды: варвары ведь имели многократный численный перевес. И вот… римляне оказались в исключительно скверном положении, страдая от усталости, ран, солнца и жажды, уже не могли из-за этого ни продолжать битву, ни отступить, но продолжали стоять в строю на своих позициях, палимые зноем».

Их положение казалось критическим.

«Неожиданно собрались большие тучи и – не без воли божества – разразился мощный ливень… Когда ливень хлынул, сначала все поднимали головы и ловили его ртом, а затем одни подставляли под него щиты, другие шлемы и жадно тянули воду сами и давали пить коням. А затем, когда варвары на них напали, они одновременно пили и сражались».

Вода дала римлянам новые силы и вынудила квадов вступить в бой, поскольку теперь надеяться на капитуляцию римлян от жажды и изнеможения от зноя не приходилось. Гром и молнии – по словам очевидцев, разившие варваров – довершили начатое, и Марк Аврелий вырвался из ловушки, сохранив свою армию и пополнив список своих военных успехов блистательной победой.

Дождь, разумеется, был объявлен чудом Марка Аврелия, и о спасении римской армии говорили повсюду, его сочли еще одним доказательством того, что высшие силы поддерживают Римскую империю. Вызвал он и немало споров. Дион Кассий, на чьи труды мы в основном опираемся, приписывает божественное вмешательство заслугам Арнуфия, египетского мага, христианские же авторы утверждают, что молитвы христианского легиона из Сирии были услышаны. Какие бы высшие силы ни решили вмешаться, гроза спасла императора от плена, и он был очень им благодарен. Он выиграл войну и восстановил мир на европейской границе империи, хотя на это ушло почти целое десятилетие. Чудодейственный дождь, наравне с прочими событиями войны, был увековечен в резьбе на триумфальной колонне, которую император приказал возвести в честь победы в столице[105]. Но почему Марк Аврелий вообще оказался в такой опасности?

Экспансия Рима в северные, преимущественно германские регионы Европы приостановилась в I веке н. э., и приблизительные границы империи проходили по рекам Рейн и Дунай, но это не означало того, что позиция ее стала сугубо оборонительной. Как мы уже видели в прошлой главе, военное превосходство Рима шло рука об руку с агрессивной дипломатией, и благодаря этому племенные союзы, непосредственно граничащие с ним, становились государствами – клиентами империи. Набеги, угрозы, военные демонстрации и подчинение варваров были стандартными методами, но открытые столкновения происходили крайне редко. Наученные горьким опытом, германцы быстро усваивали, что открытый конфликт с римскими легионами обычно заканчивался катастрофой. К середине II века маркоманы и квады уже больше века являлись клиентами империи, что делает войну, в которой едва не погиб Марк Аврелий, еще более странным явлением. Почему союз, давно бывший клиентом Рима, после ста лет мирного сосуществования, изредка прерываемого мелкими конфликтами, попытался уничтожить императора и его армию в полномасштабном военном противостоянии?

Чудо с дождем произошло в период бунтов и волнений, которые в совокупности называются Маркоманской войной. Но в ней участвовали и другие племена, не только богемские маркоманы, хотя именно последние принимали участие в самых ярких ее эпизодах. Воссоздать ход этой войны – задача не из легких. Историк Дион Кассий полностью описал все ее этапы – включив в повествование множество довольно важных подробностей, – однако его труд сохранился лишь фрагментарно, а прочие источники весьма ограниченны. В результате мы располагаем сведениями лишь об отдельных эпизодах, связь между которыми нередко остается неясной. И главное, вопросы о масштабе этой войны и ее подлинных причинах по-прежнему вызывают недоумение. Римские источники, разумеется, твердят лишь о вспышках недовольства в приграничном регионе и о том, как именно вооруженный конфликт постепенно перешел на земли самой империи. Однако исторические и археологические источники ясно показывают, что одним из факторов, дестабилизировавших ситуацию в приграничных землях, стало прибытие новых германских племен.