Читать онлайн «Избранное: Динамика культуры». Страница 41

Прежде чем анализировать ошибки и произвол, чинимые в отношении законного права туземцев жить на собственной земле, наметим позитивный подход. Основная юридическая проблема заключается в следующем: каким образом следует признать, утвердить и постоянно соблюдать права туземцев, чтобы защитить их от алчности европейцев.

Права должны защищать туземцев от юридических подвохов со стороны европейцев и в то же время не разрушать туземную экономику. С теоретической точки зрения это значит, что необходимо найти некую общую почву, позволяющую согласовать туземные законы, опирающиеся на вековечные традиции владения землей и ее использования, с одной стороны, и европейские правовые системы – с другой. Можно ли найти такую почву, такие общие для обеих сторон мотивы? Несомненно. Во-первых, это стремление европейцев, проживающих на определенных территориях, получить гарантии своей полной безопасности и признание своих прав на обладание землей со стороны туземцев; во-вторых, это стремление туземцев сохранить свои земли и обрабатывать их без корыстного вмешательства со стороны белых. Кроме того, когда европейцы ищут лазейки для того, чтобы отменить туземный закон, основанный на обычае, они апеллируют к принципу «естественной справедливости и морали». Этот принцип, однако, может рассматриваться как общий, если речь идет и о защите существующих прав туземцев, – ведь элементарное право на жизнь и есть, в сущности, основной принцип справедливости и здравого смысла.

Одна из главных трудностей до сих пор заключалась в том, что европейские юристы не могли определить права туземцев в терминах, не связанных со свободной индивидуальной собственностью{144}. Они ориентировались прежде всего на европейскую правовую систему, но на какую именно систему? Должна ли система прав, обеспечивающих индивидуальную собственность, быть заимствована из кодекса Наполеона или из билля английской палаты общин; должна ли она походить на соответствующие законы в Ирландии, где нет крупного землевладения, или на польскую систему, уходящую корнями во времена крепостничества? Говорить о европейской собственности как таковой, «где собственник обладает абсолютными правами и может сам распоряжаться своей собственностью»{145}, – значит допускать чудовищную некорректность в определении.

Такой собственности не существует даже в европейском праве, не говоря уже о европейских обычаях. Туземца племени пондо, отправляющегося на заработки и оставляющего свою семью работать по хозяйству, можно сравнить с европейским эмигрантом в Америке, заботу о хозяйстве которого берут на себя его родственники и семья. Просто говорить о том, что «индивидуалистическая» установка является единственно верной, что именно она характерна для нового экономического мышления и создает здоровый стимул к работе, – это грубая социологическая ошибка. Часто бывает так, что рост «индивидуалистических» ориентаций среди туземцев происходит не потому, что они, дескать, уже вступили на путь развития по европейским образцам, а потому, что является болезненным признаком неустойчивого, переходного состояния человека, находящегося на полпути к какой-либо культурной определенности.

Закон вообще и закон, действующий в системе землевладения, в частности, должен пониматься таким, каков он есть: санкционированным признанием жизненных интересов и реальных прав индивидов, групп и всего общества. Необходимо осознавать, что закон вырастает из соответствующих социальных условий и не может быть введен искусственно, кроме тех случаев, когда это происходит в ходе революции (но об этой идее в конечном счете можно сказать лишь то, что она доказала свою бесплодность){146}. Поэтому мы предлагаем, чтобы в обязанности правовых инстанций и колониальных властей – начиная с Тайного совета и кончая службой заместителя комиссара по надзору за туземными судами и решением всех деревенских споров, – входили поддержка и признание существующих прав и обычаев, если они прямо не противоречат европейским стандартам и духу законности.

Система землевладения является юридическим выражением основных условий жизни. Здесь антрополог попадает на родную почву собственной профессии, применяя свойственные ей методы получения и анализа данных, касающихся собственности на землю{147}. Ключ к этой проблеме лежит в экономически целесообразном использовании земли. Землевладение должно соответствовать типу социальной организации, находить выражение в законе, ему должны отвечать определенные формы управления земельной собственностью и ее наследования; необходимо учитывать то, как используется земля и с какими чувствами людей это связано. Человек, где бы он ни жил, связывает с матерью-землей, которая питает его, со средой, которая дает ему пристанище и защиту, определенные верования и идеи. Он погружает землю в рамки мифической и исторической традиции и определяет свое отношение к земле более или менее точными правовыми формулами. В то же время он обрабатывает землю, присваивает, распределяет и потребляет ее плоды. По моему мнению, содержание системы землевладения является корреляцией мифологических и правовых идей с хозяйственной деятельностью{148}.

Все африканские племена от полукочевых бушменов до баганда и чагга имеют право жить в безопасности и мире, пользоваться своими традиционными землями или территориями, чтобы получить тот минимум жизненных средств, который соответствует необходимым стандартам. Они имеют право на удовольствия, которые придают ценность их жизни, право вести торговлю, наносить визиты и устраивать общие собрания; право проводить церемонии в священных местах и заботиться о могилах предков. Существует туземная система землевладения, регламентирующая использование земли, а также система прав индивидов и групп. Нельзя ставить под сомнение основной ее принцип: владение землей под защитой закона для полезной ее обработки. Такие права должны быть признаны и твердо установлены. К сожалению, при некоторых обстоятельствах может возникнуть необходимость ограничить некоторые из них, но в любом случае туземцы должны иметь гарантированные средства для своего существования.

Закон, таким образом, становится формально признанным и гарантированным со стороны европейских властей, которые имеют возможность участвовать в выработке его положений, в его применении и защите. Если права туземцев должны быть в некоторых аспектах ограничены, то это будет справедливым только в том случае, если будут предусмотрены соответствующие компенсации. Речь не идет о возвращении к первоначальному status quo. Факт прихода европейцев, их власти (хотя в некоторых случаях и косвенной) над африканской землей и производством означает полную отмену любых «изначальных» прав и титулов. Но необходимо изучить нынешнюю реальность: политические инициативы европейцев; туземную систему землевладения, как она сохранилась до настоящего времени; сегодняшние потребности в количестве земли, денег, в поддержке развития экономики, рынков и т. п. За основу политики должна быть принята полная гарантия прав собственности, узаконенной обычаем; в то же время необходимо сформировать гибкую правовую систему, которая была бы способна обеспечить возможность развития экономики. Улучшение методов ведения сельского хозяйства или совершенствование системы землевладения, если оно не означает полный разрыв с прежней системой, не должны вести к радикальной ликвидации всякой преемственности. Нужно также определить политику по отношению к тем туземцам, которые уже порвали с племенной системой и приспособились к новым экономическим условиям.

Теперь проанализируем некоторые из лучших образцов описания собственности на землю, которые можно найти в работах М. Хантер и Л. Мэйр. Из ценных исследований племенного землевладения, проведенных д-ром Хантер в среде племени пондо, можно вывести один общий принцип. После прекрасного анализа старой системы землевладения, которая еще сохранилась в форме традиционных социальных институтов и которой подчинена деятельность как магистрата, так и вождя{149}, д-р Хантер заключает, что «после соприкосновения с европейцами на территории пондо произошло не так уж много изменений, связанных с системой землевладения, потому что здесь не ощущается серьезной нехватки земли»{150}.

Это кажется простым и очевидным, а очевидное часто не замечают – причем как в научных рассуждениях, так и в политике. Во многих районах Африки невыносимые условия жизни возникли только потому, что туземцы были лишены необходимых условий для нормального человеческого существования.

Анализ состояния земли и ресурсов на территории пондо показывает, что новые правовые системы будут нормально функционировать до тех пор, пока будет существовать достаточно возможностей для постепенной реорганизации. Он показывает также, что инерция старых порядков, усиленная человеческой привязанностью к ним, исключительно сильна, но не она является главным препятствием на пути развития сельского хозяйства, и старые порядки легко могут уживаться с новыми техническими формами.