Читать онлайн «История зарубежной литературы XIX века: Реализм». Страница 13

Поэтому от однозначно одиозных фигур раннего сатирического творчества Теккерей переходит к изображению обычной, повседневной жизни. При этом он отказывается от пафоса прямолинейного осуждения и разоблачения, который был характерен для сатирической манеры. Так формируется игровая манера письма, нашедшая свое самое выразительное воплощение в романе «Ярмарка тщеславия».

В основе композиции романа лежит прием параллелизма: в романе параллельно друг другу развиваются две повествовательные линии. Первую из них составляет рассказ о Ребекке Шарп – героине, образ которой представляет собой «английский вариант героя-карьериста» (Р. Ф. Яшенькина), то есть героя, готового любой ценой пробиться в свет и добиться благополучия. Делая ставку на свое женское очарование, Бекки практикует подчас самые неприглядные способы осуществления своей цели и в финале своей истории терпит крах.

Вторая повествовательная линия сосредоточена на истории Эмили Седли, которая, как кажется на первый взгляд, представляет собой полную противоположность Бекки. В соответствии с описанием автора, Эмили обладает «добрым, нежным, кротким и великодушным сердцем»: она готова всю жизнь хранить верность своему погибшему мужу и самоотверженно воспитывать сына. В финале своей истории она, казалось бы, обретает счастье во втором браке с майором Доббином, давно в нее влюбленным.

Однако при всем различии характеров и судеб своих героинь Теккерей акцентирует общность их положения: обе они, как и другие персонажи романа, являются участниками Ярмарки Тщеславия. Этот многосмысленный образ в романе Теккерея символизирует театральность, суетность, неподлинность человеческой жизни, в которой каждый пытается осуществить свой эгоистический интерес. По Теккерею, суеты оказывается исполнено как откровенное коварство Бекки, так и видимая добродетель Эмили, которая на самом деле разоблачается как форма глупости и наивного эгоизма. Недаром Эмили, готовая принести всю свою жизнь в жертву памяти своего ветреного и неверного супруга, иронически именуется в романе Титанией. Титания, напомним, героиня шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь», которая, будучи одурманена действием волшебного цветка, влюбилась в афинского ремесленника, который также подвергся действию волшебных сил и сменил человеческую голову на ослиную. Кроме того, добродетель Эмили ставится под сомнение и в ее отношении к беззаветно влюбленному в нее Доббину, любовь и помощь которого она эгоистически-наивно принимает на протяжении многих лет, «оплачивая ее лишь благодарностью». Отсюда другое авторское определение Эмили – «маленький нежный паразит».

Таким образом, все персонажи романа осмысляются как участники ярмарки житейской суеты: каждый пытается «получить то, чего жаждет его сердце», и «таковы все», исключений нет. Эта мысль проясняет значение подзаголовка романа, в котором «Ярмарка тщеславия» определяется автором как «роман без героя». Теккерей имеет в виду, что его роман принципиально не обращается к героическим проявлениям по той причине, что их лишена современная жизнь.

При этом Теккерей, постоянно комментируя поступки персонажей, воздерживается от однозначного осуждения их, предпочитая оценке попытку объяснения поведения своих героев. Так, описывая тактику обольщения, которой придерживалась Ребекка в отношении состоятельных мужчин, Теккерей обращается к читательнице со следующим наставлением:

«Я не думаю, сударыня, что мы вправе хоть сколько-нибудь осуждать ее за это. Правда, задача уловления женихов обычно с подобающей скромностью препоручается юными особами своим маменькам, но вспомните, что у мисс Шарп нет любящей родительницы, чтобы уладить за нее этот деликатный вопрос, и если она сама не раздобудет себе мужа, то не найдется никого в целом мире, кто оказал бы ей эту услугу».

Объясняя злой прагматизм Ребекки целой совокупностью причин: низким происхождением, острым тщеславием, отсутствием поддержки и средств к существованию – Теккерей не уклоняется от сочувствия, а иногда и восхищения талантами своей героини, которая ловко добивается от мира того, «чего жаждет ее сердце», хотя в рассказе о ней, конечно, доминирует ироническая, а то и сатирическая тональность.

Идея детерминированности человеческого поведения достигает своего абсолютного выражения в авторском уподоблении персонажей марионеткам. В предисловии к роману, которое называется «Перед занавесом», Теккерей выводит себя самого в образе Кукольника, который разыгрывает на глазах читателя кукольное представление, ловко управляя марионетками.

«Знаменитая кукла Бекки проявила необычайную гибкость в суставах и оказалась весьма проворной на проволоке; кукла Эмилия, хоть и снискавшая куда более ограниченный круг поклонников, все же отделана художником и разодета с величайшим старанием; фигура Доббина, пусть и неуклюжая с виду, преестественно и презабавно…»

Образ мира как кукольного театра в творчестве Теккерея сложился, конечно, на почве переживания той тотальной несвободы, которую европейский реализм считает объективной закономерностью человеческого существования в современном буржуазном мире. Отсюда сочетание в романе смехового начала с откровенно пессимистической тональностью. «Чувство этической угнетенности» (Р. Ф. Яшенькина) возникает у автора и на почве отождествления себя самого с персонажами Ярмарки Тщеславия. Единственное, в чем автор отличает себя от других, – это горестное понимание всеобщей безнравственности и эгоизма:

«Кто не замечал, с какой готовностью ближайшие друзья и честнейшие люди подозревают и обвиняют друг друга в обмане, как только дело коснется денежных расчетов? Все так делают. Мне думается, все правы и весь мир мошенничает».

И ниже:

«О братья по шутовскому наряду! Разве не бывает таких минут, когда становится тошно от зубоскальства и кривляния, от звона погремушек и колокольчиков на шутовском колпаке? И вот, дорогие друзья и сотоварищи, моей приятной задачей является прогулка с вами по Ярмарке для осмотра ее лавок и витрин: а потом мы все можем вернуться к себе домой и после блеска, шума и веселья чувствовать себя глубоко несчастными, оставшись наедине с собой».

В связи с этим обратим внимание на полное авторское название книги очерков о снобах: «Книга снобов, написанная одним из них» (разрядка наша. – О. Т.).

Основные факты жизни и творчества .

Существующее в литературоведении понятие «тайна семьи Бронте» касается целого ряда загадок в жизни семьи провинциального священника Патрика Бронте. Это, во-первых, феномен «коллективной» литературной одаренности сестер Бронте. Во-вторых, это затворнический образ жизни семьи, который породил множество версий относительно характера отца семейства Бронте и характера взаимоотношений между членами семьи. Только Шарлотта Бронте в отличие от своих младших сестер помимо домашнего образования получила образование в женском пансионе в Брюсселе, где пережила безответное чувство любви к женатому человеку, сильнейшим образом повлиявшее на характер ее творчества. Только она дожила почти до сорокалетнего возраста (Энн и Эмили умерли в 29 и 30 лет соответственно), только она имела опыт супружества, правда очень недолгого, так как умерла, не прожив в браке и года и не успев стать матерью.

Сестры начинали свой путь в литературе как поэтессы: в 1846 году они издали сборник стихотворений под псевдонимом братьев Белл (Каррера, Эктона и Эллиса). Использование писательницами мужского псевдонима для публикации своей первой книги свидетельствует о тех трудностях, которыми сопровождалось вхождение женщины в викторианскую литературу. Викторианская культура, как известно, предписывала женщине единственную сферу реализации – семью, при этом культивируя идеал женщины как «ангела в доме». Недаром известный английский поэт Роберт Саути, к которому Шарлотта Бронте обратилась в надежде на профессиональный отзыв о своих стихотворениях, обеспокоенно предположил, что литературные занятия отвлекут ее от выполнения женских обязанностей, «повредят» ее «сердцу и уму». «Литература не может быть уделом женщины и не должна им быть», – писал он.

В 1847 году под тем же самым мужским псевдонимом Шарлотта Бронте издает свой самый знаменитый роман – «Джен Эйр». В этом же году вышли в свет и романы ее сестер: «Грозовой перевал» (единственный роман Эмили Бронте) и «Агнес Грей» (первый роман Энн Бронте).

Роман Шарлотты Бронте «Джен Эйр», безусловно, опирается на романтическую традицию: писательница практикует мелодраматические способы разрешения конфликтов, романтическую символику, выстраивает образ главного героя (мистера Рочестера) в соответствии с байроническим типажом одинокого страдающего героя, презирающего общественные условности.