Читать онлайн «Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия». Страница 13

Главное противоречие в этой сфере – между устоявшейся картиной мира, в которой для консерваторов непременно присутствуют и моральные нормы, опирающиеся на христианские устои, и ценностными сдвигами, описанными выше. Именно этими факторами обусловлены явления в европейской политике, против которых направлен пафос нового консерватизма: мультикультурализм, отмена запретов на аборты, «социальная эмансипация» сексуальных меньшинств вплоть до легализации однополых браков, ювенальная юстиция, право на эвтаназию, нормы политической корректности, ломающие привычное бытовое поведение и т. п.

Отметим, однако, два существенных ограничения для нового консерватизма в этой сфере, практически консенсусно подтвержденные западными экспертами.

Во-первых, новые нормы государственной политики, регулирующие сферу морали и семейные отношения, пользуются поддержкой большинства в западных обществах, включая и сторонников системного консерватизма. У некоторых новых консерваторов моральные темы не находятся на первых ролях; например, Партия свободы в Нидерландах открыто поддерживает равенство сексуальных меньшинств и т. п. По оценке немецкого эксперта, большинство в Германии до сих пор может не поддерживать однополые браки или усыновление, но у нас хорошее чутье, когда это превращается в дискриминацию. То же справедливо и для американского общества: Не думаю, что моральные взгляды всей Америки сместились вправо… Большинство американцев толерантны к гомосексуалистам; в системе, конечно, присутствует расизм, но ситуация стала намного лучше. Америку нельзя назвать расистской страной.

Эксперты приводят трактовки религиозных и моральных ценностей, которые, по сути, признают проделанную эволюцию. Немецкий эксперт подчеркивает: Христианство для меня вовсе не означает консерватизм, христианство для меня означает революцию, прогресс. Это клише, с которым я не согласна. Британский эксперт считает, что признание однополых браков защищает институт брака. Во-первых, это позволяет геям и институту брака находиться в одной плоскости, и это содействует развитию самого института брака, поскольку именно упадок гетеросексуального брака был аргументом за легализацию.

Подобная эволюция оценивается практически всеми экспертами как позитивный процесс. Бразильский эксперт считает: Что касается вопроса толерантности к сексуальным и этническим меньшинствам, то мы можем утверждать, что это одно из важных достижений нашего времени… Ослабление традиционных социальных норм является частью этого процесса. Французский эксперт говорит то же о процессах секуляризации: Франция очень ценит секуляризацию… Религиозные ценности, если относиться к ним умеренно, без фанатизма, совпадают с ценностями республики: открытость, толерантность. Проблема не в религии, проблема в фанатизме.

Еще один важный аргумент, приводимый разными экспертами – ценность частной жизни, которая должна быть отделена от вмешательства политики. Особенно часто об этом говорили французские эксперты: Что касается «культуралистского» вопроса в отношении гомосексуализма… то это выдуманная проблема. Я считаю, что каждый делает все, что хочет. Почему это стало политической проблемой, я не понимаю.

Во-вторых, как указывалось в предыдущем разделе, моральные и семейные темы – это тактическое преимущество новых консерваторов: по этим вопросам они звучат порой убедительнее системных консерваторов. Но реальной целью новых консерваторов (но не ультраправых) является борьба за власть или, по крайней мере, политическое влияние.

В оценках перспектив политической борьбы вокруг культурных ценностей необходимо избегать крайностей. Было бы преуменьшением считать деятельность «новых консерваторов» арьергардными боями устаревших ценностей. Пример возрождения религиозно-нравственного обоснования государственного курса при президенте Р. Рейгане показывает политический потенциал традиционных ценностей. Бразильский эксперт акцентирует непреходящую важность моральных ценностей для консерватизма: Религия олицетворяет все, что консерватор хочет для своего общества… В США и Европе в 1940-х гг. консерваторы начали постепенно расставаться с религией, становясь более светскими, но данный курс претерпел серьезные изменения в 1980-х гг. с приходом президента Рейгана к власти.

В практическом плане новые консерваторы сдерживают темп принятия новых социальных норм, борются против неизбежных при их утверждении эксцессов; там, где системные консерваторы сохраняют верность этим ценностям, процесс выражен более отчетливо. Американский эксперт привел следующий пример: Наиболее распространенным словом в польском политическом дискурсе в прошлом году было слово «гендеризм». Польша, к примеру, не ратифицировала документы Европейской конвенции против жестокости в отношении женщин, потому что это «гендеризм».

Важность для консерватизма миграционной ситуации и миграционной политики в странах Запада определяется масштабом этой проблемы. В настоящее время в странах Евросоюза по разным оценкам проживают от 47 до 51 млн мигрантов или лиц с мигрантскими корнями; значительная их часть – мусульманская диаспора, доля которой в среднем по Евросоюзу составляет порядка 6 % населения, и эксперты уверенно прогнозируют рост до 8 % в ближайшие годы (Этносоциокультурный конфликт: новая реальность современного мира, 2014, с. 124–125).

На ранних этапах (1960–1980-е гг.) приток иммигрантов воспринимался с оптимизмом, как ресурс развития, тогда же родилось и понятие «мультикультурализм» – уважение многообразия культур с надеждой на плавную ассимиляцию новоприбывших в европейские общества. Такая политика оказалась в тренде общей эволюции общественных ценностей толерантности и недискриминации. Однако оптимистические настроения сменились озабоченностью и уже в начале нынешнего века стали восприниматься не только как «фактор разрушения культурно-цивилизационного ландшафта континента», но и источник угрозы общественной безопасности; в последние годы к этой озабоченности добавилось восприятие мигрантов как «социальных иждивенцев и конкурентов на рынке рабочей силы» (там же, с. 126–128).

Пределы политики мультикультурализма были видны уже давно, однако открытый отказ от нее произошел во многих европейских странах почти синхронно и был озвучен стоявшими у власти системными консерваторами А. Меркель (октябрь 2010 г.), Д. Кэмероном, Н. Саркози и министром иностранных дел Нидерландов М. Ферхагеном (февраль 2011 г.). Разумеется, мультикультурализм – лишь малая часть сложного комплекса проблем мигрантов в европейских обществах, однако по реакциям на него отчетливо видно, что власти, особенно если они представляют правоцентристскую партию, не могут игнорировать эту тему. Как отмечает британский эксперт, центристские партии, которые были у власти в Европе с 1940-х гг., теперь вынуждены придерживаться популистской риторики, как, к примеру, поступают Кэмерон, Олланд, даже Меркель.

В США миграционная проблема также является острой, хотя, будучи страной иммигрантов, США имеют давний опыт интеграции новоприбывших, получивший название «плавильного котла». Однако и в Америке в последние десятилетия эта аллюзия все чаще стала заменяться на «слоеный пирог»: сосуществование в одном сообществе выходцев из различных культур (своеобразный аналог мультикультурализма).

Приоритетность темы мигрантов для консерваторов (как и общества в целом) обусловлена сочетанием экономического и культурного факторов. С одной стороны, мигранты разрушают привычный уклад жизни коренного населения, раздражают «бытовых консерваторов» тем сильнее, чем больше этническая дистанция (разница в расовой, лингвистической, конфессиональной идентичности) между ними. Мигранты воспринимаются как «чуждые», недостойные уважения или даже толерантности. Американский эксперт приводит следующий пример: В Айове 30 лет назад… проживало всего 2 % мигрантов из стран Латинской Америки, а сейчас проживает 16 %. Это значит, что дети ходят в школу с детьми, которые на них не похожи, что человек идет в местную закусочную и видит людей… говорящих на другом языке. Поэтому могут возникнуть проблемы. Между тем, как подчеркивает тот же эксперт, большинство иммигрантов более религиозны и более привержены традиционным моральным и семейным ценностям, чем даже сами коренные жители.

С другой стороны, мигранты рассматриваются как нахлебники (получатели социальной помощи) или конкуренты за рабочие места. Реальная острота этой конкуренции трудно поддается измерению: как правило, мигранты занимают трудовые ниши, которые местное население заполняет неохотно, но мифы об этом почти всегда используются в антимигрантской пропаганде. Оба мотива протеста против мигрантов работают «в резонанс».