Читать онлайн «Сверхбогачи». Страница 6

Первая мировая война означала для Ротшильдов относительное падение их влияния в финансовом мире. Биографы династии считают, что основная экономико-политическая причина этого состоит в том, что-де с первой мировой войны всемирно-политическую роль завоевывают Соединенные Штаты Америки, а значит, и американские финансовые воротилы, капиталисты и банкиры. Фактом является то, что во время первой мировой войны каждый из Ротшильдов поддерживал именно то правительство, в столице которого размещался его «штаб». В этой войне нового типа уже не было возможности координации действий между разными домами Ротшильдов, а тем более для «романтической» деятельности их шпионской и курьерской служб. Но и в этот своеобразный период истории события иногда имели комический оттенок. Жена барона Мориса де Ротшильда, главы французского банкирского дома, отправилась отдыхать от военных лишений в Швейцарию, в Санкт-Мориц. Остановилась банкирша в легендарном и поныне отеле «Палас», дирекция которого заверила баронессу, что в гостинице нет немцев. И вдруг за ужином мадам Ротшильд попалась на глаза жена одного немецкого владельца фабрик шампанского, которая также отдыхала от тягот войны в этой же фешенебельной гостинице. Супруга Ротшильда, забыв о том, что ее семейство родом из Франкфурта, иначе говоря, из Германии, возмущенно вскричала: «Видеть не могу этих немцев!» — и покинула гостиницу, поклявшись, что она больше ни ногой в Санкт-Мориц.

Но у Ротшильдов даже и обида — это тоже бизнес: сгорая от желания отомстить, баронесса уговорила мужа построить новый, свой собственный фешенебельный курорт в живописных французских Альпах, возле городка Межев. Сегодня это один из самых дорогих зимних французских курортов и бриллиант в ряду авуаров банка Ротшильдов. Ф. Мортон говорит об этом так: «Когда в 1918 году орудия смолкли, ничто уже не осталось тем же самым, чем было в начале войны. Изменились даже Ротшильды».

В истории династии это, разумеется, не означало ничего иного, кроме того, что Ротшильды стали немного скромнее. Но банкирский дом, как и прежде, действовал на полную мощь. Богатства его остались нетронутыми, предприятия продолжали приносить фантастические прибыли, и всю разницу по сравнению с довоенными временами можно было, пожалуй, суммировать так: на новом этапе монопольный капитал Ротшильдов уже не оказывал такого решающего влияния на поворотные моменты всемирной политики, как, скажем, во времена битвы при Ватерлоо или займа на покупку Суэцкого канала.

Размаху деятельности австрийского дома Ротшильдов, разумеется, мешало то обстоятельство, что если в 1914 году венские Ротшильды еще были главенствующими банкирами могущественной великой державы, в 1918 году, с распадом австро-венгерской монархии, их деятельность ограничилась только маленькой Австрией.

Теперь уже в первую очередь все зависело от тесного сотрудничества всех Ротшильдов — английских, французских и австрийских — в сфере главным образом финансовых спекуляций. Лидером в этих маневрах был и остается до наших дней, можно сказать, исключительно влиятельный представитель французского дома Ротшильдов барон Эдуард Ротшильд, член правления французского национального банка.

Теперь Ротшильды решили создать международный банковский синдикат, щупальца которого тянулись от Луи Ротшильда с его венским банком «Кредитанштальт» до банкирского дома Морганов в Нью-Йорке. Международные валютные спекуляции приносили огромные прибыли всему клану Ротшильдов все время — вплоть до наступления всемирного кризиса 1929 года. Особенно сильно кризис затронул положение австрийских Ротшильдов. В 1930 году самый значительный в то время сельскохозяйственный кредитный банк Австрии «Боден-кредитанштальт» оказался на грани краха, и австрийский канцлер лично отправился к Луи Ротшильду просить принять на. свой баланс долги пошатнувшегося банка. Ротшильд внял просьбе канцлера, но в условиях всемирного кризиса эта спасательная акция настолько обременила сальдо приватного банка, что через год он и сам вынужден был прекратить платежи. Крах банка «Кредитанштальт» означал, собственно говоря, покатившуюся теперь лавиной великую экономическую депрессию в Центральной Европе, начавшуюся еще в 1929 году. Крах обошелся австрийским Ротшильдам в 30 млн. золотых шилл., а австрийскому правительству, предоставившему банку субсидии, — по меньшей мере вдвое больше!

Но Луи Ротшильд и после краха банка «Кредитанштальт» оставался самым богатым человеком в Австрии. Венский банк Ротшильдов этот крах не потряс. Ведь австрийские Ротшильды были еще и крупнейшими помещиками Центральной Европы.

Опасности для них надвигались совсем с другой стороны: к западу от австрийской границы в эти годы уже все громче топали сапоги нацистских штурмовых отрядов, и было ясно, что и венских Ротшильдов ждут определенные испытания, не потому, что они — банкиры, но потому, что они — евреи.

Впрочем, легендарный аппарат ротшильдовских курьеров в делах семейных продолжал существовать и функционировать, и банкирский дом французских Ротшильдов буквально за день до предстоящего «аншлюса» (присоединения к Германии) теперь уже маленькой страны — Австрии известил об этом Луи Ротшильда. Французские родичи советовали Луи Ротшильду немедленно покинуть Австрию. Но барон был великим сибаритом и явился (разумеется, в сопровождении лакея) с билетом на самолет на венский аэродром только на следующий день.

Однако прежде чем ему удалось сесть в самолет на Цюрих, два нацистских охранника опознали его и отобрали у него и билет, и заграничный паспорт. А двумя днями позднее эсэсовцы появились во дворце барона Ротшильда, чтобы предложить «следовать за ними». С этого момента началась трагикомедия отношений между нацистами и венскими Ротшильдами — характерный образчик глубокого почтения и уважения Гитлера к капиталистическим тузам.

Барон Луи Ротшильд ответствовал эсэсовцам, что он с радостью последует за ними, но прежде хотел бы поужинать. Штурмовики, которые не очень-то привыкли к такого рода пожеланиям, на сей раз, как видно, получили специальное указание, потому что терпеливо стояли возле стола, накрытого белой дамасской скатертью, и ждали, пока три лакея подадут барону ужин, а затем он не спеша омоет ароматной водой пальцы, выкурит после ужина привычную сигару, примет предписанные ему лекарства. Только после этого барон в сопровождении эсэсовцев покинул свой дворец.

Луи Ротшильда привели к начальнику новой австрийской полиции, которую теперь возглавили нацисты. Здесь, как рассказывают биографы, между ними состоялся такой диалог: «Словом, вы и есть Ротшильд? Ну, и как Вы богаты, если быть точным?» Барон Луи на это ответил, что прошло бы несколько дней, пока его бухгалтеры на основании сводок всемирных фондовых бирж и складов сырья смогли бы определить истинные размеры его состояния на данный момент. «Ну хорошо, — сказал начальник полиции, — тогда скажите мне хотя бы, какова стоимость вашего венского дворца вместе с находящимися там сокровищами искусства?» На это Ротшильд отвечал так: «А сколько стоит венский собор Святого Стефана?»

На этом моменте начальник полиции прекратил допрос и велел сунуть барона в камеру. Но барон недолго оставался там. Вскоре его доставили в венское управление гестапо, где поместили в каморку рядом с лишенным своего поста бывшим австрийским канцлером Шушнигом.

Отныне не могло быть и речи о том, чтобы барону Ротшильду угрожала какая-нибудь физическая опасность. Сам всемогущий Герман Геринг отправил в Швейцарию специального уполномоченного, некоего Отто Вебера, чтобы сообщить цюрихскому представителю Ротшильдов условия нацистов. Барона Луи отпустят, сказал Вебер, если маршал Геринг получит за эту любезность 200 тыс. долл. (разумеется, не в марках, а в долларах, депонированных на его имя в одном из сейфов швейцарского банка). А гитлеровская империя получит все имущество австрийских Ротшильдов, включая сталелитейный завод в Витковице, в Чехословакии. Уполномоченные Ротшильдов в Цюрихе торговались упорно. Они сообщили удивленному представителю Геринга, что Ротшильды уже двумя годами раньше тайно продали большую часть акций завода в Витковице англичанам. Однако они готовы передать Берлину в обмен на предоставление свободы барону Луи имущество австрийского дома Ротшильдов. Завод в Витковице Геринг может получить только после того, как барон Луи прибудет за границу, а нацисты выплатят английским Ротшильдам 3 млн. ф. ст.

Торг затянулся. Правда, тем временем нацисты уже оккупировали Чехословакию, но завод в Витковице, принадлежавший теперь уже англичанам, еще не перешел в руки немцев.

В разгар торга в комнату Ротшильда в ставке гестапо однажды явился сам кровавый палач Генрих Гиммлер, грозный рейхсфюрер СС. Целый час они торговались об условиях, но барон Ротшильд так и не уступил. Гиммлер ушел несолоно хлебавши, а через час появились грузчики, присланные руководством СС. Они внесли в комнату напольные часы времен Людовика XIV и никак с ними не гармонирующую огромную китайскую вазу, а кровать в комнатушке арестанта накрыли оранжевым бархатом. Тем самым Гиммлер давал понять барону, что ему еще долго придется оставаться заложником в ставке венского гестапо. Однако барон Луи Ротшильд, который совершенно точно знал, что он и для фашистских убийц не простой узник, наорал на эсэсовцев: «Вынесите отсюда эту кучу безвкусицы!»