Читать онлайн «Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы». Страница 28

Помимо всей этой дипломатической активности, в результате интервенции Константин получил еще одну проблему. Империи было ни к чему чрезмерное скопление германцев непосредственно у ее границ – по двум причинам. Во-первых, это означало бы, что рядом слишком много племен, у которых есть возможность совершать набеги на римские земли. Во-вторых, как показывает реорганизация и учреждение варварских вождеств и царств, между приграничными племенами всегда существовало соперничество, и их борьба за наиболее выгодное положение могла вылиться в волны насилия на римских землях, если бы в игру вступило еще больше племен. Поэтому Константин и его советники в конечном итоге решили, что при установлении нового порядка на германских землях нужно заставить группу сарматов – лимигантов (еще один племенной союз) – уйти от римских границ. Лимиганты, естественно, остались не в восторге от такой перспективы, поэтому пришлось продолжить военные действия с целью устрашения. После истребления двух подгрупп, амиценсов и пиценсов, остальные сдались и согласились переселиться. Казалось, в приграничных районах наконец наступил мир и покой – но это ожидание не вполне оправдалось. Год спустя, в 359 году, некоторые из лимигантов вернулись, сказав, что предпочли бы переехать в саму империю в качестве платящих данников, нежели и дальше жить на выделенных им землях так далеко от границы.

События, происшедшие вслед за этим, довольно таинственны. Аммиан возлагает всю вину на вероломных лимигантов, но от него другого ожидать и не приходится. Похоже, что между представителями племени и Римом был заключен договор. Сарматам было даровано разрешение переправиться через реку и ступить на римскую почву. Константин вновь вернулся в этот регион со своей армией. И в ключевой момент что-то пошло не так. Вместо того чтобы подчиниться, сарматы атаковали императора – по крайней мере, так утверждает Аммиан, – и римляне вступили в бой. «И так как наши ринулись с тем, чтобы смыть позор своей храбростью, и пылали гневом на вероломного врага, то без всякой пощады убивали всех, кто попадался навстречу, топтали ногами живых, умирающих, убитых; прежде чем насытилась их ярость кровью варваров, воздвиглись целые груды мертвых тел».

Возможно, лимиганты действительно поступили вероломно. Или же Константин хотел этим подчеркнуть, что его приказам должно следовать беспрекословно. Или же, что не менее вероятно, трагедия произошла в результате недоверия и непонимания. Но за время своего существования империя иногда принимала в свой состав представителей иных народностей, обитавших за ее пределами, чтобы иметь возможность контролировать приграничные территории. С одной стороны, римляне получали новых налогоплательщиков и, возможно, будущих солдат; с другой – было необходимо предотвратить потенциально опасное перенаселение близ границы[100].

Все эти методы использовались довольно часто. Периодические военные вторжения привели к заключению мирных договоров со всеми племенами, населяющими тот или иной приграничный регион, при этом нередко разрушались уже существующие опасные крупные союзы, друзья вознаграждались, враги наказывались. Так с помощью кнута и пряника – страха, порожденного карательными военными кампаниями и взятием заложников, в сочетании с оказанием финансовой поддержки отдельным племенам и даровании им торговых привилегий – римляне заботились о том, чтобы установленный ими порядок не рухнул сразу же, а просуществовал как можно дольше. Эти методы были вполне эффективны, но, разумеется, не идеальны. С точки зрения империи их успешность можно определить по долгосрочности соглашений и договоров. По моим подсчетам, в среднем дипломатические соглашения, заключаемые между империей и племенами, жившими на берегах Рейна и Дуная, действовали на протяжении двадцати – двадцати пяти лет, то есть в пределах одного поколения – благодаря военной интервенции. Вполне вероятно, что игра стоила свеч (мир в обмен на военные потери) и римляне устанавливали вполне разумные условия. Однако необходимо помнить, что вся эта система держалась на редких, но решительных военных кампаниях империи. Приграничные племена были частью римского мира, однако они входили туда отнюдь не по доброй воле и на взаимовыгодных условиях. Рим регулярно прибегал к военной силе, подтверждая свое превосходство.

Методы римской дипломатии сами по себе весьма интересны и описаны в соответствующих научных трудах. Они также способствовали развитию и трансформации германского общества. Чтобы понять, почему все обстояло именно так, нам вновь придется вернуться к народам, населяющим земли вдали от римской границы, рассматривая их в качестве активных участников событий. Римская дипломатия, разумеется, оказывала на них определенное прямое воздействие, но это лишь часть истории. Племена и отдельные индивидуумы на землях Древней Германии по-разному реагировали на стимулы, применяемые во внешней политике Рима на протяжении четырех веков, и эта реакция не менее важна, чем вмешательство империи в их развитие.

Трансформационный потенциал одного аспекта римской дипломатии давно привлек внимание исследователей – речь идет о ежегодных выплатах (или субсидиях). Они выдавались не только деньгами или золотыми и серебряными слитками, но и в виде ценных римских товаров, таких как изысканные ювелирные изделия или дорогие, богатые ткани. В эпоху Византии римляне иногда снабжали германцев продуктами питания, недоступными для них, и, возможно, точно так же они поступали и в первые века н. э. Цель этих субсидий, как мы уже видели, заключалась в том, чтобы укрепить власть более уступчивых приграничных царей, ведь если те сохранят свое влияние, то смогут поддерживать мир в приграничных землях. Получаемые средства укрепляли позиции уже правящих властителей. Однако важно понимать, что, как и в торговле янтарем или рабами, дипломатические выплаты представляли собой новый источник обогащения в германских землях, и, как и в случае с торговыми прибылями, его появление породило соперничество между потенциальными получателями. Утрата потенциального источника дохода в виде таких выплат отчасти объясняет нежелание лимигантов поселиться вдали от границы, помимо понижения статуса (в глазах Рима) с независимого царства на зависимое. И конечно, даже незначительное снижение в количестве или качестве ежегодных даров могло вызвать кризис, как в 364 году, когда Валентиниан урезал выплаты алеманнам. У нас есть свидетельства того, что отдельные племена специально переселялись ближе к границе в надежде потеснить нынешних счастливчиков и занять их место. Соперничество за контроль над притоком доходов в виде субсидий таким образом ускоряло трансформационные процессы в обществе и говорило о том, что Рим порой награждал победителей в борьбе между племенами, находившимися за пределами его влияния[101].

Но субсидии были лишь частью римской дипломатической стратегии, прочие аспекты которой также оказывали свое воздействие. Возьмем, к примеру, периодические военные интервенции, которые в IV веке стали обычным явлением; в среднем насчитывается одна кампания в поколение в каждом приграничном секторе. В ходе этих интервенций, как правило, римляне сжигали все, что попадалось им на пути, до тех пор пока местный царь или король не появлялся перед императором, чтобы заверить его в своей преданности. Тогда вновь начинались переговоры и в конечном итоге возобновлялись выплаты. Экономические последствия таких интервенций требуют тщательного осмысления. У нас нет точных сведений об этой стороне из источников IV века, однако довольно интересная аналогия встречается в хозяйственных записях средневековых поместий, находившихся в районах, подвергавшихся схожим нападениям. К примеру, земли епископа Йоркского, на которые в XIV веке нередко совершали набеги шотландцы, показывают, что на восстановление после таких грабежей уходили доходы, производимые на протяжении целого поколения. Это происходило потому, что налетчики, помимо похищения движимого имущества, которое не так сложно заменить, также нацеливались на такие важные элементы сельского хозяйства, как пахотные животные (которые в средневековых условиях были по стоимости сродни трактору). Они были очень дорогими сами по себе, не говоря уже об упряжи и прочих необходимых вещах. Все это нужно было заменить, следовательно, доходы резко падали на двадцать и более лет.

Если такого рода экономические последствия вписать в картину жизни германских племен у римской границы, то (в особенности в те времена и в тех регионах, где конфликты с римлянами происходили регулярно) станет ясно, что тесное соседство с Римской империей значительно сдерживало темп экономического развития, и это, опять-таки, подтверждается археологическими свидетельствами. Из числа приграничных районов, где римские товары стали весьма многочисленны в раннеримский период, выделяются, к примеру, побережья Рейна и Везера. Римские изделия там представлены в незначительном количестве, и поселения остаются не слишком многочисленными вплоть до второй половины II века. Это следствие вражды, существовавшей между многими племенами этого региона и Римской империей, ведь здесь обитали в том числе херуски. Здесь же при восстании Арминия были разбиты легионы Вара в Тевтобургском лесу в I веке н. э. Далее, единственный регион, который в V веке на протяжении некоторого времени, похоже, переживал период расцвета и экономического роста, принадлежал алеманнам. Там есть явные признаки вырубки лесов и расширения поселений и пахотных земель, а отсюда можно сделать вывод и о росте населения. На мой взгляд, это неудивительно, поскольку одновременное ослабление власти Западной Римской империи означало, что никто уже не сжигал поля и деревни раз в поколение и не забирал излишки продовольствия. В V веке достигла пика и явная тенденция к объединению, имевшаяся в племенах алеманнов, и в результате у них появился единственный полноправный правитель. И опять-таки это неудивительно, поскольку постоянное вмешательство Рима во внутреннюю политику племен, которое строилось, как мы уже видели, на устранении периодически появлявшихся сильных лидеров, наконец утратило свою эффективность[102].