Читать онлайн «Мировойна. Все против всех». Страница 53

Палестинцы намеренно стремились к публичности, чтобы на весь мир заявить о своих (обычно невыполнимых) требованиях. Однако эти требования, зачастую, оказывались менее интересны, нежели ореол известности, окружающий сам террористический акт. Знаменитости, поначалу известные лишь своим участием в теракте, из-за частого упоминания на первых полосах газет, возносились на более высокую ступень. Отдельные угонщики, вроде Лейлы Халед (Laila Khaled), стали фигурами международного масштаба. В дополнение к общеизвестности и дурной славе, СМИ распространяли сообщения о палестинской ситуации. СМИ общались с аудиторией, которую пале сгинские лидеры считали значимой: с палестинцами в разных странах, населением арабских государств, мировым мусульманским сообществом и народами западных стран (некоторые из которых вообще не желали думать о Палестине). В арабском и мусульманском сообществах, ощущение угнетенности и отчаяния затронуло струны арабского и мусульманского национализма и религиозной солидарности. Даже в западных странах тема Палестины стала публичной, и ею вдохновлялись при создании дизайнерских изображений, книг, пьес, фильмов, и даже оперы.

Также это принесло материальные блага самим палестинцам. Симпатизирующие им страны предложили палестинцам деньги, оружие, обучение, тыловое обеспечение, международные лагеря беженцев, а также дипломатическую защиту. ООП начала обретать международное самосознание и стала заметной среди независимых членов в Генеральной Ассамблее ООН. Также ООП стала признанной частью международного клуба террористических групп, что дало ей доступ к соответствующим ресурсам Советского Союза, Китая, Ливии и Северной Кореи.

В контексте мышления 1970-1980-х гг., которое определялось реалиями национальных ПД, палестинцы были террористами. В британской практике тех времен, контртерроризм означал чисто силовой подход, включающий в себя полицию, спецслужбы, дополнительные меры безопасности, дополнительную защиту зданий, усиленную разведку, градацию уровней опасности, а также (в некоторых странах) возможность внесудебного уничтожения «враждебных агентов». Контртерроризм концентрировался на «москитах», а не на «болоте». Политические тяготы, которые в случае с палестинцами однажды могли стать настолько невыносимыми, что смогли воспламенить целый регион (а позднее — весь мусульманский мир), в рамках контртерроризма не воспринимались. Признавая, что ООП успешно пропагандировала свою миссию, Бард О’Нил считал, что «всем, кроме самых предвзятых наблюдателей ясно, что (палестинская) вооруженная борьба в рамках длительной стратегии Популярной Войны была провальной». Израильские контрмеры не позволяли ООП создать теневое государство в оккупированной зоне, а само движение было охвачено разобщенностью, и, таким образом, не могло функционировать в роли государства. В 1980-х, успех ПД традиционно измерялся в контролируемой территории, уничтоженных правительственных войсках и установленных теневых правительствах.

Интересно пересмотреть оценку палестинской кампании сквозь призму современной практики активизма насилия, в которой признано превалирование пропаганды деянием над военным значением самого деяния. В 1970-1980-х, аналитики признали, что ООП смогла успешно ввести себя и палестинскую тему в глобальную повестку дня. Нападения ООП были столь массово поддержаны (арабскими государствами — тайно, а радикальными мусульманскими сообществами — открыто), что к ним нельзя было отнестись как к действиям политически изолированных экстремистов. С другой стороны, многие специалисты не смогли оценить элемент успеха в палестинской стратегии, пусть сколь угодно интуитивной. В то же время, в 1990-е годы, несколько аналитиков установили эффективность вооруженной пропаганды насилия, но западная концепция национальных ПД (основанная на британской опыте) была слишком сильна для изменения господствующей доктрины. Кстати, и по меркам ортодоксального маоизма палестинская кампания провалилась.

Но по сегодняшним стандартам бессистемные нападения успешно активировали у населения интерес к происходящим событиям. То, что миллионы арабов всего региона сами не становились активистами, не имело большого значения. Как и футбольные фанаты, они принимали участие опосредованно. «Голы» ООП становились и их «голами». В их версии, наполненной самообманом, ужасная природа самих терактов и борьба внутри самой ООП не имели значения. Фанатизм и дурная слава выглядели как убежденность и известность; зрители видели то, что хотели увидеть. Фото, репортажи и международный накал драмы стали мобилизующей энергией, поднимая боевой дух арабских обществ и являясь призывом к оружию для молодых людей, стремящихся спастись из бедственной тесноты лагерей беженцев.

При использовании в роли инструмента для мобилизации разбросанной и подавленной нации, методы палестинского ПД были достаточно успешными. «Достижение цели» стало менее важным, нежели воодушевляющее ощущение самого «путешествия».

Идея о том, что виртуальный эффект террористического акта стал более значим для ПД, нежели прямые последствия от самого акта, подвергло сомнению существующие определения ПД. В 2001 г. британская доктрина признала «опасность исламизма» а также (отдельным пунктом) использование повстанцами СМИ, с отдельным упоминанием радио, телевидения и прессы. Однако, на этой стадии, западной доктриной не было признано значение будущего потенциала, что, возможно, является наиболее успешным измерением кампании ООП. Также не была установлена связь между этим успехом и использованием ООП быстро развивающихся технологии массовых коммуникаций. В соответствии с КП доктриной Великобритании 2001 г., некоторые ПД все ещё стремились к «прямому захвату власти», в то время как другие хотели достичь автономии.

Проблема заключалась в том, что если признать, что использование ООП виртуального измерения было целесообразным, это повлекло бы за собой несколько щекотливых последствий. Это значительно изменило бы определение ПД. Более того, ортодоксальная маоистская формула оказалась бы устаревшей. Новая модель должна была показывать следующее.

• ПД. В регионе находились несколько палестинских ячеек, и они не преследовали какую-то общую долгосрочную стратегию.

• Население. В конфликте участвовали не только израильтяне и палестинцы. В «население» были включены арабские страны, мировое мусульманское сообщество, палестинская диаспора и населения многих третьих стран.

• Силы национальной безопасности. Данный элемент все больше устаревал, поскольку силы безопасности, особенно вооруженные силы Израиля все реже и реже становились целью для ООП.

• Правительство. Этот элемент теперь относился, по большей части, к правительствам третьих стран, нежели к противостоянию ООП — Израиль.

Теперь прототип этой формулы был усложнен множеством субъектов и международным масштабом ПД. Палестинская стратегия заключалась в том, чтобы вести опосредованную кампанию против Израиля и израильтян, используя постоянные нападения на интересы Израиля и на США. Нападения стали планироваться таким образом, чтобы обеспечить максимальное освещение СМИ, а не ралли территориальных или военных целей. Инстинктивно, террористы стремились сохранить палестинский вопрос на первых полосах газет. Все больше и больше СМИ занимались пропагандой палестинской проблемы в контексте сенсационных новостей, а не в результате занятия сознательной пропалестинской позиции. Таким образом, палестинцы перестали видеть главную цель в уничтожении израильтян (т. е. теперь не нужно было стать сильнее комбинации правительства и сил национальной безопасности).

Хотя крайне агрессивные карательные контрмеры Израиля заслужили уважение в некоторых кругах США, но они не научили Запад противодействию эволюции повстанчества. Успешная стратегия всегда базируется на долгосрочных политических целях. В их число должны были входить устранение или подавления палестинского ощущения недовольства. В то же время, они должны были быть приемлемыми как для Израиля, так и для арабских стран. На практике достижение обеих целей одновременно, оказалось невозможным. Также, контрстратегия должна была включать совместную кампанию, проводимую множеством различных стран и международных агентств с целью уменьшения господства ПД в виртуальной сфере, и с целью пропаганды политических сил, пытающихся восстановить индивидуальную безопасность населения на передовой линии конфликта. Решение этих задач оказалось недостижимым для Запада, поскольку он не смог эффективно заняться решением палестинского вопроса, или же серьезно отнестись к палестинскому ПД.

Кампания ООП является важной, поскольку она является одновременно и новейшим образцом ПД, и полигоном для отработки новых методов и технологий. Хотя палестинское ПД зародилось 30 лет назад, Запад ничему не научился в ходе палестинского восстания. Израильский ответ был силовым по своему подходу и, зачастую, мотивировался местью. Несмотря на то, что британцы, возможно, обладают наиболее полным знакомством с различными эволюционными стадиями повстанчества, они, как и израильтяне, не смогли понять, как можно бороться с противником, использующим пропаганду действием в палестинских масштабах. Новейшая версия британской доктрины отражает ортодоксальный взгляд как на ПД, так и на КП действия. Несмотря на это, опыт Великобритании предоставляет два неизменных условия успешной КП кампании. Во-первых, это примат стратегического плана, чья долгосрочная цель должна быть связана с «болотом», а не «москитами»; во-вторых, обладание эффективным инструментом для выполнения плана, в данном случае — межведомственным КП аппаратом, который находится под политическим руководством и под полным командованием руководителя кампании.