Читать онлайн «Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России». Страница 56

Пресса

Средства массовой информации США в большинстве своем занимают высокоидеологизированные критические позиции по отношению к России.

Наиболее влиятельные газеты США — The New York Times, The Washington Post, The Wall Street Journal — излагают в большинстве статей принципиальную критику политики России, используя вышеприведенные формулировки. Статьи этих же газет на социальную и культурную тематику гораздо менее или совсем не идеологизированы и рисуют вполне адекватный портрет российской жизни. Более объективную и взвешенную оценку российских реалий дает издание Financial Times, что может объясняться европейским происхождением газеты.

«Популярная» пресса описывает российскую действительность более ярко и образно: «Россия погружается во тьму», «Из России без любви», «Кремль закручивает гайки», «Козни принца Путина» и так далее. Газета USA Today, например, в конце 2006 года выражала противоречия между Газпромом и Белоруссией по цене газа и его транзиту в Европу заголовком: «Россия крепче сжимает газовую трубу, угрожает прекратить поставки».[241] Согласно автору статьи, ситуация состояла в том, что «Газпром сказал Белоруссии платить за газ с нового года в два раза больше, или поставки будут прекращены». Это демонстрирует, продолжает статья, как «Россия использует энергетические мускулы для осуществления политических целей и отклонения критики своей политики». Нюансы, детали и контраргументы, присутствующие в серьезной прессе, исчезают из желтоватых «народных» газет.

Основная причина высокой критичности средств массовой информации в отношении России состоит собственно в их роли в американской системе. «Четвертая власть», СМИ являются важнейшим элементом системы сдержек и противовесов, блюстителем морали власти и ее соответствия идеалам: они призваны не столько информировать, сколько именно критиковать и контролировать власти и людей, ею наделенных. «Keeping them honest», обязывать их, политиков, к честности — вот девиз канала CNN. Такую роль пресса получила в годы образования американского государства и с тех пор бескомпромиссно исполняла ее, прежде всего в отношении собственного правительства. Российское понимание роли СМИ значительно отличается, и критика западной прессы — единственное, что западная пресса может делать, — воспринимается как «атаки».

Роль прессы как блюстителя моральных ценностей и стимула приближения реальности к идеалам заставляют ее быть наиболее идеологизированным сегментом общества. Будучи гораздо более информированны, чем другие слои общества, журналисты и редакторы изданий и телеканалов в силу своих функций одновременно являются наиболее идеологизированной его частью. Казалось бы, лучшая информированность должна способствовать более верному видению реалий другого государства, но обусловленность своими ценностями и обязанность их утверждать приводит СМИ к тому, что в другой стране замечается лишь то, что «не как у нас в Америке».

Человеческое внимание гораздо более чувствительно к негативным, а еще лучше скандальным новостям. Хорошие новости — не новости, это — норма. Новость то, что отходит от нормы в негативную сторону. Американские власти испытывают те же проблемы со своими СМИ, что и Россия. Бывший министр обороны Дональд Рамсфелд и вице-президент Ричард Чейни регулярно обвиняли и обвиняют своих журналистов в том, что они не сообщают хорошие новости из Ирака, а передают только негатив.

Коммерческий характер средств массовой информации акцентирует выбор негативных и скандальных новостей — они лучше «продаются». Просчеты руководителей, финансовые скандалы, известные имена и участие спецслужб гарантируют успех в освещении событий. Информационная насыщенность современного общества в сочетании с коммерческим характером информационного бизнеса заставляет сводить многогранные события к простым, однозначным, ярким образам и описаниям. Стиль подачи информации на американском телевидении все больше смещается в сторону шоу-бизнеса, где сенсационность преобладает над серьезным анализом. Избыточность информации также сокращает количество внимания, которое читатель или зритель готов уделить одной теме. В результате сложная, неоднозначная реальность сводится к схематичным образам и лозунгам, заранее наделенным оценкой «хорошо» или «плохо» для облегчения усвоения информации.

Особенное раздолье для воображения широкой публики дают сюжеты, в которых участвуют спецслужбы, питающие осознанные и подсознательные страхи и эмоции широких общественных масс. В этом смысле «дело Литвиненко» стало идеальной темой для СМИ. «Дело», как снежный ком, обрастало вымышленными деталями и интерпретациями; последующие события привязывались к нему и выстраивались в ряд «причинно-следственных» связей. Так, рядовой консультант по вопросам безопасности в Вашингтоне Пол Джоял, на которого неизвестными было совершенно покушение, был представлен не иначе как «эксперт по делу Литвиненко». В международные новости также попало бытовое отравление двух американок российского происхождения, пребывавших в Москве.

Предметом критики прессы является не только Россия как таковая, но и политика администрации по отношению к России. Администрация Джорджа Буша регулярно критикуется за недостаточно принципиальный подход в отношении России, а личные позитивные отношения между президентами видятся как признаки беспринципности и «проявление слабости» с американской стороны.[242] Джорджу Бушу без конца припоминают его фразу, сказанную в 2001 году, о том, что он «заглянул в душу» Владимира Путина и «увидел», что ему можно доверять.

Очевидно, что в условиях идеологического противостояния холодной войны дела обстояли еще хуже: как заметил тогда корреспондент Washington Post, «если американцы и знают что-либо о Советском Союзе, они знают только плохое».[243]

Исследованиями предвзятости прессы занимались и сами американцы. В 1920 году влиятельный автор и комментатор Уолтер Липманн вместе с коллегой Чарльзом Мерцем проанализировали освещение прессой молодой Советской республики в течение трех лет после Февральской революции. Для анализа, получившего название «A Test of the News», они использовали статьи газеты The New York Times, имевшей репутацию объективного издания.

Результаты этого исследования на 42 страницах демонстрировали, что газета ошибалась и в фактах, и в интерпретациях.[244] The New York Times приводила события, которые никогда не происходили, злодеяния, которые не были совершены, и 91 раз сообщила, что большевистский режим был на грани краха. Содержание статей, по словам Липманна и Мерца, диктовалось не реальностью, а надеждами и пожеланиями авторов: «Новости о России это тот случай, когда люди видят не то, что есть, а то, что им хотелось бы видеть». «Главным цензором и главным пропагандистом были надежда и страхи в умах корреспондентов и редакторов», — подводили итог исследователи.

Стивен Коэн в качестве одной из причин неверного освещения отмечал тот факт, что типичные журналисты не являются специалистами по Советскому Союзу/России, а специалисты-советологи не пишут в газеты регулярно. Коэн был первым из советологов, кто в 1982 году начал писать ежемесячную колонку в журнале The Nation.[245] Освещение Советского Союза было одномерным, спекулятивным и разными методами вводило в заблуждение: «В нем есть элементы правды, но общая картина представляется карикатурой, лишенной контекста, комплексности и равновесия». Американские описания советской действительности Коэн уподоблял тем советским описаниям Америки, которые сводили ее реальность к безработице, употреблению наркотиков, уличным преступлениям и политической коррупции. Типичным образом журналистка газеты The New York Times Фиона Льюис в начале 1980-х годов писала, что со времени основания в 1917 году «советская система добилась одного великого успеха — в строительстве военной мощи и не сдержала своих обещаний ни в чем другом». Предметом дебатов оставалась лишь степень «зла» и «патологии» советского строя.

Предвзятость отражалась также и в терминологии, отмечал Коэн. Слова, описывавшие США, несли позитивный или нейтральный заряд, в то время как Советский Союз характеризовался негативными терминами: США управляло «правительство», защищали «агентства безопасности» и поддерживали «союзники», а Советский Союз был «режимом», держался на «секретной полиции» и имел «приспешников». В то время как американское руководство состояло из «опытных политиков», советское — из «коварных и хитрых политиканов». США «информировали» мир и «пользовались влиянием», СССР «распространял пропаганду» и «стремился к экспансии и доминированию». Стоит заметить, что ровным счетом обратное практиковалось в Советском Союзе — соперники заслуживали друг друга.