Читать онлайн «К востоку и западу от Суэца: Закат колониализма и маневры неоколониализма на Арабском Востоке.». Страница 84

Волна протестов прокатилась по всему арабскому миру. В этих условиях даже правительства тех арабских государств, на благосклонное отношение которых особенно рассчитывали Вашингтон и Каир, не решились выступать с открытой поддержкой подписанных в Кэмп-Дэвиде соглашений. Переговоры государственного секретаря Вэнса в Аммане и Эр-Рияде закончились безрезультатно.

Подписанные в Кэмп-Дэвиде соглашения фактически ознаменовали, как подчёркивалось в Заявлении совещания коммунистических и рабочих партий арабских стран, состоявшегося в декабре 1978 года, «оформление египетско-израильско-американского союза, направленного против арабского и африканского национально-освободительного движения»[356]. Вот почему режим Садата, ставший соучастником этого откровенно неоколониалистского заговора, оказался в арабском мире после Кэмп-Дэвида в ещё большей изоляции, чем раньше. Главы арабских государств — участников Национального фронта стойкости и противодействия, принявшие ещё на декабрьском (1977 года) совещании в Триполи решение о разрыве всех отношений с Египтом, предупредили Каир, что в случае подписания египетско-израильского сепаратного договора изоляция АРЕ примет общеарабский характер.

Это предупреждение было подтверждено главами арабских государств и правительств, которые на созванном в ноябре 1978 года в Багдаде совещании в арабских верхах единодушно выступили против сепаратною египетско-израильского договора.

Совещание приняло решение о разрыве дипломатических и всех других отношений с Египтом, о приостановлении его членства в Лиге арабских стран, и оно было реализовано сразу после подписания сепаратного египетско-израильского договора. Был выработан ряд других практических мер по противодействию капитулянтскому курсу Египта и новому неоколониалистскому заговору на Арабском Востоке. Совещание позволило укрепить сотрудничество между различными отрядами революционных сил арабского мира, расширить антиимпериалистический фронт борьбы. С передовыми арабскими странами в большей степени стали координировать свою политику монархические государства — Иордания, Саудовская Аравия, Кувейт, другие княжества Персидского залива, которых до этого Вашингтон рассматривал как своих потенциальных союзников.

С участием нефтедобывающих арабских государств был создан специальный фонд для оказания финансовой помощи странам, находящимся в непосредственной конфронтации с Израилем,— Сирии, Иордании, а также Организации освобождения Палестины.

Всё это никак нельзя было считать политическими дивидендами ближневосточного курса США. Тем не менее, многие из этих отрицательных последствий Вашингтон мог предвидеть, к тому же была надежда, что их действие, как пытался убедить своих покровителей Садат, будет носить временный характер. Но произошло ещё одно событие — иранская революция. Хотя тучи над районом Персидского залива сгущались уже давно, Вашингтон не ожидал, что они разразятся громом революции, значительно спутавшей ближневосточные карты США.

Ещё до обострения иранского кризиса в Вашингтоне занялись усиленными поисками путей «компенсации» возможной потери Ирана. Главный упор в создавшейся ситуации делался на быстрейшее оформление сепаратной египетско-израильской сделки. Она должна была, по замыслу Вашингтона, заложить основу более широкого военно-политического альянса, а также наращивания прямого военного присутствия США на Ближнем Востоке.

«Все обратили внимание, — отмечал итальянский журнал «Эуропео», — на совпадение взрывоопасной ситуации в Иране с датой, намеченной для подписания договора между Израилем и Египтом. Волнения в Тегеране поставили под угрозу мир, который пытались установить США в этом районе. Страх за судьбу этого призрачного мира перерастал в страх перед вполне реальной возможностью новой войны на Ближнем Востоке. И это, конечно, был бы не лучший способ завершить год объятий и улыбок в Иерусалиме, Кэмп-Дэвиде, Вашингтоне, Каире и Осло (где были присуждены Нобелевские премии мира Садату и Бегину)»[357].

В создавшейся ситуации Дж. Картер предпринял «отчаянную и драматическую» попытку спасти «кэмп-дэвидское дело», в которое была вложена значительная доля политического капитала самого президента США. Картеру, по выражению египетского публициста М. Хейкала, «пришлось бросить весь престиж своего поста на чашу весов новой поездки на Ближний Восток». Но и эта поездка в конечном итоге превратилась не в очередной тур переговоров, а в политический спектакль.

В те первые дни марта 1979 года, когда Дж. Картер в сопровождении своих ближайших помощников из Белого дома, Пентагона и госдепартамента совершал финальную «челночную» поездку между Каиром и Иерусалимом, буржуазная печать по всем правилам рекламы подобных политических шоу немало потрудилась, чтобы драматизировать события и придать больше сенсационности итогам этого необычайного ближневосточного турне.

По утверждению некоторых западных органов печати, ссылавшихся на «авторитетные источники», президент Картер ставил целью вернуться домой уже с подписанным договором, но этому помешала «несговорчивость» Бегина.

Однако последующие события и содержание подписанных позже документов убедительно опровергли эти домыслы. Картер добивался не столько «смягчения» позиций Тель-Авива, сколько новых уступок от Садата. Главный же торг вёлся вокруг военных обязательств и «гарантий» Вашингтона участникам сепаратной сделки. Выработка соответствующих «гарантийных писем» и «меморандумов» в виде конкретных военных соглашений требовала дополнительных переговоров. Очевидно, из-за этого и пришлось перенести подписание договора в Вашингтон. До приезда туда Бегина и Садата для завершения переговоров прибыли руководители военных ведомств Израиля и Египта, которые провели серию встреч с министром обороны Г. Брауном.

Финалом первого действия многоактного политического спектакля было подписание соглашения в Кэмп-Дэвиде. Его второе действие завершилось подписанием «мирного договора между Арабской Республикой Египет и государством Израиль», под которым поставили подписи египетский президент А. Садат и израильский премьер-министр М. Бегин, а также президент США Дж. Картер. Оно происходило 26 марта 1979 года в Вашингтоне. В его первом акте Садат и Бегин подписали и обменялись соответствующими протоколами и приложениями, регламентирующими порядок отвода израильских войск с Синая, будущие отношения между договаривающимися сторонами и «сотрудничество в области развития и установления добрососедских отношений». Не забыты даже были взаимные обязательства об «уважении и соблюдении прав человека и основных свобод». Во втором акте, проходившем под открытым небом на северной лужайке перед Белым домом, стороны подписали в присутствии многочисленных гостей и журналистов сам текст «мирного договора» и обменялись тройным рукопожатием, которое должно было, очевидно, символизировать конец войны на Ближнем Востоке и наступление «новой эры мира».

Третий, заключительный акт, рассчитанный тоже на публику, состоялся после небольшого антракта уже на южной лужайке Белого дома под специально разбитыми для этой цели шатрами, где был дан торжественный «государственный обед». За удовлетворение тщеславного удовольствия участвовать в нём была установлена плата в тысячу долларов. Свидетель этой церемонии, советский журналист М. Стуруа, телеграфировал в те дни из Вашингтона, что капитаны «концернов смерти» охотно откликнулись на призыв администрации и быстро раскупили тысячедолларовые билеты. Холёные джентльмены, сидевшие вперемежку с пентагоновскими генералами, весело аплодировали цитатам из библии о «перековке мечей на орала», а сами в уме подсчитывали, сколько надо будет заплатить из государственной казны своим клиентам за их «примирение», сколько надо будет поставить американского современного оружия для Израиля и устаревшего — для Египта, сколько на этой операции можно будет «заработать»[358].

Главные «герои» этого представления — Садат и Бегин — произносили тосты и славословили хозяина Белого дома за его усердие и щедрость, давали клятвы в преданности «миру», составленному по американскому рецепту, позировали фоторепортерам, улыбались и театрально пожимали друг другу руки. Политики показали себя в тот день поистине старательными актёрами. Их актёрское искусство отметила даже Голда Меир, которая в те дни, незадолго до смерти, ехидно произнесла, что Бегина и Садата следовало бы наградить не Нобелевской премией мира, а высшей голливудской премией «Оскара».

На торжественных церемониях в Вашингтоне и в последующих речах лидеры трёх стран расхваливали друг друга за усилия, увенчавшиеся, якобы, наступлением «новой эры». Картер назвал её «эрой мира», Садат — «эрой любви», а Бегин — «эрой вечной дружбы между Америкой, Египтом и Израилем». Но общественное мнение США, арабского мира и других стран оценивало совсем по-другому то, что произошло в тот день в Вашингтоне. Чтобы убедиться в этом, достаточно было перейти улицу от Белого дома в сторону Лафайет-сквера, где происходил митинг арабских студентов, обучающихся в США, и их американских единомышленников. Там произносились слова, которых не было в договоре, приложениях к нему и в письмах договаривающихся сторон. Но эти слова с предельной точностью и лучше всего определяли сущность этих документов.