Читать онлайн «Пикассо». Страница 40

После переезда на новую, более удобную, квартиру Пикассо теперь реже виделся со старыми друзьями. Брак, вернувшийся с фронта с ранением в голову, чувствовал себя неважно и постоянно пребывал в подавленном состоянии. О возврате к довоенным дружеским отношениям не могло быть и речи. Брак не одобрял нового образа жизни старого друга и с презрением относился к появлению облаченного в модные костюмы Пикассо в театрах.

В 1920 и 1921 годах Дягилев поставил еще два балета, декорации к которым создал Пикассо, — «Четыре одинаковых Полишинеля» и «Cuadro flamenco». «Русский балет», его танцоры, музыканты и художники, пробудили у Пикассо желание запечатлеть в картинах его новых друзей. На рисунках, выполненных тонким карандашом, художник смелыми и точно передающими облик натур линиями создает портреты Стравинского, Саги, де Фальи, Дягилева, Бакста и Дерена. Все эти работы своим мастерским исполнением напоминают Энгра. Но на портретах заметно некоторое подчеркивание отдельных элементов, что делает их похожими на дружеские шаржи; именно это не позволяет перепутать их с рисунками какого-либо другого художника. Благодаря Пикассо мы имеем сегодня блестящую галерею портретов известных лиц 20-х годов, среди которых не только члены прославленной балетной труппы. Поэты также часто навещали художника, стремясь заручиться его согласием на оформление сборников стихов. О его готовности оказать им услугу свидетельствует длинный перечень тех, чьи портреты были созданы им в период между 1920 и 1925 годами. Среди них мы встречаем Арагона, Уидобро, Сальмо, Валери, Парнака, Бретона, Макса Жакоба, Кокто и Радиге.

Обычно после проведения лета на Средиземном море набиралось много эскизов купающихся, танцующих или бегущих девушек на фоне огромного чистого неба или безбрежного моря. Они служили основой для создания в будущем картин, передающих различное состояние изображенных на них образов, — порой идиллическое, иногда мрачное. К большому удивлению тех, кто ценил тонкие классические черты полотен голландских художников и чувственную мягкость женских тел Рафаэля и Энгра, женская нагота в его картинах предстала в новом, вызывающем неловкость стиле.

Появление из-под его кисти брызжущих здоровьем пышных женских тел, которые напоминали голландских девушек, впервые перенесенных им на холсты в 1905 году, вызвало недоумение. Всякий раз, когда происходило резкое изменение в стилистике Пикассо, невольно напрашивался вопрос о причинах такого изменения. Не следует забывать, что начало этой серии картин приходится как раз на период беременности его жены. Значительно увеличившиеся ее формы и осознание своей причастности к этому, должно быть, пробудили в нем любопытство к этой загадке природы. Второй причиной явились, очевидно, воспоминания детства. Пикассо как-то рассказывал другу, что, будучи малышом, он имел обыкновение ползать под обеденным столом и с ужасом взирать на разбухшие ноги своих тетушек. Детские впечатления о казавшихся ему гигантских формах надолго остались в его памяти. Именно восприятие этих размеров, которые казались ему сверхъестественными и внушали страх, и нашло отражение в полотнах начала 20-х годов. Первым из этих монументальных полотен, созданных в 1920 году, явилась картина «Две нагие женщины», где изображенные в сентиментальной позе фигуры наклонились друг к другу. Застывшие, словно статуи, они, казалось, задумались о предстоящих им муках. Их мощные тела, увеличившиеся груди, крупные руки и тяжелые, упирающиеся в землю ноги — все напоминает о предстоящем выполнении ими обязанностей матери.

Но, верный своему характеру, Пикассо разрабатывает несколько направлений одновременно. Наряду с монументальными женскими фигурами он создает картины — натюрморты и Арлекинов — в чисто кубистском духе, отличающиеся простотой формы и использованием минимума цветов. Самая известная из картин этого периода — «Три музыканта». Было создано два варианта этой картины. Более законченная из них, которая является одним из выдающихся творений художника, в настоящее время находится в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Характеризуя ее, Морис Рейналь писал: «„Три музыканта“ — шедевр интеллекта и изящества, блестящее воплощение открытий и откровений кубизма. В ней Пикассо подвел итог бесконечно долгой галерее воплощенных им образов, все более тяготея при их изображении к абстрактной форме, но не переступая ее границ».

После рождения сына Пауло в феврале 1921 года Пикассо вместо поездки как обычно на лето к морю снял просторную виллу в Фонтенбло. Это был продиктованный заботой о семье шаг — роскошный особняк в местечке, от которого рукой подать до Парижа. Но художника отнюдь не прельщала роль отца — главы семьи. И хотя размеры виллы позволяли ему устраниться от непосредственного участия в уходе за ребенком и его любовь к Ольге не угасла, о чем свидетельствуют сделанные им в тот период карандашные рисунки, где жена изображена кормящей первенца или играющей на пианино среди роскошной мебели, он испытывал неудовлетворенность и признавался посещавшим его друзьям, что собирается установить в саду парижские уличные фонари и «pissotiere»[3], которые нарушили бы респектабельный вид расстилавшегося перед виллой газона.

В течение лета того же года он создает, помимо двух вариантов «Трех музыкантов», картину «Три женщины у фонтана», крупную работу в неоклассическом стиле; переносит на полотна прилегающие к вилле пейзажи, ворота виллы; пишет натюрморты, делает карандашные зарисовки интерьеров виллы и вид ее снаружи; рисунки жены и ребенка. Различие стилей под стать различию идей, волновавших его в тот период.

На первый план выступает тема матери и ребенка. Неоклассические фигуры и огромные фигуры женщин обнаруживают состояние удовлетворения и умиротворенности, испытываемое им в тот период. На смену сентиментальности, присутствовавшей в посвященных материнству картинах юности, пришла суровая, упрощенная скульптурность форм, в основе которой лежал не идеализм, а обыденность.

Дружба Пикассо с Полем Розенбергом крепла по мере того, как этот агент во все большей степени выступал защитником его интересов и организатором выставок работ художника в своей богатой галерее. В октябре 1919 года по эскизу Пикассо выпускается пригласительный билет, где он объявляет о выставке карандашных рисунков, акварелей и литографий. На обложке каталога он поместил созданный им портрет Ольги. В течение двух последующих лет он устраивал выставки в галерее Розенберга, а в 1921 году его работы впервые были показаны в галерее «Лейчестер» в Лондоне: 18 картин, выполненных маслом, и 48 рисунков, акварелей, гравюр, созданных в период с 1902 по 1919 год. Кроме того, показанная коллекция содержала ряд прекрасных работ периода кубизма. Наибольшее впечатление на англичан произвела «Женщина, сидящая в кресле».

Хотя цены, по которым предлагались на выставке картины, кажутся по нынешним временам смехотворно низкими, в то время они не воспринимались таковыми, особенно художником, кому шел всего лишь сорок первый год. Более того, распродажа картин принесла Пикассо большие средства, и он, и его семья могли теперь многое себе позволить. Его не очень расстроило то, что французское правительство на основании закона, дававшего ему право конфисковывать собственность иностранцев, являвшихся гражданами страны, с которой Франция находится в состоянии войны, устроило аукцион картин из двух крупнейших коллекций, принадлежавших Канвейлеру и Уде. Помимо других ценных работ, на аукционе было распродано 381 полотно таких художников-кубистов, как Пикассо, Брак, Грис и Леже, причем 132 из них принадлежали кисти Пикассо. Три других художника были очень расстроены продажей столь значительной части их полотен. Брак, явившись на аукцион, даже выступил публично с протестом против недопустимости распродажи работ французских художников — Леже и его самого. Он так остро переживал случившееся, что, увидев Леона Розенберга — одного из организаторов распродажи, подошел к нему и дал ему пощечину.

Учитывая резкое подорожание этих работ в последующие годы, сумма, вырученная от их продажи на аукционе, явилась незначительной. Аукцион привлек мало зарубежных коллекционеров. Поэтому такие французские ценители картин, как Роже Дютиель и Андре Лефевр, которые собирали кубистов еще до войны, а также присоединившиеся к ним Альфонс Кан и бельгиец Рене Гафф, проявив дальновидность, пополнили свои коллекции. Вернувшийся из Швейцарии Канвейлер также приобрел часть своей старой коллекции.

Как-то летом, после длительного отсутствия в Париже, Пикассо, возвратившись домой и открыв гардероб, обнаружил, что за летние месяцы моль не теряла времени даром: от лучших его костюмов остались лишь одни подкладки да висящие лоскуты, через которые, как под рентгеном, можно было видеть содержимое карманов — ключи, курительную трубку, спичечные коробки и другие безделушки — видно, они пришлись моли не по вкусу. Открывшийся его взору вид вызвал у него тем не менее восторг. Прозрачность представляла собой проблему для художников с момента рождения кубизма, когда желание видеть сквозь расположенные на переднем плане предметы вело к тому, что художник рассекал их. Вид изъеденных молью костюмов показал, каким образом можно добиться прозрачности с помощью других средств.