Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 142

10.2.7. КОНТЕКСТНО-ЗАВИСИМАЯ СИНОНИМИЯ

В заключение обратим внимание еще на один момент, связанный с синонимией: более чем какое-либо другое смысловое отношение, она является контекстно-зависимой, и эта контекстная зависимость представляет особый теоретический интерес. Очевидно, что синонимия сама по себе не является структурным отношением. Все случаи синонимии могли бы быть устранены из словаря, и смысл оставшихся лексических единиц остался бы при этом нетронутым. Такой «обедненный» словарь ограничивал бы возможности стилистического разнообразия, но все, что может быть сказано с помощью большого словаря, могло бы быть сказано также и при использовании меньшего словаря, освобожденного от синонимии.

Хотя синонимия не играет существенной роли в семантической структуре языка, в определенных контекстах она возникает как следствие более фундаментальных структурных отношений, гипонимии и несовместимости (которые будут рассмотрены в следующем разделе). Часто бывает, что различие между двумя лексическими единицами нейтрализуется в контексте. Например, различие между маркированным членом пары bitch 'сука' и немаркированным членом dog 'собака' нейтрализуется в контексте типа My—has just had pups 'У моей — недавно появились щенки', из которого ясно, что обозначаемое животное — это особь женского пола. Все смысловые отношения являются в принципе контекстно-зависимыми, но контекстуально-детерминированная синонимия имеет особенно важное значение. Ясно, что ее можно отнести к сфере действия общего принципа, согласно которому одна и та же информация может передаваться в языке либо синтагматически, либо парадигматически (ср. § 2.3.8). Мы можем сказать: I'm flying to New York 'Я лечу в Нью-Йорк' или I'm going to New York by air 'Я отправляюсь в Нью-Йорк по воздуху', I'm driving to New York 'Я еду (веду автомобиль) в Нью-Йорк' или I'm going to New York by car 'Я отправляюсь в Нью-Йорк на автомобиле'. В одном случае нужное разграничение осуществляется с помощью парадигматического выбора глаголов fly 'лететь' и drive 'вести автомобиль', в другом случае — с помощью синтагматической модификации более общего глагола go 'идти, ехать, отправляться и т. д.' Если какая-то лексическая единица очень часто модифицируется с помощью определенного синтагматического средства, то это может привести (в диахронии) к переносу соответствующего семантического разграничения из синтагматического плана в парадигматический, в результате чего выражение синтагматической модификации становится избыточным. Именно таким образом можно, по-видимому, объяснить развитие смысла глагола starve 'голодать, умирать с голоду'. Когда-то он значил, по-видимому, 'умирать' (ср. генетически родственное нем. sterben), а еще раньше — 'испытывать судороги', но обычно он модифицировался в синтагматическом плане с помощью сочетания of hunger 'от голода' и поэтому приобрел тот смысл, который он имеет теперь в современном стандартном английском языке. (В некоторых районах Северной Англии типичная синтагматическая модификация выражалась, и выражается сейчас, сочетанием with cold 'от холода', так что I'm starving выступает как примерный эквивалент стандартного английского I'm freezing 'Я замерзаю'.) История словарного состава английского языка (и, несомненно, всех языков) изобилует примерами такого рода семантической «специализации».

Важно иметь в виду, что контекстуальная детерминация лексической единицы носит вероятностный, а не абсолютный характер. Например, подстановка buy 'покупать' вместо get 'доставать, брать, получать' в I'll go to the shop and get some bread 'Я пойду в магазин и возьму хлеба' обычно не вводит никаких дополнительных импликаций: buy и get в нормальных условиях будут считаться синонимичными в этом контексте. Из общих соглашений и пресуппозиций, существующих в данном обществе, следует, что вещи, получаемые в магазине, всегда получаются (если нет оснований предполагать противное) путем покупки. В то же время следует признать, что get нельзя считать синонимичным buy (даже при синтагматической поддержке посредством сочетания from the shop 'из магазина'). Этот пример показывает также и другое: не следует проводить резкого различия между вероятностной детерминацией синонимии через посредство лексических единиц, употребленных в том же высказывании, и детерминацией синонимии через посредство признаков ситуации, в которой встречается данное высказывание. Если некто, входя в магазин, говорит I'm just going to get some bread 'Я сейчас собираюсь взять хлеба', то контекстно-зависимая синонимия get и buy не слабее, чем если бы в высказывании стояли слова from the shop 'из магазина'. Она не только не слабее, она ничем не отличается и по качеству, так как в обоих случаях соответствующие импликации детерминируются одним и тем же множеством культурных пресуппозиций.

Гипонимия и несовместимость являются самыми фундаментальными парадигматическими смысловыми отношениями, посредством которых структурирован словарный состав языка. Хотя они в значительной степени взаимозависимы, мы для удобства будем рассматривать их отдельно.

Термин «гипонимия» не входит в число традиционных терминов семантики; он создан недавно, по аналогии с «синонимией» и «антонимией». Хотя термин и является новым, само понятие гипонимии достаточно традиционно; и оно давно было признано в качестве одного из конституирующих принципов организации словарного состава всех языков. Часто его обозначают термином «включение». Например, говорят, что «значение» слова scarlet 'алый' «включается» в «значение» слова red 'красный'; говорят, что «значение» слова tulip 'тюльпан' «включается» в «значение» слова flower 'цветок' и т. д.

Это отношение («включение» более специфического термина в сферу более общего термина) было формализовано некоторыми специалистами по семантике в терминах логики классов: класс сущностей, обозначаемых словом flower, шире и включает класс сущностей, обозначаемых словом tulip; класс сущностей, которые могут адекватно характеризоваться как scarlet, включается в класс сущностей, которые могут адекватно характеризоваться как red и т. д. Отметим, что эта формулировка отношения «включения» покоится на понятии референции (так как оперирует классами «сущностей», обозначаемых с помощью лексических единиц). Один из доводов в пользу введения нового специального термина «гипонимия» состоит просто в том, что тогда термин «включение» остается свободным для теории референции и может формализоваться в рамках логики классов. Мы уже видели, что желательно придерживаться теоретического разграничения между смыслом и референцией. Важно иметь в виду, что гипонимия как смысловое отношение, имеющее место между лексическими единицами, применима как к словам, обладающим референцией, так и к словам не-референционного характера.

Другая, более важная причина, заставляющая нас отказаться от термина «включение», связана с его многозначностью. С одной точки зрения более общее слово является более «включающим», чем более специфическое слово (flower 'цветок' является более включающим, чем tulip 'тюльпан'), так как оно соотносится с более широким классом вещей. Но с другой точки зрения более «включающим» является более специфическое слово (tulip — более включающее, чем flower), так как оно несет больше «элементов» информации (bits), больше «компонентов» «значения» (ср. §2.4.3 и § 10.5.1). Различие существующих подходов к трактовке термина «включение» соответствует различию в традиционной логике и в некоторых теориях семантики между экстенсионалом и интенсионалом словесного знака. Экстенсионал словесного знака — это класс сущностей, к которым применимо данное слово или с которым оно соотносится; интенсионал словесного знака — это набор атрибутов, характеризующих любую сущность, к которой применимо данное слово. Экстенсионал и интенсионал связаны как обратно пропорциональные величины: чем больше экстенсионал словесного знака, тем меньше его интенсионал, и наоборот. Например, экстенсионал слова flower больше, чем экстенсионал слова tulip, так как первое слово соотносится с большим числом вещей; с другой стороны, интенсионал слова tulip больше, чем интенсионал слова flower, так как характеристика или определение тюльпанов должны соотноситься с большим набором атрибутов, чем те, которых достаточно для характеристики цветов. Заметим, между прочим, что некоторые специалисты по семантике, прежде всего Карнап, пытались провести разграничение между смыслом и референцией в терминах логического разграничения между интенсионалом и экстенсионал ом. Согласно принятой нами точке зрения, различие между смыслом и референцией представляет собой различие совершенно другого порядка (ср. § 9.2.2; § 9.4.1; § 9.4.2). Чтобы избежать возможного здесь смешения, мы будем употреблять нейтральный, не метафорический термин «гипонимия». Будем говорить, что scarlet 'алый', crimson 'малиновый', vermilion 'ярко-красный' и т. д. являются со-гипони-мами слова red 'красный', a tulip 'тюльпан', violet 'фиалка', rose 'роза' и т. д. — со-гипонимами слова flower 'цветок'. Наоборот, мы будем говорить, что red 'красный' является подчиняющим (superordinate) по отношению к своим гипонимам (более естественный термин греческого происхождения «гипероним» в английском языке недостаточно четко акустически отличается от термина «гипоним»).