Читать онлайн «Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия». Страница 11

В Германии эксперты подчеркивают большую сохранность традиционной консервативной идентичности у баварского Христианско-социалистического союза, постоянного коалиционного партнера общегерманского ХДС. Внутри последнего лидером более жесткого консервативного крыла считается министр финансов Вольфганг Шойбле.

В Испании наиболее последовательно консервативных программных установок придерживается Народная партия. Лидером более «твердых» консерваторов внутри партии считается мэр Мадрида (до муниципальных выборов мая 2015 г.) Ана Ботелья.

Воздействие нового консерватизма на позиции мейнстрима проявляется в двух разных формах. В мажоритарных системах раздела власти с ними не происходит, поскольку альтернативная консервативная сила не имеет шансов добиться значимых электоральных успехов. Американская Партия чаепития – исключение, лишь подтверждающее правило: это, по сути, внутрипартийная фракция, которая борется за кадровое и программное влияние на партийный мейнстрим. В пропорциональных же системах новые консервативные силы привлекают определенную часть электората, расположенного правее центра. Многие из таких партий проходят в парламенты своих стран, есть прецеденты их вхождения в правящие коалиции.

Соответственно, «новых консерваторов» можно классифицировать по двум взаимосвязанным критериям: электоральной успешности и статусу в партийной системе. Очевидно, что более успешны такие партии в пропорциональных избирательных системах, в которых некоторые получают 20 и более процентов голосов (см. данные электоральной статистики в таблице 2). Речь идет о Партии свободы в Австрии, которая один раз даже входила в правительственную коалицию, одноименной партии в Нидерландах, партии «Йоббик» в Венгрии, «Истинных финнах», «Шведских демократах». В мажоритарных системах (кроме США, где корректно определить медианный результат «чаепития» не представляется возможным) доля избирателей, голосующих за такие партии, сопоставима с наиболее успешными упомянутыми примерами, однако она не трансформируется в адекватное представительство в парламентах.

Зачастую «новые консерваторы» получают более высокий результат на выборах в Европейский, но не в национальные парламенты, а пропорциональная система этих выборов позволяет получить заметное представительство в нем и французскому Национальному фронту, и британской Партии независимости. К утверждению, что за новых правых активнее голосуют на общеевропейских выборах потому, что этот парламент оказывает меньшее влияния на реальную политику, следует относиться с осторожностью: в большинстве случаев их показатели на близких по времени национальных и европейских выборах сопоставимы. Однако в целом такое предположение не лишено оснований. Во-первых, в кампаниях по выборам в Европарламент более выпукло стоит проблематика европейской интеграции, в том числе ее критика евроскептически настроенными новыми правыми. Во-вторых, институциональная слабость Европарламента усиливает эмоционально-протестную мотивацию голосования: голос за радикалов не чреват риском дестабилизации внутри страны. Это особенно верно во французском и английском случаях: голосование за новых правых в этих странах ослабляет истеблишмент (в первую очередь, консервативный, но во Франции – и левый), но не дает новым правым допуска в парламенты в значимых количествах. Различие между Великобританией и Францией в том, что в однотуровой системе партии трудно превратиться в значимую силу: голосование за нее будет считаться нерациональным, а в двухтуровой (французской) избиратели привыкли в первом туре голосовать по идейным предпочтениям, а во втором – выбирать «меньшее зло» среди сильных кандидатов. Таким способом французская система отсекает крайности: изначально это было направлено против коммунистов, сегодня же – против Национального фронта.

В этом контексте рассмотрим второй критерий классификации «новых правых»: степень их вписанности в истеблишмент. Большинство партий нового консерватизма остаются маргиналами с точки зрения всего (а не только консервативного) политического мейнстрима – в известной классификации партийных систем Дж. Сартори это характеризовалось не как «сегментация», а как «поляризация, т. е. идеологическое дистанцирование» (Sartori, 1976, p. 119–130). Иначе говоря, против них объединяются или их не допускают в коалиции все остальные политические силы: в качестве возможных партнеров системные консерваторы рассматривают скорее либералов или социалистов, а не своих соседей справа. Казус вхождения Партии свободы в правящую коалицию в Австрии обернулся не только протестами внутри страны и фактическим бойкотом австрийских политиков в Европе, но и резким спадом голосования за Партию свободы (с 27 % в 1999 г. до 10 % в 2002 г.).

Для системных консервативных партий главной задачей является высокий результат на выборах, что подразумевает стремление к центризму, завоевание медианного избирателя. На это указывает британский эксперт: Чтобы прийти к власти, нельзя руководствоваться идеями, которые разделяет меньшинство… То же самое верно и для удержания правящих позиций.

У новых консерваторов преобладает стремление отколоть от правого электората как можно более значимый сегмент, а у партий с чертами всеохватности – получить протестные голоса и в центристском, и в левом электоратах. Ослабление внимания системного консерватизма к традиционным ценностям дает им шанс получить поддержку консервативных и протестных избирателей. Британский эксперт указывает, что у Консервативной партии «культурный стиль» проявлялся довольно слабо… и это не нравилось все большему числу людей.

Системные консерваторы включают в свою повестку дня темы, приоритетные для старого консерватизма, хотя и в умеренных формулировках. При этом такие послания зачастую носят ритуальный характер, и на этом моменте активно пытаются играть новые консерваторы, обвиняющие традиционные партии в отходе от идеалов, конъюнктурном использования этих ценностно заряженных тем. Французский эксперт отмечает: Проблема консерваторов в том, что они могут идти на выборы с правыми программами, однако затем, получив правящие позиции, начинают проводить центристскую политику. Я думаю, люди, которые поддерживают Национальный фронт, ищут защиты от этого. Американские эксперты поясняют схожую ситуацию на примере кандидатов в президенты от Республиканской партии: С каким скрежетом зубовным на праймериз и Маккейн, и Ромни говорили, что да, мы против однополых браков и мы против абортов… Наиболее последовательные сторонники крайних взглядов обязательно усмотрят в попытках такого маневрирования неискренность, назовут такую позицию «мелкой».

Тем не менее эксперты единодушно считают, что подобный подход системных партий безальтернативен, поскольку их электоральные потери от конкуренции с новыми умеренны, а заявляемая теми программа нереалистична. Как указывает американский эксперт, попытка воплотить в жизнь подобную повестку дня вызвала бы бурное противодействие и напоминание о необходимости считаться с реалиями современного мира.

Новый консерватизм следует рассматривать как политическое течение, более приверженное традиционным принципам, но, в то же время, живущее по современным правилам политической конкуренции, в том числе гибкого реагирования на электоральный запрос.

Из описанных типов новых консерваторов стойкое следование своей идеологии свойственно лишь крайним категориям – старым консерваторам и ультраправым (последних классические консерваторы и весь политический истеблишмент к консервативному лагерю не причисляют). Для них главное – не электоральный успех, а продвижение своих ценностей и программных требований, усиление влияния на национальную политику любыми методами.

В остальных же случаях новые консерваторы стремятся как к утверждению своих позиций, так и максимизации электорального успеха. С известным допущением можно сказать, что электоральная стратегия новых консерваторов зеркальна по отношению к позициям системных. Для последних приоритетны социально-экономическая эффективность и стабильность, тогда как для новых консерваторов темы традиционных ценностей, религии, морали – это тот основной политический и электоральный месседж, который приносит им голоса избирателей.

Как указывалось выше, главная причина роста популярности новых консерваторов заключается в том, что социально-экономический кризис 2008–2009 гг. заставил многих европейцев и американцев усомниться в дееспособности политического мейнстрима. Наиболее часто на этот фактор указывали британские и французские эксперты: Основные республиканские партии не смогли решить важных проблем Франции: занятость, иммиграция, авторитет государственной власти, безопасность. Национальный фронт воспользовался данной ситуацией.