Читать онлайн «Америка, Австралия и Океания». Страница 72

Глубокое влияние на жизнь этих народов оказывал факт, что они своих богов не изображали в настоящем смысле, но чаще представляли их себе временно пребывающими в произвольно избранных предметах. Но такие фетиши не были безусловно необходимыми для сношения с божествами. Немая молитва шепчущими губами у них, как и у нас, возносилась к небу. Употребительные обороты речи на Гавайских островах противополагали обращение к невидимым существам поклонению идолам. Идолы почитались только тогда, когда в них вселялся бог (акуа), к этому были направлены молитвы и жертвы жрецов. Выбор предметов был произвольным — плетеные вещи, куски дерева, но лишь священного дерева. К ним ближе всего стояли камни. Обрубки дерева, грубо обделанные, с трудно распознаваемым человеческим лицом и иногда с половыми органами преувеличенных размеров, обделанные в том же роде куски камня и даже внушительные статуи, как, например, на острове Пасхи, или исполинские каменные фигуры подходят ближе всего к нашему понятию об идолах. Но они часто пользовались меньшим почитанием, чем совершенно произвольные предметы, вроде куска дерева, обвитого бечевками, или ветки банана, обмотанной кокосовыми волокнами. В каждой резной фигуре нельзя видеть идола, так как резьба производилась и ради удовольствия и искусства мастера. В каменных идолах мы скорее можем предположить остатки культа, находившегося в тесном соотношении с мифологическими и историческими представлениями, чем в бесформенных и деревянных обрубках. На западе эти изображения стояли, очевидно, ближе к своим источникам. Когда папуас умирает, сын вырезывает его изображение, ставит его в своем жилище и обращается к нему в важных случаях жизни. Когда умирает этот последний, сын его изготовляет такого же идола и, быть может, бросает ненужное ему теперь изображение деда. Из Нового Лауенбурга нам известны двойные идолы, которые считались изображением супружеской четы предков. Из этих образов душ при схематическом изображении могут возникать идолы. Идолы в Доре в Новой Гвинее, в 15-20 сантиметров высоты, представляют бесполое существо, руки которого опираются на изукрашенные перила. Этот процесс развития переносит изображение предков из дома в общественное место. На Соломоновых островах такие грубые изваяния подпирают кровлю дома собраний.

В изготовлении знаменитых идолов из перьев Гавайских островов вначале лежала, без сомнения, мысль о мифологических птицах, например о священных «алаэ». На Тонге символом покровительствующего бога племени была сложенная циновка с красными перьями. В Новой Зеландии разбрасывались по земле красные перья, чтоб вызвать плодородие.

Идолы ставятся также на тех местах, где от них ожидают непосредственной помощи. На Гавайских островах ставили вдоль дороги камни, обмотанные травою, в качестве местных божеств, а на горных дорогах приносились жертвы перед нависшими камнями, чтобы они не обрушились. К этому классу относится также след ноги божества на камне, к чему сказание возвращалось еще и в сравнительно недавнее время. Так, один начальник Новой Зеландии оставил близ Таупы след ноги на скале, а следы ног начальника, убитого в войне с Камеамеа, показывались еще Бирггему. Сень храма повсюду, где были более развитые социальные условия, была общепризнанным убежищем. И здесь храм и могила совпадают между собою. На Гавайских островах убежище давала близость могилы королей, точно так же на Тонге места погребения начальников были священным местом. В том и другом месте давать это право охраны перешло на жрецов: на Ранаи место, считавшееся убежищем, шло поперек всего острова, жрецы предоставляли его бегущим, скрещивая свои палки перед преследователем.

Там, где души предков стояли в культе на первом месте, им посвящались жертвы и молитвы. Там, где их место занимали духи, и те и другие направлялись к последним. Но молитвы уже сами по себе считались жертвою. Это были формулы, часто давно уже непонятные, но все‑таки переходившие по наследству и сообщавшиеся незнающим людям за известное вознаграждение. Молитвенные песнопения, тщательно составленные и иногда довольно длинные, отличались от коротких обращений, внушаемых иногда минутою. Они считались приятными богам и даже заменяли жертву. Физон отмечает в фиджийских молитвах, что в них просьбы об удовлетворении собственных нужд сопоставлялись обыкновенно с просьбами о причинении вреда врагу.

В погребальных обычаях преобладает основная идея священного характера трупа вследствие близости души. Но это имело значение лишь для родственников, чужие люди не боялись осквернять трупы. Связь с душою, взятой богами, всего легче замечается по близости трупа. Поэтому жрецы в Новой Зеландии пели над трупом, чтобы душа поднялась, по крайней мере, до восьмого неба. В предположении, что душа, призываемая молитвой или колдовством, не может оставить тело без вынуждения, жрец осторожно махалкой водит по трупу и отряхивает ее. Посещения душами живых легко могли быть отклонены надеванием маски, которая должна была отрезывать обратный путь. Души, которые не соединились с богами и не могли быть умилостивлены жертвами, бродили по ночам вокруг домов, как привидения. Блуждающие души можно слышать в шуме листьев или в плеске волн или видеть при лунном свете в виде белых призраков. Душу умершего вдали от родины старались привлечь на разостланный белый платок и считали цель достигнутой, если на призыв являлся кузнечик или муравей. Преклонный возраст уважался только потому, что все хотели заблаговременно установить доброе согласие с душой, готовой умереть. Более глубокий смысл распространенного обычая — отправлять вместе с умершим в вечность его жен и слуг — заключается в желании дать провожатых душе умершего или, по крайней мере, послать другую душу, охраняющую ее, если бы она нуждалась в помощи. Поэтому для руководства детскими душами подвергались удушению мать, бабка или тетка. Надо было подумать и о подкреплении в борьбе, которую предстояло вытерпеть по дороге в Аид. После целого ряда дней, когда уже допускается, что душа трупа превратилась в духа, начинается плач по умершему, имеющий целью склонить духа вступить на путь в загробный мир, быть может нежеланный для него. При существовании веры в возможность периодического возвращения этот шум повторяется от времени до времени.

В самых способах погребения существуют большие различия. На западе труп держат, сколько возможно, поблизости и сохраняют, по крайней мере, некоторые части его, в особенности череп, а еще чаще нижнюю челюсть в препарированной форме. На берегу Маклая в Новой Гвинее трупы обыкновенно высушиваются в хижине у огня. На других островах их подвешивают между ветвями деревьев в циновках, пока мягкие части разложатся, а затем симметрически укладывают скелеты в скалистых пещерах на морском берегу. Трупы детей подвешиваются просто в корзине под крышею хижин. На Фиджи употребительны погребения в хижинах. У мотусов в порте Морезби знаком печали считался трехдневный барабанный бой. После этих трех дней перед домом выкапывалась могила, мертвый укладывался в нее, завернутый в циновку, а над могилой ставилась маленькая хижина. Через некоторое время могила раскапывалась, труп вынимался и натирался на локтях и коленях красной глиной. Затем он опять погребался, и могильный домик постепенно разносился по частям, так что от могилы не оставалось никакого следа. Все эти обряды сопровождались пиршествами.

На Тонге трупы знатных омывались, украшались, натирались маслом и охранялись женщинами. При настоящем погребении родственники, одетые в изорванные циновки и украшенные вениками из листьев дерева ифи, переносили труп в дом умершего и закапывали его там в одежде, чаще в ящике или маленьком челноке, укладывая вместе с ним самое дорогое имущество его. Затем все с громким пением отправлялись на морской берег, плели корзинки из кокосовых листьев и наполняли их белым песком, которым засыпали верхнюю часть могилы. Далее в течение 20 дней мужчины жили в легких хижинах у траурного дома, а женщины внутри его, занимаясь священнодействиями. На 20-й день все опять отправлялись на берег, приносили в только что сплетенных корзинах мелкий белый и черный кремень и выкладывали им пол могильного дома. На Таити тело после удаления внутренностей и наполнения брюшной полости тканями, напитанными эфирным маслом, сохранялось до полного разложения, затем кости погребались, а черепа передавались в семью. На Маркизских островах самые знатные лица погребались в марай, сидя, с поднятыми коленями, с головою, зажатой между ними, и руками, спрятанными под них. Здесь совершались и похоронные пиршества, к которым приглашения передавались разукрашенными гонцами.

Между значением, придаваемым душе умершего, и способами погребения существует непосредственная связь. Простой народ, по-видимому, мало церемонился со своими умершими. В Гавайи обыкновенно люди хоронили мертвых сидящими на корточках, завернув их в ткань, в пещерах или в земле, часто и в своем доме. Кушанья ставились рядом с ними. В Новой Зеландии рабы просто зарывались, а иногда выбрасывались собакам или бросались в море. В некоторых странах существовал, по-видимому, обычай сжигать их. В Мангайе обычай требовал бросать мертвых, обернутых в белые материи, в глубокие пещеры: знатных — в одну, а простых людей — в другую, так как и вход в подземный мир был для них не один и тот же. Но в высших классах трупы, по большей части, превращались в мумии и выставлялись в храме или в доме для мертвых. С этой целью внутренности удалялись. На Гавайи мясо тщательно очищалось с костей и сжигалось, а кости частью складывались в семейном святилище, и там им воздавалось поклонение, или же разделялись между друзьями умершего. Нечто вроде бальзамирования существовало и у гавайцев, и даже в Новой Зеландии, где погребение представляло большое сходство с погребением таитян. Могилами там часто служили свои дома, где останки умерших стояли в ящиках. В других местах их хоронили в земле, а трупы детей вешали в ящиках между ветвями дерева. При этом неизбежными были «кегуи» — что значит «запрещенный» и переходит в значение табу — вымазанные красной краской деревянные столбы с вырезанными лицами, которые, точно стражи, стояли крутом.