Читать онлайн «Мировойна. Все против всех». Страница 47

Очевидно, что ключевой организационной идеей сети является сосуществование и взаимодействие большого количества мелких подразделений и единиц активности, взаимоувязанных через систему снабжения, информации, логистики и т. п., и в той или иной степени координируемых командно-штабной структурой. При этом степень координации может существенно различаться как в отношении единиц, так и применительно к тем или иным полям боя, регионам конфликтов и изменяться во времени. Наличие единого смысла и систем снабжения позволяет таким сетям пульсировать — то собираясь в мощные кулаки, то растворяясь среди местного населения.

Большинство специалистов полагают, что сетевая организация военных действий — это новация. Однако изучение истории показывает, что лучший способ увидеть будущее — это внимательно ознакомиться с прошлым.

Пожалуй, первый пример целенаправленного использования сетевого образа действий в войне дает малоизвестная на Западе история Византийской империи. Кстати, в этой связи надо отметить, что Константинополь, как столица империи, пережил знаменитый Рим почти на тысячу лет. При этом константинопольские императоры находились в гораздо более стесненных ресурсных условиях по отношению к римским, имели хуже защищенную естественными преградами территорию и большее количество опасных врагов. Как же Византии удалось не просто выжить, а существовать в течение тысячелетия после крушения Западной Римской империи в качестве великой державы?

Внимательное изучение византийской истории позволяет сделать следующие выводы. Прежде всего, византийцы не пытались воевать собственными силами. Их у них было слишком мало. Они активно привлекали на службу отлично зарекомендовавшие себя воинские подразделения «варваров». При этом, в отличие от римлян, они не рассматривали командиров и бойцов этих подразделений как людей второго сорта, а сразу же интегрировали их в византийский социум, предоставляли гражданство и делали все, чтобы они приняли христианскую религию. К тому же, дополнительным фактором было то, что варварские военачальники и видные воины становились желанными партиями для византийских невест из элитных слоев. Тем самым византийцы решали сразу две задачи. Они постоянно рекрутировали готовые, эффективные воинские единицы, которые располагались в разных концах империи и интегрировали их в единую византийскую культуру. Плюс к этому, особенность византийцев состояла в том, что они не стремились создать единую централизованную систему снабжения. Они членили территорию империи на небольшие области, способные полностью обеспечить создаваемые военные форпосты или средневековые хабы. Наконец, поскольку подавляющую часть византийского войска и военачальников составляли вчерашние варвары, им было легко вести разведку и получать сведения от своих соплеменников, например, готов, которые по-прежнему, пытались сокрушить империю. Иными словами, византийцам удалось использовать принцип односторонней мембраны. Разведка в отношении Византийской империи была весьма ограниченной. А вот византийцы через бывших варваров были отлично осведомлены о ситуации противника.

Эдвард Лютвак в своей блистательной книге о стратегии Византийской империи показал, что сетевая оборонительная система Византии обеспечивала жизнь Империи на протяжении длительного времени в крайне неблагоприятных условиях. В этой связи

Э. Лютвак справедливо утверждает, что военные теоретики и практики должны столь же подробно изучать «военный ренессанс» Византийской империи, как художники и скульпторы изучают итальянский ренессанс средних веков. Один из знаменитых британских полководцев XX века, генерал Б. Монтгомери в своих воспоминаниях много страниц уделил возможности использования византийских методов активной обороны и наступления малыми силами в современной войне. Он, кстати, особо подчеркивал, что лучших результатов византийская тактика сетевого противодействия достигла против арабов и тюрков.

Если приблизиться к современности, то нечто, весьма похожее на византийские сети, можно обнаружить в действиях маршала авиации Хью Доудинга, командующего Королевскими военно-воздушными силами в воздушной битве за Британию в 1940 г. Германские войска после разгрома Франции оказались не в силах пересечь Ла-Манш и попытались одержать победу за счет бомбардировок Британии с воздуха. Следует отметить, что до войны не существовало точных оценок возможности выиграть кампанию только ударами с воздуха. Господствовала точка зрения, что массированные бомбардировки могут полностью разрушить экономику страны и привести к ее капитуляции. Соответственно, рекомендовалось встречать массы бомбардировщиков сконцентрированными в один кулак огромными массами истребителей и соответственно разыгрывать воздушные сражения подобно гигантским сражениям на суше в классических войнах.

Вместо этого, Доудинг предпочел иную тактику. Используя самые современные технологии того времени — радиолокационные станции, расположенные вдоль побережья, он не стал сосредотачивать все истребители на нескольких аэродромах, а рассредоточил их по множеству воздушных баз. Соответственно атаки британские истребители осуществляли внезапно, небольшими группами, используя элемент неожиданности, особенности погоды в тот или иной день, действуя строго по наводкам радарных станций. В результате потери Люфтваффе оказались, как стало известно из опубликованных после войны мемуаров, столь значительными, что было принято решение отказаться от массированных налетов. Битва за Британию была немцами проиграна.

Как ясно из приведенных выше исторических и актуальных примеров, сеть предполагает наличие основания, лежащего в сфере духа или смысла, инфраструктуру логистики и структуру командования или координации. Однако фундаментальным ее свойством остается, говоря словами Вейнбергера, «способность из маленьких кусочков свободно собирать пазл». Иными словами, создание сетей предусматривало наложение друг на друга четырех контуров: обеспечение смыслового или идеологического единства; наличие социальной базы сетевой самоорганизации; предварительное создание командно-штабной координирующей структуры и развертывание взаимоувязанных небольших логистических хабов.

В основе сети лежит смысл, идеология, религия, а точнее вера, которые побуждают людей вступать в сеть и присутствовать в ней в самые тяжелые времена, несмотря на все невзгоды. Как правило, на Востоке смысл связан с верой. Однако, религиозная составляющая, являясь чрезвычайно важной в традиционных обществах, в других регионах может быть заменена на культурную составляющую или что-то близкое к идеологии. Это наименее исследованный аспект создания сетей. При этом проблема состоит в том, что повстанцы и террористы предлагают своим участникам, как правило, уже готовые религиозные смыслы, намертво скрепляющие сети.

А вот смысл для контртеррористической акции создать гораздо сложнее. До сих пор существуют иллюзии, что таким смыслом могут стать либеральные западные ценности, связанные со свободой и т. п. Однако это является ошибкой. В конечном счете, ценности, заставляющие переносить лишения и отдавать жизни, должны быть укоренены в культуре, к которой принадлежит тот или иной человек. И если такой укорененности нет, то никакие искусственные конструкции, импортированные идеологии не позволят создать устойчивую сеть. Те, кто внимательно изучал войны на Ближнем Востоке в последние 50 лет, не могут не сделать вывод о том, что люди, движимые верой, или почти совпадающими с ней идеологическими убеждениями, априори готовы на большие лишения, самопожертвования и борьбу, чем отлично экипированные солдаты миротворческих или интервенционистских войск из Америки и Европы. Будущие успехи сетевой войны в решающей степени зависят от умения конструкторов антитеррористических сетей дать их участникам вдохновляющий и подчиняющий их ум и сердце смысл.

Второй по важности и степени непроработанности вопрос конструирования сетей — это их социальный аспект. Традиционно вооруженные силы комплектовались либо добровольцами, либо контрактниками, которые идут на службу для того, чтобы служить интересам нации. В современном мире опять же возникают проблемы с побудительными мотивами. Как правило, в антитеррористических операциях всегда необходимо задействовать не только американские вооруженные силы и подразделения западных союзников, но и военных и полицейских стран, где непосредственно ведутся антитеррористические действия. Традиционно западная военная мысль считает, что военнослужащие стран Востока, Азии и Африки также готовы служить в интересах нации. Однако из виду упускается факт, что большинство нынешних государств создано в сегодняшнем виде в результате в определенной мере произвольных соглашений и компромиссов великих держав. У этих стран нет многовековой истории, и в большинстве случаев нет единой нации. Мало того, они являются зачастую искусственными образованиями, границы которых были проведены иногда просто «по линейке». Эти государства включают в себя совершенно различные, зачастую враждебные между собой, культуры, этносы и т. п. Прекрасно понимая это обстоятельство, террористические организации, пожалуй, за исключением Талибана, имеют наднациональный, надэтнический характер, и в качестве социальной ткани используют религиозные убеждения, стремление к определенному образу жизни, а зачастую, благоприятные условия для реализации того или иного психотипа. В этой связи и антитеррористические сети в большинстве случаев должны строиться на наднациональной основе. Впрочем, наднациональный характер террористических организаций типа Аль-Каиды не отменяет умелое использование этими сетями дружественных, родственных, этнических связей. Террористические сети гораздо более эффективно, чем их противники используют факторы общего дела, совместного времяпрепровождения или близости проживания. Эти факторы, безусловно, не являются несущими конструкциями террористических сетей, но добавляют гибкости и пластичности их социальной ткани. Исследуя опыт Аль-Каиды, Талибана, Джабхат-ан-Нусры нельзя не отметить, что эти организации только по внешним признакам являются неформальными сетями. На самом деле отношения внутри них регламентированы негласными правилами, неформальными законами, которые гораздо гибче и адаптивнее, чем формальные уставы и предписания, регулирующие жизнь их государственных противников.