Читать онлайн «Есть ли жизнь после Путина». Страница 58

И тем не менее о динамично развивавшейся китайской экономике все чаще говорят, что закрытость Интернета в КНР (и в целом жесткость политической системы) оказывает на это развитие все более сдерживающее влияние.

Китай, где фильтрация контента (и массовое использование сервисов VPN в ответ) тормозит скорость передачи данных, находится на 94-м месте по этому показателю в мире, отставая от многих развивающихся стран. Это уже стало сдерживающим фактором для притока инвестиций в сферу информтехнологий: по подсчетам представительства Американской торговой палаты в Китае, не менее 40 % мероприятий по фильтрации контента имеют прямой отрицательный эффект для бизнеса, а есть еще косвенный.

Тем более не следует ждать от такой системы прорывов в части новых изобретений: именно поэтому в Китае в обозримом будущем невозможно создание таких технологий, которые заложены в современном iPhone, удел такой экономики – сборка, воровство промышленных секретов и копирование.

А по мере исчерпания такой важной движущей силы экономического роста КНР, как приток дешевой рабочей силы из деревни, рост будет замедляться и в других областях. Впрочем, китайские власти, похоже, уже осознают, что такая закрытость может представлять угрозу для будущего страны. На местах уже можно разглядеть признаки определенной либерализации (например, в системе местных выборов), а в Пекине уже появились места с открытым Wi-Fi, от которого у нас как раз собрались отказываться.

Разумеется, открытость не отменяет борьбы с киберпреступностью и хакерами. Однако это иная работа, отличная от борьбы за перенесение обработки персональных данных россиян на родную землю.

Последнее мало того что противоречит принципам Интернета (как, к примеру, будут существовать в этих условиях облачные технологии, вовсю используемые в работе ведущими корпорациями? Ответ – никак), но и отвлекает людские и материальные ресурсы от борьбы именно с хакерами и кибертеррористами.

Создатели стен в Интернете не понимают, что в усеченном информационном пространстве окажутся и они сами, и работники создаваемых ими контролирующих структур. Становясь, соответственно, все менее компетентными.

Пока 50 тыс. работников китайского «Золотого щита» блокируют доступ к Facebook, Twitter, сервисам Google и занимаются прочей непродуктивной ерундой, Пентагон увеличивает подразделение, занимающееся борьбой с кибертерроризмом и, надо полагать, разработкой собственных кибератак, с примерно 900 до 4900 человек. Но никто не отвлекает силы на фильтрацию «Аль-Джазиры» или Russia Today, на регистрацию блогеров-трехтысячников, внесение в списки запрещенных сайтов даже самых заполошных критиканов, скажем губернатора штата Северная Каролина.

Хотя бы потому, что открытую систему легче контролировать и мониторить.

Однако зацикленность нашего политического класса на неоизоляционизме все больше мешает принимать взвешенные и грамотные решения. Причем каждый новый шаг на этом пути будет обходиться стране все дороже.

2014 г.

Политика наших властей в отношении некоммерческих организаций обсуждается несколько лет. Для одних со знаком минус, мол, «кровавый режим» закручивает гайки. Для других это лишний повод вскричать с пеной у рта о недремлющих «агентах Госдепа». Пройден путь от зачисления первых НКО в «иностранные агенты» (список уже приближается к сотне) до закона о «нежелательных организациях», сотрудничество с которыми чревато уголовкой. Составлен первый «патриотический стоп-лист», один из его фигурантов, Фонд Макартуров, распрощался с Россией. Первой «нежелательной организацией» стал американский Национальный фонд в поддержку демократии (National Endowment for Democracy – NED).

Если не замыкаться по привычке на себе любимых и полюбопытствовать, как мы выглядим на общемировом фоне, картина заиграет новыми красками.

Мы в тренде. Те или иные гонения на НКО отмечены в десятках стран.

Можно говорить в определенной мере о новом этапе развития «мягкой силы» в лице НКО. Джозеф Най, придумавший термин, словно сглазил, и теперь все чаще по отношению к НКО с иностранным участием приветствие «Welcome!» сменяется на «Go Home!».

По данным Thompson Reuters Foundation, в течение последних трех лет более чем в 60 странах приняты законы, так или иначе регламентирующие получение иностранной финансовой помощи. Либо объявляя их «иностранными агентами» (наш случай, но в целом в мире нетипичный), либо в форме борьбы с «финансовыми нарушениями» (более частый случай), либо под предлогом борьбы с терроризмом (тоже частый). В 2013 году НКО получили от источников в развитых странах более $17 млрд. А ведь еще в 2004 году сумма была лишь $2,7 млрд.

Действие рождает противодействие – против иностранного финансирования и направлен контрудар.

Тут мы оказались в компании таких стран, как Азербайджан, Ангола, Камбоджа, Таджикистан, Пакистан, Бангладеш, Кения, Уганда, Эфиопия, Гондурас, Венесуэла, Египет. Тут и Китай (но с оговорками, о чем ниже). В этом же списке и Израиль. Член ЕС Венгрия. И считающаяся «самой многонаселенной демократией мира» Индия.

Политика по отношению к НКО в этой стране ужесточилась с приходом нынешнего премьера Нарендры Моди, называемого на Западе «националистом». Индийский масштаб не сравним с нашим: населения больше, да и практика гражданской активности развита куда сильнее. Весной в рамках кампании по борьбе с «незаконным иностранным финансированием» были лишены лицензий 8875 НКО, в июне-июле – еще 4470. Недавно правительство занесло в специальный список подозреваемых в нарушении национальной безопасности американский Фонд Форда (но не закрыло его). Как подозревают, «из мести» – за связи с активистами, которые в свое время способствовали тому, что, будучи губернатором штата Гуджарат, Моди подпал под санкции США за нарушения прав человека. Были заблокированы счета индийского отделения Greenpeace, чтобы не стояли на пути у ряда горнодобывающих проектов.

По линии USAID, Агентства США по международному развитию (у нас запрещено), в Индию поступило в прошлом году $109 млн. В то же время НКО, получающим иностранную помощь (таких до 45 тыс.), предписано представлять детальный отчет о поступлениях в течение семи дней, банки должны отчитаться о таких проводках в 48 часов, организации должны взять обязательства не использовать эти деньги «вопреки национальным интересам».

Справедливости ради отметим, что большую часть закрытых НКО закрыли по делу, во многом за отмывание денег, ведь до недавних пор у них не было вообще никакой отчетности.

А вот практика объявления «агентами» на манер американского закона 1938 года, на который у нас любят ссылаться (он был направлен против нацистской пропаганды), или «нежелательными» для Индии нехарактерна.

В Пакистане в прошлом году лишены регистрации 3 тыс. НКО, из страны изгнана известная международная организация «Спасите детей» как «работающая против интересов страны». По принятому недавно закону о регулировании иностранного финансирования будет легче запрещать иностранным НКО работать в стране. Однако, приняв закон, власти теперь притормозили с его применением. Сейчас 65 % помощи по линии экономического и социального развития поступает в Пакистан по линии НКО. Исламабад прежде всего хочет, чтобы до 80 % такой помощи шло по госканалам.

После апрельского теракта, когда исламистами были расстреляны 147 студентов Университета Гариссы в Кении, власти этой страны тоже ужесточили подход к НКО. Их в стране 15 тыс., включая 3 тыс. иностранных. За непредставление финотчетности и «связь с террористами» закрыли полтысячи. Предполагается ограничить иностранное финансирование до 15 %, остальное должно происходить из кенийских источников. Годовые поступления по линии НКО в Кению – $1,7 млрд, в основном на медицинские (борьба со СПИДом и вакцинация) и экологические программы.

Новый закон просто убьет большинство из них.

Законы об ужесточении отчетности по иностранному финансированию, аналогичные индийским, приняты в Тунисе и Турции, Узбекистане и Панаме. В Венесуэле, Эквадоре и Гондурасе (в стране отозваны лицензии 10 тыс. НКО за непредставление годовой отчетности) прошли волны закрытия ряда НКО под предлогом «вмешательства в политику». Однако, к примеру, NED в Венесуэле давно и успешно работает: в 2013 году он профинансировал около 20 проектов почти на $2 млн. Закон об обязательной финансовой отчетности НКО (их 5 тыс. в стране) принят в Камбодже. Раньше они жили без отчетности.

Действия Венгрии на этом фоне «вегетарианские»: там лишь провели аудит 59 НКО, но шуму это вызвало в ЕС достаточно.

В Израиле ряд правых законодателей предлагают оставить только частное иностранное финансирование НКО, дабы иностранные государства не влияли на политику. Но на практике ограничение на «политическую деятельность» коснулось лишь сотни более чем из 300 тыс. НКО, работающих в стране. Тех, кто получает иностранное финансирование и занимается темой палестино-израильских отношений.