Читать онлайн «Мирная еда». Страница 28

Большинство телят – даже в экологически чистых хозяйствах – обычно уже спустя несколько часов после рождения отделяются от матерей и продаются животноводческим предприятиям, где, в целях получения максимальной выгоды, их держат или, вернее, откармливают в условиях, подобных одиночному заключению, с неестественным питанием. Корм без содержания железа, обеспечивающий обесцвечивание мяса телят, как этого ожидает потребитель мяса, приводит к крайней степени анемии. Потребность телят становится такой сильной, что они от отчаяния пили бы свою мочу. Но чтобы этого не происходило, их держат в крайне узких стойлах, в которых невозможно повернуться. Им не позволяется даже лизать железные прутья своих тюрем, которые обернуты пластиком именно по этой причине.

В таких маленьких странах, как Австрия и Швейцария, подобным образом мучают и забивают ежегодно значительно больше 300 000 телят в возрасте меньше четырех месяцев. Следовательно, любители телятины заслуживают нашего сочувствия по поводу полной гаммы страдания в гормональной смеси и отвратительной кармы, которую они зарабатывают с каждым откусанным куском. Даже если западные люди на этот последний аспект обращают мало внимания, за 30 лет реинкарнационной терапии я научился принимать его вполне серьезно. В нашем мире многие открывают его лишь на смертном ложе, а это уже очень поздно. Вполне обычное для Востока мнение, что все те существа, которые страдали по нашей вине, ожидают нас на той стороне вместе с теми, кого мы поддерживали и любили, может испугать и утешить одновременно. Так мы пожинаем поздние плоды своих решений, которые принимаем, делая покупки.

Все исследования, посвященные этой теме, доказывают, что в результате потребления мяса мы значительно сокращаем свою жизнь в количественном отношении и удручающе портим в качественном. Даже если итоги этих исследований не всегда совпадают, я не встретил еще ни одной работы, которая пришла бы к противоположному выводу, что, например, мясо продлевает жизнь или способствует здоровью в большей степени, чем растительная пища. В самом крайнем случае, чисто мясное питание было бы несовместимо с жизнью, тогда как чисто растительная пища ведет к ее продлению и улучшению. Инуиты – часто приводимый аргумент любителей мяса – живут отнюдь не только на мясной пище, они всегда поедают содержимое желудка своей добычи, а значит, растительность. Кроме того, инуиты никогда не достигали старости, а их уровень депрессии до сегодняшнего дня остается самым высоким в мире. Какие причины могли послужить тому, что диетологи голосовали в пользу мяса на протяжении многих десятилетий? Животный белок, как это всегда утверждалось, дает нам силу, способствует росту мышц и обеспечивает хорошую, здоровую и долгую жизнь, – но в действительности все как раз наоборот.

Причины легко проследить. В конечном счете, речь идет об экономических интересах. Крупные политические образования, как, например, Соединенные Штаты Америки или Европейский союз, заботятся о том, чтобы поддержка оказывалась большим фирмам и концернам, просто потому что они могут позволить себе соответствующую поддержку. Малые и средние предприятия становятся, – как можно везде наблюдать – в соответствии с тенденцией, жертвами в борьбе за существование.

Аргументация мер поддержки больших каждый раз маскируется. Так, например, ЕС запретил отдельным фермерам забивать скот на собственной ферме, якобы из гигиенических соображений. Гигиенические требования так долго повышались, пока, наконец, малые бойни не были вынуждены прекратить свою деятельность. Тем временем на ферме уже необходима практически лаборатория. Результат прост и однозначен: все в большем количестве поедаемые мясные массы на 98 % поступают с промышленных предприятий, где эти животные содержатся в отвратительных условиях и, как мы еще увидим, особенно жестоко забиваются на крупных бойнях. ЕС и США поддерживают это направление развития.

На крупной бойне теленок, корова, свинья или овца должны быть свидетелями того, как десятки их сородичей механизированно убиваются на их глазах. Что они при этом испытывают, мы можем себе представить, поставив себя на их место. Преступник, ждущий своей казни и видящий перед собой десяток осужденных, умирающих на виселице или электрическом стуле, испытал бы крайнюю степень адского телесно-душевного состояния. Страх смерти проявился бы в бешеном сердцебиении, засасывающих воздух легких, холодном поту и, прежде всего, в кровяной химии максимального стресса: все гормоны страха и стресса, которые имеются в распоряжении организма, были бы выброшены в кровь.

Но такими жестокими казни людей практически не бывают, поскольку их проводят, как правило, по отдельности. Животные же регулярно забиваются именно в такой ситуации, в тот момент, когда все их гормоны страха и стресса мобилизируются и, следовательно, переходят в кровь и в мясо. Поскольку животные, которых принято забивать в наших странах, близки нам с эволюционной точки зрения и мы сами биологически являемся млекопитающими, мы обладаем теми же самыми гормонами и нейромедиаторами (например, адреналин), поэтому вместе с мясом мы едим и их страх. Это значит, их гормоны страха сразу же после поедания проявляют в нас свое действие. Мы буквально вместе с их мясом едим тот страх смерти, который они испытывали перед своей казнью – взаимосвязь, которая вообще-то должна быть понятна каждому.

Около 30 лет назад, во времена моего экзамена по медицине, нам еще были неизвестны в нашей практике панические атаки, но сегодня от них практически нет спасения. В то время скот забивали децентрализовано, поэтому менее жестоко или по крайней мере, поодиночке, да и потребление мяса было в общем значительно ниже.

Конечно, наш прогрессирующий страх обусловлен также душевными и социальными причинами. К примеру, жизнь в растущих городах, куда переселяется все больше людей, становится все теснее. Но крайне существенным фактором остается страх забиваемых животных, поедаемый с их мясом. Мы глотаем не только свой собственный страх, но и смертельный страх и страдание убитых животных.

Чувствительным людям должно быть ясно на уровне восприятия, насколько вредно есть животное, погибшее в длительной смертельной панике. В этом может заключаться причина, почему нашим предкам мясо приносило больше пользы. Когда они на охоте убивали зверей, это была быстрая смерть в привычном, естественном окружении, в худшем случае – почти честная борьба за выживание. Ни одному животному не приходилось после плачевной жизни в промышленных условиях и ужасающих перевозок долго и бездейственно ждать своей неизбежной смерти. Даже если животное раньше затравливали, то в этом бегстве его гормоны страха и стресса могли снова разложиться. Современные убойные животные должны ждать своего убоя с внешним спокойствием и максимальной внутренней паникой. Без умысла они нам портят жаркое на долгое время. А мы могли бы – в прямом смысле этого слова – почувствовать, что дело пахнет жареным.

В Намибии я был однажды свидетелем того, как африканские охотники оставили лежать нетронутым мясо антилопы куду, раненой одним немецким охотником за трофеями и бежавшей после этого еще почти час. На мой удивленный вопрос они мне объяснили, что дух куду впал в такую ярость, что отравил все мясо. Оно теперь совсем непригодно и даже опасно ядовито. Яд, которого избегают эти люди, ученые могли бы легко обнаружить в той смеси гормонов и нейромедиаторов, которую заваривают страх и паника в теле раненого убегающего животного.

К сожалению, чувствительность многих людей настолько не развита, что они не воспринимают современную ситуацию с животными как проблему, а следовательно, не осознают ее важности; и цель этой книги – изменить подобное положение дел. Эти люди, следуя за материалистом Рене Декартом, оправдывают собственный недостаток чуткости тем, что якобы животные не способны чувствовать, будто они совсем не воспринимают все происходящее с ними как бедствие. Тем не менее очевидно, что верно как раз противоположное. В США у многих эпилептиков есть собаки, которые чувствуют приближающийся приступ у своего хозяина раньше него самого и поэтому могут предупредить об этом. Старая пословица моряков «крысы бегут с тонущего корабля» подтверждает догадку о наличии шестого чувства у животных. Кстати, очень часто животные своим поведением предупреждают менее чувствительных людей о надвигающихся природных катастрофах, как это было в случае с цунами в 2004 году. Собаки-поводыри и собаки-ассистенты, специально обученные помогать инвалидам, снова и снова демонстрируют нам, как высоко развита их чувствительность.