Читать онлайн «200 школ боевых искусств Востока и Запада: Традиционные и современные боевые единоборства Востока и Запада.». Страница 22

На чем же основываются стили имитации животных? Уподобление животным требует повторения не только их внешней формы, например, переваливающейся походки медведя или забавных ужимок обезьяны, но и внутреннего состояния. В китайской традиции это объяснялось как сочетание «формы и бесформенного», соответствовавших внешнему и внутреннему в человеке. . Для этого бойцы ушу имитировали даже дыхание животного, уподобляя ток энергии ци в своем теле ее циркуляции в теле животного.

Подражание животным, прочно входя в сознание занимающегося ушу, могло изменять кинематику его движений, а на последующих этапах – и манеру мышления. Поэтому человек не столько подражал природе, сколько обнаруживал в ее обитателях самого себя, предполагая в чужом движении безграничность собственных возможностей. В традиционной китайской философии не было различий между понятиями «тождество» и «подобие». За основу бралось именно подобие, т.е. человеку не обязательно было полностью походить на подражаемое животное. Достаточно было сымитировать несколько характерных признаков, например, издать крик орла, сформировать особую позицию ладони – «лапу тигра», прыгнуть, как обезьяна. В этом случае считалось, что человек набрал определенное количество признаков требуемого объекта. Такой чисто китайский подход давал возможность имитировать даже несколько животных сразу, не добиваясь полного внешнего сходства с ними. Например, мастера стиля суньбинцюань («Кулак полководца Суньцзы») учили, что необходимо иметь «драконью поясницу, орлиный глаз, змеиные ноги, а в передвижениях походить на ласточку».

Подражание «образу и форме» можно встретить в сотнях стилей ушу. Например, в стиле шаолиньцюань одним из самых мощных технических действий считался прием «яростный тигр вырывает сердце» – резкий прыжок вперед и удар «лапой тигра» снизу вверх. В стиле мицзунцюань («стиль тайного следования») есть много движений, название которых связаны с мифической птицей Феникс – «Феникс взлетает с красной горы» – одновременный удар коленом и кулаком, «Красный Феникс расправляет крылья» – одновременные блок одной рукой и удар другой.

Во время выполнения таких движений следует представлять образ данного животного. Характерно, что большинство стилей сянсинцюань рекомендовалось изучать в «подходящем месте». Так, «стиль Змеи» – в высокой траве или скалистом ущелье, «стиль Журавля» – на берегу озера. Весь этот декор из обстановки и движений был призван навеять прежде всего внутренний образ, уже не зависящий от внешней формы, а потому и называемый «бесформенным». Истинный мастер сянсинцюань не зависел от обстановки, ему не надо было досконально вопроизводить характерные движения животного, так как его образ вошел уже в плоть и кровь. Этому соответствует сентенция основополагающего даосского трактата «Дао дэ цзин»: «Великий образ не имеет формы», поэтому учитель ушу воплощал собой некий Великий образ, независимо от того, какой конкретно стиль животного он практиковал. Это было похоже на некую драгоценную жемчужину, скрывающуюся в сердцевине бойца ушу. Один из речитативов ушу говорит об этом так: «Форма и бесформенное сочетают в себе абсолютно ложное и доподлинно истинное. Внутри формы таится игла, а в ее сердцевине – учение о сокровенном».

Каждое направление ушу включало несколько стилей группы сянсинцюань. Как же проходило обучение этим стилям? Оно подразделялось на три основных этапа. На первом этапе учителя советовали ученику имитировать лишь внешний облик подражаемого объекта, что называлось «овладеть формой» (сянсин). В «стиле Обезьяны», например, ученик, не изучая никаких боевых движений, учился срывать персик как обезьяна, подражать мартышке, дрожащей от холода, прыгающей от радости. В стиле «Когтей Орла» (инь-чжао) боец бил крыльями как птица, падал на песок, будто орел атакующий добычу. В «стиле Змеи» (шэцюань), тренируя гибкое тело бойца, учитель советовал ученику «оборачиваться вокруг камня».

Затем начинался второй этап обучения, на первый взгляд, прямо противоположный по своему характеру первому. Он носил название «отойти от формы» (лисин). В китайской эстетике есть выражение: «Отходя от формы достигаем схожести». Отход от формы как от некоего канона, есть закономерный процесс творчества. Но прежде чем отойти от него, надо обрести эту форму, то есть в полной мере освоить базовые упражнения. В противном случае школа подменялась выдумками занимающегося, питающего иллюзию, что он якобы практикует ушу.

Китайские мастера учили «не отходя от формы, оторваться от нее». Это парадоксальное на первый взгляд утверждение постигается лишь в процессе тренировки. Боец не должен «переигрывать», увлекаясь чисто внешней имитацией формы. Один из известных мастеров «стиля обезьяны» (хоуцюань) Ся Инпэй вспоминал, как он сначала подражал лишь повадкам и ужимкам обезьяны, затем стал замечать, что и его дух стал подобен внутреннему состоянию играющей и сражающейся обезьяны. Затем он потратил много времени на совмещение внешней формы и внутреннего образа, а потом «забыл о том и о другом».

На первом и втором этапах боец лишь учился отождествлять себя с каким-либо внешним объектом. Однако на этой фазе сянсин-цюань оставался только танцем, точно копировавшим повадки представителей животного мира, что для боевого искусства недостаточно. Необходимо было еще овладеть сочетанием методов кулачного боя и принципов имитации животных. Это знаменовало собой переход к третьему этапу изучения сянсин-цюань, называемому «утверждение в мысли», что означало понимание бойцом ушу того, что перед ним – не просто имитационный танец, но многогранное и эффективное боевое искусство. Во многих стилях «образа и формы» считалось, что если имитируемая форма не согласуется с боевым содержанием ушу, то следует пожертвовать формой ради сохранения прикладного содержания.

Основой для такой работы является изучение комплексов – тао. Такие комплексы в виде ритуальных танцев существовали еще в III в., однако лишь с XIV –XV вв. они стали базой для передачи как технического арсенала ушу, так и духовной традиции. Всякое тао требовало строго определенного внутреннего состояния, отвечающего характеру движений. Особенно важно это при выполнении тао стилей синсинцюань, не случайно даже названия движений стремились навеять ученику внутренний образ: «свирепый тигр пожирает добычу», «черный дракон выходит из воды» и т.д.

Школа китайского ушу, существующая в Санкт-Петербурге. Ее возглавляет Иван Горбачев, который несколько лет учился в Китае у мастеров «внутреннего направления» (нэй-цзя). Он является одним из немногих отечественных специалистов, владеющих Тайцзи-цюань именно как боевой системой, а не оздоровительной гимнастикой.

Техника школы «мягкая». Она представляет синтез тайцзи-цюань, багуа-цюань и синь-и-цюань. Тактика боя основана на круговых перемещениях, с тем, чтобы силу и инерцию движений противника обращать против него же. Для атак и защит используются в основном руки, точнее ладони и пальцы. Кулаки не применяются, ноги играют второстепенную роль, считается, что их главное назначение – передвижение. В программу обучения в обязательном порядке входят дыхательно-медитативные упражнения.

Последователи школы уделяют много внимания изучению даосской философии, китайского языка, каллиграфии и даже китайской кухни. Видимо, они полагают, что став в душе китайцами, смогут добиться подлинного мастерства как в искусстве кулачного боя, так и в «искусстве жизни».

Это искусств мгновенного обнажения меча (катаны) с последующим ударом. По сравнению с кэндо (фехтованием) это более молодое искусство. Оно возникло в Японии XVII века. Согласно легенде, один самурай (Хаясидзаки Дзи-носкэ) хотел отомстить за убийство своего отца. Однако он не мог противостоять убийце в поединке, так как тот был опытнее и сильнее. Прибегнуть к услугам наемника, равно как и напасть из-за угла не позволял самурайский кодекс чести – Бусидо. После долгих раздумий молодой самурай понял, что может рассчитывать на успех только в том случае, если успеет зарубить обидчика, первым выхватив меч. После длительной тренировки он осуществил свой замысел и отомстил за смерть отца.

С течением времени техника мгновенного выхватывания клинка распространилась во всей Японии. Возникло более 400 школ иайдо. Каждая из них привносила что-то свое в технику, но в своей сути они были едины: молниеносное обнажение меча из любого, даже самого неудобного положения и один, максимум два последующих удара. Как в американских ковбойских фильмах, в живых оставался тот, кто делал это быстрее. Несмотря на кажущуюся простоту, иайдо требует не только отличной физической подготовки, но и высочайшей степени психической концентрации и мобилизации. Именно поэтому древнее самурайское искусство продолжает жить в эпоху компьютеров и космических ракет. Умение сосредотачивать свою психику, мобилизовать все ее возможность для конкретного дела необходимо современному человеку не меньше, чем воинам прошлого.