Читать онлайн «Проблемы международной пролетарской революции. Коммунистический Интернационал». Страница 32

Жуо, Ренодель, Лонге, Мерргейм и все им подобные, независимо от оказанных ими в прошлом «услуг», чувствуют себя ныне составной частью буржуазного строя и являются на деле его важнейшей опорой. По всему смыслу своей деятельности они заинтересованы в том, чтобы представить рабочему классу любую уступку буржуазии в преувеличенном виде, ибо это ведь плоды их классовой дипломатии. Критикуя капитализм, они прихорашивают его, и последний их вывод после всех ораторских упражнений сводится к необходимости приспособления, т.-е. подчинения господству капитала.

Основное преступление верхов правительственного синдикализма революционный синдикалист Альфред Росмер вполне правильно видит в том, что вожаки его «заменяли прямое действие рабочего класса ходатайствами перед правительством». Этой контрреволюционной тактики нельзя, однако, изменить «ходатайствами» перед социал-империалистами профессионального и политического движения. В то время как Жуо, Ренодель, Мерргейм и Лонге занимаются убеждением капиталистов и буржуазных депутатов в необходимости уступок рабочему классу, подлинные представители этого последнего не могут расходовать своего времени на убеждения Реноделя и Лонге в необходимости революционной борьбы. Чтобы сбросить с своей шеи капиталистов и буржуазных депутатов, рабочему классу нужно выкинуть из своей организации Реноделей и Лонге.

Борьба против них должна вестись не в форме семейной перепалки, академической дискуссии, а в таком виде, чтобы она соответствовала глубине самого вопроса, чтобы пропасть, отделяющая нас от социал-империалистов, представилась сознанию масс во всей своей неизмеримости.

Наша задача состоит в том, чтобы использовать до конца потрясающие уроки империалистской войны. Мы должны провести в сознание масс опыт последнего периода и заставить их понять, что в рамках капитализма дальнейшее существование для них невозможно. Мы должны пробужденную ненависть масс к капиталу, капиталистам, капиталистическому государству, его органам довести до высшего революционного напряжения. Мы должны сделать ненавистными в глазах массы не только капиталистов, но и всех тех, кто защищает капитализм, кто замаскировывает его язвы, кто смягчает его преступления.

«Массы будут отныне знать, – пишет Монатт после неудачного выступления 21 июля, – что нельзя более колебаться и обольщать себя ложными надеждами и что они должны беспощадно очистить личный состав синдикатов» («La Vie Ouvriere», 25 июля).

Борьба против ложных принципов неизбежно означает в политике борьбу против людей, которые эти принципы олицетворяют. Возрождение рабочего движения означает изгнание из его среды всех тех, которые опорочили себя изменой, предательством, которые подорвали в рабочей массе веру в революционные лозунги, т. е. в ее собственную силу. Снисходительность, сентиментальность и мягкость оплачиваются в такого рода вопросах ценою кровных интересов пролетариата. Пробужденные массы требуют, чтобы говорили громко, чтобы вещи назывались своими именами, чтобы в политике не было неопределенных полутонов, а ясные, отчетливые водоразделы, чтобы изменники подвергались бойкоту и травле, чтобы место их заняли беззаветно преданные делу революционеры.

Тов. Луиза Сомоно (Saumoneau)[139] рисует следующую картину борьбы за влияние идей III Интернационала во время нынешней избирательной кампании: «Пропаганду, которая должна развернуться, как внутри организаций, так и вне их, в массах, мы легче всего поведем на больших публичных избирательных собраниях... Сопротивление против революционного Интернационала имеет свою главную опору в старых кадрах, которые так плохо умели руководить кораблем нашей партии во время войны. Великое усилие труда и воли должны сделать наши молодые товарищи, полные пламени и революционного рвения, чтобы приобрести некоторые практические навыки и познания, необходимые для хорошего функционирования организаций. Эти познания достаточно легко усваиваются, а, между тем, в нынешних условиях борьбы они служат прикрытием для всяких ничтожеств и обеспечивают в наших организациях гибельное влияние высохших живых мертвецов. Нужно, чтобы повсюду молодые силы воодушевляли революционный класс, поднявшийся за дело III Интернационала, нужно, чтобы они повсюду утвердились и заменили, – хотя бы и опрокидывая их вниз головой, – всех тех, которые отягчены четырьмя годами отречения от социалистической жизни»... Из этих слов совершенно ясно видно полное понимание необходимости, борясь против реакционных идей, опрокидывать вниз головою людей, которые воплощают застой и смерть революционного движения.

Обанкротившиеся «вожди» социализма и синдикализма, вчерашние революционеры фразы, сегодняшние смиренные капитулянты винят в своем ренегатстве не себя, а... пролетариат.

Бидегарре (Bidegarray), секретарь федерации железнодорожников, на лионском конгрессе обвинял во всем происшедшем рабочие массы. «Правда, численный состав союзов возрос. Но среди синдицированных слишком мало синдикалистов (т.-е. сознательных революционеров). Люди заботятся только о своих непосредственных интересах. Всякий человек, – философствует Бидегарре, – имеет в себе маленькую свинью, которая дремлет».

Ружи, лиможский делегат, точно так же обвиняет во всем пролетариат. Это его вина. «Масса недостаточно просвещена. Она пришла в союз только ради увеличения заработной платы».

Мерргейм, секретарь металлистов, хвалится с трибуны своей «спокойной совестью». Он, видите ли, шел в Циммервальд, как на вне-синдикальное предприятие. Это было, так сказать, маленькое пацифистское паломничество для очистки совести. Он, Мерргейм, боролся. Но он не мог пробудить масс. «Нет, не я предал рабочий класс, рабочий класс предал меня». Буквально!

Синдикалист Дюмулен (Dumoulin), «честный» ренегат типа Мерргейма, в начале войны циммервальдец, а ныне достойный соратник генерального секретаря Жуо, заявлял на турском конгрессе учителей, что Франция неготова для революции: масса еще «не созрела». Мало того, Дюмулен обрушился даже на интернационалистов-учителей, обвиняя их... в отсталости пролетариата, – как будто воспитание трудящихся масс создается жалкой буржуазной школой для детей пролетариата, а не могущественной школой жизни, воздействием патронов (хозяев), администрации, церкви, буржуазной печати, парламентариев и «дурных пастырей» синдикализма.

Ренегаты и дошедшие до полного падения трусы и скептики повторяют эту фразу без конца: «массы не созрели». Какой отсюда вывод? Только один: отказ от социализма, и отказ не временный, а полный. Ибо если массы, прошедшие долгую подготовительную школу политической и синдикальной борьбы, прошедшие затем школу четырехлетней бойни, не созрели для революции, то когда же и как они созреют? Не думают ли Мерргейм и другие, что победоносный Клемансо создаст в стенах капиталистического государства сеть академий социалистического воспитания масс? Если капитализм воспроизводит из поколения в поколение цепи наемного рабства, то пролетариат в глубоких своих толщах несет с собой из поколения в поколение тьму и невежество. Если бы пролетарские массы могли достигнуть высокого духовного расцвета при капитализме, то капитализм не был бы так плох и не было бы нужды в социальной революции. Именно потому пролетариату необходима революция, что капитализм держит его в духовной кабале. Под руководством передового слоя недозрелые массы созреют во время революции. Без революции они впадут в прострацию, и все общество загниет.

Новые миллионы рабочих вливаются в профессиональные союзы. В Англии великий прилив удвоил число членов тред-юнионов, которое достигает в настоящее время цифры в 5.200.000 душ. Во Франции число членов синдикатов возросло с 400.000 человек накануне войны до двух миллионов. Какие изменения вносит этот рост числа организованных рабочих в политику синдикализма?

«Рабочие идут в синдикаты исключительно ради непосредственных материальных выгод», – отвечают соглашатели. Эта теория фальшива с начала до конца. Великий прилив рабочих в профессиональные союзы вызван не мелкими, повседневными вопросами, а колоссальным фактом мировой войны. Рабочие массы, не только верхние слои, но и глубочайшие низы, взбудоражены величайшей исторической встряской. Каждый отдельный пролетарий почувствовал, как никогда, свою беспомощность перед могущественной империалистской машиной. Стремление к связи, к объединению, к сосредоточению сил поднялось с небывалой силой. Отсюда – устремление миллионов рабочих в профессиональные союзы или в советы депутатов, т.-е. в такие организации, которые не требуют политической подготовки, а являются наиболее общим и непосредственным выражением классовой борьбы пролетариата.

Утратив веру в пролетарские массы, реформисты типа Мерргейма-Лонге должны искать точки опоры в среде «просвещенных» и «гуманных» представителей буржуазии. И действительно: политическое ничтожество этих людей убийственнее всего сказалось в факте их почтительного восторга перед «великим демократом» Вильсоном. Люди, считающие себя представителями рабочего класса, могли всерьез говорить, что американский капитал поставит во главе своего государства человека, с которым может идти рука об руку европейский рабочий класс. Эти господа, очевидно, ничего не слыхали о действительных причинах вмешательства Америки в войну, о бесчестных происках американской биржи, о роли Вильсона, которому сверх-капиталисты Соединенных Штатов поручили лозунгами фарисейского пацифизма прикрывать их кровавое живодерство. Или они полагали, что Вильсон сможет пойти против капиталистов и осуществить свою программу наперекор воле миллиардеров? Или они считали, что словом пастырского убеждения Вильсон заставит Клемансо и Ллойд-Джорджа заняться освобождением мелких и слабых народов и установлением всеобщего мира?