Читать онлайн «Осколки эпохи Путина. Досье на режим». Страница 19

Через МИД я попытался прояснить вопрос о статусе правящих европейских династий Или потомков ранее правивших династий и их отражении в европейском законодательстве. Увы, МИД расписался в полной неспособности провести соответствующую работу. В представленной мне информации нашлись грубые ошибки, а разыскать законодательные акты, которые определяли бы статус европейских монархов в республиканских государствах, российские дипломаты так и не смогли. Поэтому я направил запросы во все европейский посольства. Ответ поступил только от посла Испании, который представил мне русский перевод испанской конституции, раздел «О короне». Из посольства Германии меня заверили, что у них от монархии осталось лишь право на приставку «фон» в дворянских фамилиях. Оказалось, что я знаю о монархических институтах в Европе гораздо больше, чем посольские дипломаты. Мне вспоминается шок английских участников одной из конференций, где я напомнил им о важности монархии как института, символизирующего сплочение нации. Вероятно, в Европе бюрократия делает для уничтожения памяти о монархии не меньше, чем в России.

Даже когда путинские чиновники хотели бы продемонстрировать какие-то признаки имперского стиля, приверженность традиции, символы, связывающие нынешнюю Россию с прежней, исторической, получалось у них — дурнее не придумаешь. Так случилось с разного рода перезахоронениями. Прах философа-монархиста Ивана Ильина угнездили рядом с прахом генерала-республиканца Антона Деникина — в Даниловой монастыре в Москве. В том же духе в Санкт-Петербурге захоронили «гражданку М.Ф.Романову» — прах, скончавшейся на чужбине императрицы Марии Федоровны, супруги Александра III.

Поскольку перезахоронение планировалось и пропагандировалось с большой помпой, я решил вновь обратиться к Президенту РФ. Это уже была весна 2006 года, а перезахоронение планировалось на сентябрь — торжественное перемещение праха на военных кораблях, приглашение многих важных персон, парад, а затем торжественная церемония перезахоронения праха в Петропавловской крепости. Утвержденный протокол предстоящей церемонии обещал превратить перезахоронение в важное событие общественной жизни.

Я обратил внимание Президента, что от планируемого события устранен РИД, а также упомянул о нежелании чиновников вести продуктивный диалог о проблеме право-продолжения Российской Федерации от Российской Империи и использовании в целях российской дипломатии авторитета РИД. Эти обстоятельства лишали содержания замысел организаторов перезахоронения — он оказывался не связанным ни с восстановлением исторической правды, ни с переосмыслением трагических событий российской истории, ни с какой-либо реабилитацией институтов монархии, веками присущих российской государственности. В таких условиях ритуал перезахоронения приобретал бутафорский характер и дискредитировал как историческую роль российской монархии, так и действующую российскую власть. Следовало предусмотреть в ритуале перезахоронения особый статус РИД, а также ведущую роль его Главы в церемонии.

На заседании Думы ко мне подошел сотрудник Администрации Президента и сообщил, что на мое обращение они отвечать не будут, так как этим вопросом занимается Правительство. Я попросил все же дать мне хотя бы формальный ответ, выразив также удивление, что обращение к Президенту от депутата парламента может остаться без ответа. Но по опыту я знал, что АП занимается только теми вопросами, в которых есть какая-то экономическая или политическая выгода для какого-нибудь кремлевского клана. Поэтому я сразу же направил аналогичное послание в правительство. Кроме того, я направил послания губернатору Санкт-Петербурга В.И.Матвиенко и послу Дании. От администрации Путина я так ничего и не получил. Президент и его подчиненные проблему игнорировали.

Перед питерским начальством (а именно с ним мне рекомендовали выяснять все вопросы правительственные чиновники) я поставил ряд вопросов, которые должны были побудить к более серьезному отношению к запланированному мероприятию.

Я просил пояснить, какими нормативными актами или иными основаниями:

— регулируется существование захоронений в соборе Петропавловской крепости и проведение в нем новых захоронений;

— установлено, что усыпальница российских государей приобрела по факту статус родового кладбища некоторых потомков династии Романовых;

— определен круг лиц, которые впредь могут быть захоронены рядом с российскими государями;

— установлено, что прах императрицы Марии Федоровны будет захоронен в том же соборе, и какова мера участия властей Санкт-Петербурга в этом событии;

— определен характер участия государственных органов и органов власти Санкт-Петербурга в церемонии перезахоронения?

Послу Дании я предложил просто пригласить РИД на церемонию прощания с прахом, чтобы избавиться от двусмысленности, которую я ожидал от российских чиновников.

От Матвиенко ответ был пространным, но ничтожным по содержанию. Чиновникам не стыдно было признать, что кладбище и музей в Петропавловском соборе легко совместимы, а прах погребенных — всего лишь музейные экспонаты. Похоронное законодательство здесь и не ночевало. В 1995 Ельцин издал поручение «О перезахоронении останков Кирилла Владимировича и Виктории Федоровны Романовых в Великокняжеской Усыпальнице Петропавловского собора». То есть речь шла о неких лицах без какого-либо статуса. Затем, в 1998 году «екатеринбургские останки», определенные как останки Николая II и его семьи, привезли и закопали в соборе по распоряжению правительства. Без каких-либо правовых оснований. Так решили поступить и на этот раз. Путин издал странное распоряжение «О Межведомственной рабочей группе по организации церемонии переноса из Королевства Дания и захоронения в Петропавловском соборе г. Санкт-Петербурга праха вдовствующей Императрицы Марии Федоровны — супруги Императора Александра III», где статус уже был прописан, но смысл церемонии так и остался за скобками. Затем Министерство культуры и массовых коммуникаций издало свой документ — «О составе рабочей группы по обеспечению деятельности Межведомственной рабочей группы по организации церемонии переноса из Королевства Дания и захоронения в Петропавловском соборе г. Санкт-Петербурга праха вдовствующей Императрицы Марии Федоровны — супруги Императора Александра III», где также не было ни смыслов, ни целей. Питерские чиновники только еще раз переписали бюрократическую чушь — озаглавили местное распоряжение.

Посольство Дании было немногословно. Оно сообщило, что вся процедура — частное дело, а все Романовы без исключения имеют полную возможность участвовать в церемонии прощания с прахом императрицы. Таким образом, я получил подтверждение, что в Дании никакой монархии нет, как нет и уважения к прошлому нашей и их собственной истории.

Таким образом, круг замкнулся. Они хоронили не императрицу, а «гражданку Романову». Хотя и прикрывали свой цинизм пышным ритуалом и значительными затратами из городской и государственной казны.

Империя не умещается в жалких мозгах российского чиновника, отмороженных либеральными догмами.

Кажется, что в России есть дела поважнее, чем статус Российского Императорского Дома и разного рода похоронные или праздничные дела. Но это ложное представление. Потому что наследие предшествующих поколений просто так в руки не дается. Оно требует ответственности. В том числе и в мелочах. Для русских выбор облика своего государства — важнейший вопрос, перекрывающий по значимости все остальные. Если мы отрекаемся от своей истории, то между русским и российским исчезает тождество и устанавливается непримиримый антагонизм.

В политическую жизнь я всерьез включился в конце 80-х годов, а в 1990 году стал депутатом Московского городского совета, выиграв выборы в непростой схватке. Шел в политику демократом, но очень быстро увидел, что люди, называвшие себя демократами — просто группа воров. В Москве это было особенно заметно. Через полгода те, кого я считал чуть ли не надеждой Отечества, стали моими политическими врагами. От социал-демократической доктрины, которой соблазнился по молодости и неопытности, я отошел, когда начал читать русских философов. Идеологический выбор обозначился — национал-консерватизм, в котором соединяются национальные интересы и традиция, русское государство и русская нация.

Проникновение в традицию поставило передо мной вопрос о форме государственности, который с очевидностью разрешился не в пользу либеральной демократии и западных стандартов политического устройства, которые возникли только в послевоенные годы. Традиция требовала принятия опыта Российской Империи и применения его к задачам сегодняшнего дня.