Читать онлайн «Космос: Эволюция Вселенной, жизни и цивилизации». Страница 64

Изучая квазары, мы столкнулись с трудноразрешимыми загадками. Но что бы ни было причиной взрывов, одна вещь кажется ясной: столь бурные процессы должны вызывать неописуемые разрушения. Каждый взрыв квазара, возможно, уничтожает миллионы миров, в том числе таких, где есть жизнь и разум, способный понять, что происходит. Изучение галактик открывает универсальный порядок и красоту. Но оно также показывает хаотическое буйство в масштабах, каких мы и вообразить не могли. То, что мы живем во Вселенной, которая допускает жизнь, достойно удивления. Но не менее удивительно другое: мы живем во Вселенной, которая уничтожает галактики, звезды, планеты. Вселенная, похоже, не благосклонна и не враждебна, а попросту безразлична к ничтожным созданиям вроде нас.

Даже такие благонравные галактики, как наш Млечный Путь, проявляют активность и выкидывают коленца. Радионаблюдения показывают, что два громадных облака водорода, каких хватило бы на создание миллионов солнц, выбрасываются из ядра Галактики, как будто там время от времени возникает некий взрывной процесс. Орбитальные астрономические обсерватории обнаружили, что ядро Галактики является мощным источником гамма-излучения на частоте определенной спектральной линии, которая согласуется с представлением о скрытой там массивной черной дыре. Галактики, подобные Млечному Пути, могут воплощать собой период спокойной зрелости в непрерывной эволюционной последовательности, включающей и бурную юность — квазары и взрывающиеся галактики. Поскольку квазары очень далеки от нас, мы наблюдаем их в период молодости, какими они были миллиарды лет назад.

Звезды Млечного Пути движутся в величественном порядке. Шаровые скопления ныряют сквозь галактическую плоскость и выходят с противоположной стороны, где замедляют свой ход, поворачивают и устремляются обратно. Если бы мы могли проследить за движением отдельных звезд вблизи галактической плоскости, то увидели бы, что оно напоминает подпрыгивание воздушной кукурузы. Мы никогда не видели, чтобы галактики существенно изменяли форму, но лишь потому, что это занимает слишком много времени. Млечный Путь совершает один оборот за четверть миллиарда лет. Сумей мы ускорить вращение, то убедились бы, что наша Галактика — динамичная, почти живая сущность, чем-то напоминающая многоклеточный организм. Астрономический снимок любой галактики — это лишь стоп-кадр, фиксирующий один момент ее медленного движения и эволюции[183]. Внутренняя часть Галактики вращается как твердое тело. Но за ее пределами внешние области вращаются все медленнее и медленнее, подобно планетам, которые в своем движении вокруг Солнца подчиняются третьему закону Кеплера. Рукава стремятся все более тугой спиралью закрутиться вокруг ядра, в спиральном узоре скапливаются газ и пыль, их плотность растет, в результате здесь начинается образование молодых звезд, которые и очерчивают спиральный рисунок. Эти звезды светят около десяти миллионов лет, что составляет всего пять процентов от периода вращения Галактики. Но по мере того как звезды, очерчивающие спиральный рукав, сгорают, вслед за ними формируются новые светила и связанные с ними туманности, сохраняя неизменным спиральный рисунок. Звезды, оконтуривающие рукава, не переживают даже одного оборота Галактики; устойчив только спиральный узор.

Скорость движения любой звезды вокруг центра Галактики обычно не совпадает со скоростью движения спирального узора. Солнце многократно пересекало спиральные рукава за те двадцать витков вокруг Галактики, что оно совершило, двигаясь по своей орбите со скоростью 200 километров в секунду (примерно 700 тысяч километров в час). В среднем Солнце с планетами проводит сорок миллионов лет внутри спирального рукава, затем восемьдесят миллионов вовне, затем еще сорок миллионов внутри следующего и т. д. Спиральные рукава — это области, где поспевает новый урожай звезд, но где далеко не всегда обнаруживаются такие зрелые светила, как Солнце. В настоящее время мы живем между спиральными рукавами.

Периодические прохождения Солнечной системы через спиральные рукава вполне могут иметь важные для нас последствия. Около десяти миллионов лет назад Солнце покинуло так называемый пояс Гоулда[184] в спиральном рукаве Ориона, который сейчас удален от нас на расстояние менее тысячи световых лет. (Внутри рукава Ориона находится рукав Стрельца, а снаружи — рукав Персея.) Когда Солнце проходит через спиральный рукав, возрастает вероятность погружения его в газовые туманности или межзвездные пылевые облака и встречи с объектами субзвездной массы. Выдвигалось предположение, будто крупнейшие ледниковые периоды, повторяющиеся на нашей планете примерно каждые сто миллионов лет, могут быть связаны с тем, что между Солнцем и Землей оказывалось межзвездное вещество. У. Непьер и С. Клуб высказали предположение, что многие спутники, астероиды, кометы и вещество колец вокруг планет Солнечной системы свободно перемещались в межзвездном пространстве, пока не были захвачены Солнцем, проходящим сквозь спиральный рукав Ориона. Это интересная идея, хотя, по всей видимости, маловероятная. Тем не менее она поддается проверке. Все, что нам нужно сделать, — добыть образец, скажем с Фобоса или с кометы, и проверить изотопный состав магния. Относительная распространенность изотопов магния (у всех них одинаковое количество протонов, но различное число нейтронов) зависит от последовательности событий звездного нуклеосинтеза, включая моменты взрывов близких сверхновых, каждый из которых порождает свой особый изотопный состав магния. В другом районе Галактики события разворачивались в иной последовательности, что должно было привести к иному соотношению изотопов магния.

Большой Взрыв и разбегание галактик были открыты благодаря хорошо известному явлению, называемому эффектом Доплера. Мы знакомы с ним из физики звука. Мимо нас с гудением проносится автомобиль. Внутри него водитель слышит постоянный звук с фиксированной высотой тона. А мы снаружи улавливаем характерное изменение в тональности гудка. Для нас звук меняется с высокого на низкий. Гоночная машина, покрывающая 200 километров в час, достигает почти одной шестой скорости звука. Звук — это последовательность волн в воздухе: гребень, впадина, гребень, впадина. Чем ближе друг к другу волны, тем больше частота или высота звука; чем дальше они, тем ниже тональность. Если автомобиль удаляется от нас, он растягивает звуковые волны, смещая их с нашей точки зрения в сторону низких частот и порождая всем нам хорошо знакомый характерный звук. Когда автомобиль к нам приближается, звуковые волны сжимаются, частота возрастает, и мы слышим пронзительный высокий сигнал. Зная нормальную частоту сигнала, издаваемого гудком неподвижного автомобиля, мы можем даже с завязанными глазами определить скорость автомобиля по изменению тональности гудка.

Свет — это тоже волна. Только в отличие от звука он прекрасно распространяется в вакууме. Эффект Доплера действует и в отношении света. Если бы по какой-то причине вместо звука автомобиль испускал бы вперед и назад лучи чистого желтого света, то частота излучения немного увеличивалась бы, когда автомобиль приближался, и немного уменьшалась бы при его удалении. При обычных скоростях этот эффект совершенно незаметен. Однако разгонись автомобиль до скорости, составляющей заметную часть скорости света, мы увидели бы, как цвет огней приближающейся машины смещается в сторону высоких частот, то есть к синей части спектра, а удаляющейся — в сторону более низких частот, то есть к красному концу спектра. У объекта, приближающегося с очень высокой скоростью, цвета спектральных линий выглядят смещенными в голубую сторону. Спектральные линии объекта, уносящегося с очень высокой скоростью, испытывают красное смещение[185]. Красное смещение, наблюдаемое в спектрах далеких галактик и интерпретируемое как эффект Доплера, — это ключевой момент космологии.

В начале ХХ века строился крупнейший в мире телескоп, предназначенный для определения красных смещений далеких галактик. Строительство велось на горе Маунт-Вилсон, которая возвышалась над тогда еще чистым небом Лос-Анджелеса. Огромные детали телескопа приходилось затаскивать на вершину горы — делали это упряжки мулов. Молодой погонщик по имени Милтон Хьюмасон помогал доставлять на гору механическое и оптическое оборудование, а также ученых, инженеров и важных чинов. Он управлял колонной мулов, сидя верхом на лошади, а у него за спиной, положив передние лапы ему на плечи, все время стоял белый терьер. Хьюмасон был разнорабочим, из тех, что вечно жевали и сплевывали табак, картежником, завсегдатаем бильярдных и, как говорили в то время, дамским угодником. В школе он отучился всего восемь классов, но был сметлив, любознателен и очень заинтересовался оборудованием, которое с таким трудом переправлял на высоту. Хьюмасон водил компанию с дочерью одного из инженеров обсерватории, которому пришлась не по душе эта дружба с молодым человеком, чьи амбиции не шли дальше работы погонщиком мулов. Хьюмасон стал браться в обсерватории за любую работу: он служил помощником электрика, сторожем, мыл полы под куполом телескопа, в строительстве которого участвовал. Рассказывают, что однажды вечером ассистент, управлявший телескопом, заболел и Хьюмасона спросили, не сможет ли он заменить захворавшего. Милтон продемонстрировал такое мастерство и аккуратность в работе с инструментом, что вскоре стал постоянным оператором телескопа и помощником наблюдателей.