Читать онлайн «100 знаменитых харьковчан». Страница 85

Алексей Косыгин, принимавший участие в антихрущевском заговоре, после октябрьского пленума возглавил Совет министров. Бывший главный противник «рыночных идей» проект «либерманизации» однако же не похоронил, а взялся за его переработку, пытаясь примирить его с идеологическими догмами, экономическими традициями и интересами партийных каст. В 1965 году после долгих дискуссий ЦК одобрил введение в систему планирования оценки рентабельности предприятий по доходу от реализованной продукции, правда, только в качестве одного из показателей наряду с традиционными валовыми. А год спустя в порядке эксперимента была разрешена выплата премий лучшим работникам, но лишь в размере 8 % от заработной платы и только на 43 предприятиях страны. Также предприятиям было позволено заключать друг с другом прямые договоры поставок — не дожидаясь разрешения центральных министерств. Сейчас реформу Косыгина часто связывают и с именем Либермана — человека, чьи публично высказанные идеи послужили знаком нового времени.

Впрочем, в 70-х экономические преобразования пошли на убыль. Половинчатые решения не могли решить общих проблем советского хозяйства — оставался план, не было ответственных за нарушение договоров, не закрывались нерентабельные предприятия и т. д. и т. п. К тому же СССР получил возможность зарабатывать деньги без интенсификации народного хозяйства — в мире разразился энергетический кризис, и в экономику СССР, как когда-то в Испанию награбленное золото, потекли нефтедоллары.

Евсей Григорьевич Либерман продолжал работать на том же месте, сейчас говорят о созданной им школе экономистов. Вошел харьковский экономист и в «Большой энциклопедический словарь». В 1981 году он умер. После развала Союза в Украине о нем начали восторженно писать историки. Он стал одним из символов «оттепели». В Харькове чтят память всемирно известного ученого. На базе Соломонова университета проводятся Либермановские экономические чтения (здесь работает внучка Евсея Григорьевича Ольга Дольберг), снят фильм о жизни экономиста.

В литературе не существует единого мнения о ценности идей Либермана. Тот «рынок», который развернулся на постсоветском пространстве, очень многих заставил резко отзываться о любых «рыночных моделях». Впрочем, и в 60-е многие скептически относились к «либерманизации». Один журналист приводит слова, которые слышал от таких скептиков: «Представьте себе радиоприемник, у которого почти нет обратной связи и очень высок уровень шума. Настраивать такой приемник бесполезно: его надо просто выбросить и заменить другим. Вот то же самое и наша система: нет настоящих экономических связей, полный разрыв между производителем и потребителем, а бюрократического шума хоть отбавляй. У Либермана наверняка самые лучшие намерения, но он хочет настроить негодный аппарат».

Настоящая фамилия — Савенко (род. в 1943 г.)

Знаменитый писатель, нонконформист, лидер партии национал-большевиков России.

Для того чтобы вызвать обвинения в намеренной скандальности от самого Владимира Вольфовича Жириновского, нужно обладать воистину большим талантом. Эпатаж для одного из самых известных ныне уроженцев Харькова Эдуарда Вениаминовича Савенко стал профессией. Большинству жителей Украины и России плохо известен Лимонов-писатель, чуть лучше Лимонов-политик, но более всего Лимонов — герой скандала. Дело тут не в убеждениях Эдуарда Лимонова — его национализме, большевизме или анархизме. Нонконформизм — вот что действительно является главным кредо этого деятеля. Он Эдичка, он сам по себе, и он должен быть в центре внимания.

Эдуард Лимонов родился 22 февраля 1943 года в городе Дзержинске Горьковской области. (Сейчас этот город называется Черноречье.) Его отец — Вениамин Иванович Савенко был офицером Красной Армии, а затем служил в органах внутренних дел. Мать — Раиса Федоровна Зыбина не работала. После войны семья Савенко переехала в Харьков, где прошла молодость авангардиста. В Харькове Эдуард Савенко окончил восьмилетнюю школу. Страна жила идеями «оттепели», так что становление Эдика как личности происходило в атмосфере относительной свободы в культуре, появились художники-авангардисты, самостоятельно мыслящие поэты, писатели-интеллектуалы; были напечатаны произведения западных классиков XX века. Оттепель вызвала к жизни не только явления, одобренные наверху, но и инакомыслие. Но и это не все. Наряду с диссидентами появились и более энергичные подпольщики — те, кто создал культуру андеграунда. Предоставление определенных свобод неминуемо вызывало желание получить все [59]. Это желание одолевало и Эдуарда Савенко. В 1958 году он начал писать более чем смелые стихи; вскоре он сблизился с литературной богемой, авангардистами всех мастей, постоянно участвовал в самых эксцентричных выходках (вроде купания в Зеркальной струе и т. п.). Кстати, в том же 1958 году он ограбил магазин, и, говорят, это не единичный случай. (Недаром герой Достоевского говорил: «Если Бога нет, то все позволено?» Желание быть свободным частенько подвигает людей на криминал.) То, что Савенко — не диссидент-шестидесятник, он подтвердит и сам через много лет: «Вся диссидентская литература на…лась вместе с «Совком». Она ведь вся была зависима от «совка» и в свою очередь полемизировала с ним. Совка не стало, и диссидентская литература просто исчезла. Аксенов сейчас пишет «Роман-кубик», туда ему и дорога. Евтушенко просто слаборазвитый идиот».

Эдуард нигде не учился после школы, но сменил множество специальностей. Он работал сталеваром, монтажником-высотником, портным, книготорговцем, принимал участие в забастовке против снижения расценок. А в 1966 году Лимонов (так Савенко стал подписывать свои произведения) приехал покорять Москву. Здесь он также сблизился с литературной элитой, но ни о каких публикациях, конечно, не было и речи. Пришлось искать другие пути к существованию. Оказалось, что Лимонов хороший портной — он шьет брюки для сотрудников «Смены» и «Литературной газеты». (По словам Эдуарда Вениаминовича, даже для Окуджавы и Неизвестного.) Однако, даже имея такой заработок, он похудел на 11 килограммов и вынужден был вернуться к родителям в Харьков.

Впрочем, ненадолго. В 1967 году Лимонов опять в Москве и теперь уже вплотную общается со столичным андеграундом: Арсением Тарковским, Венедиктом Ерофеевым, Леонидом Губановым, Игорем Ворошиловым, Владимиром Батшевым, Николаем Мишиным, Евгением Бачуриным, Евгением Сабуровым. Своим учителем в тот период Лимонов считал художника и поэта Евгения Крапивницкого. Эдуард Вениаминович до сих пор очень гордится тем, что среди сыновей известных родителей в московской богеме он — выходец из низов — был человеком уникальным.

В следующие два года он пишет ряд авангардных рассказов и печатает целых пять своих сборников в самиздате. Судя по всему, Эдуард Лимонов, будучи членом литературного подполья, не мог и не хотел оставаться незаметным, поэтому быстро попал на заметку в органы. В 1973 году происходит темная история с Комитетом государственной безопасности. Лимонов рассказывает, что его пригласили в КГБ и предложили стать осведомителем. После отказа ему было предложено выехать за границу либо уехать из Москвы. Он предпочел покинуть страну, что и сделал в 1974 году. Остается не совсем понятным, почему с Лимоновым поступили так же, как с известным на весь мир Солженицыным, а не так, как с тысячами других известных людей, попавших на зону или в психушку.

Новым местом жительства писателя-нонконформиста стал Нью-Йорк. Для Лимонова, впрочем, было все равно, против кого бороться. Через некоторое время он вошел в конфликт и с местными властями. В 1975–1976 годах он работал корректором в газете «Новое русское слово». В этом же году сблизился с местными троцкистами — значительно более «пламенными революционерами», чем те, что захватили власть в России еще в 20-х годах. Вообще за несколько лет он сменил 13 профессий, в том числе был гувернером и мажордомом. В США он написал вещи, которые затем приобрели мировую известность. Но сначала он безуспешно пытался напечатать их чуть ли не во всех журналах и издательствах Америки. В мае 1976-го Лимонов пикетирует здание «New York Times», требуя публикации, и в том же году первая его книга увидела свет. Это самое знаменитое его творение «Это я, Эдичка» (в первом французском издании она вышла под названием «Русский поэт предпочитает больших негров»). Стало понятно, почему издатели не хотели принимать книгу. В ней Лимонов, которому дали политическое убежище, резко критиковал западный мир, а в особенности — Америку. Кроме того, роман был насыщен натуралистическими описаниями гомосексуальных сцен. Впоследствии Эдуарду Вениаминовичу не раз приписывали нетрадиционную сексуальную ориентацию. Он это отрицает. Вообще, он не любит слово «секс».