Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 139

10. Семантическая структура 

В этой главе будет рассматриваться понятие смысла (sensed как особое понятие, не совпадающее ни с референцией, ни с применением (application) (ср. §§9.4.1—9.4.8). Мы уже видели, что словарный состав языка содержит несколько лексических систем, семантическая структура которых может быть описана в терминах парадигматических и синтагматических смысловых отношений; при этом подчеркивалось, что эти отношения должны определяться как имеющие место между лексическими единицами, а не между независимо задаваемыми смыслами (ср. § 9.4.2).

Последнее положение представляется весьма важным и в теоретическом, и в методологическом аспекте. Оно отражает один из основных принципов «структурализма» (в понимании Ф. де Соссюра и его последователей), а именно — принцип, согласно которому каждая лингвистическая единица (item) занимает свое «место» в определенной системе и ее функция, или значимость (value), выводится из отношений, в которые она вступает с другими единицами системы (ср. §§ 2.2.2—2.2.9). Преимущество структурного подхода к семантике заключается в том, что он позволяет лингвисту избежать рассмотрения спорного вопроса о философском и психологическом статусе «понятий» или «идей» (ср. § 9.2.6). Что касается эмпирического исследования структуры языка, то смысл лексической единицы можно определить как множество отношений, имеющих место между рассматриваемой единицей и другими единицами водной и той же лексической системе (иначе говоря, смысл не только зависит от множества отношений, но и тождествен ему). Природа этих смысловых отношений и рассматривается в настоящей главе.

Методологическое значение структурного подхода к определению смысла можно проиллюстрировать, обратившись к идеям Рассела и других современных логиков относительно способа определения таких понятий, как протяженность, вес, форма и т. д. В традиционной логике вопрос «Одинакова ли протяженность х и y?» обычно интерпретировался так, как если бы он был вторичным и зависел от вопросов совершенно иной логической структуру: «Какова протяженность х?» и «Какова протяженность у?» (протяженность при этом понимается как свойство, которым объекты могут обладать в большей или меньшей степени). На практике протяженность объекта определяется путем сравнения его с каким-то условным стандартом. Когда мы говорим, например, что х имеет протяженность, равную одному метру, то мы утверждаем, что если его сравнить с платино-иридиевым бруском, хранящимся в Международном бюро мер и весов, то х окажется равным по длине расстоянию между двумя чертами, отмеченными на бруске (тот факт, что с 1960 г. метр как международная единица длины определяется путем более сложных, но более надежных физических измерений, не влияет на справедливость рассматриваемого нами принципа). Иначе говоря, на вопрос «Какова протяженность x?», мы получаем ответ с помощью процедуры, которая дает ответ на вопрос типа «Одинакова ли протяженность х и z?» (где z — стандарт). Если нам даны два объекта — х и у, мы можем сравнивать их непосредственно друг с другом или косвенно путем сопоставления с некоторым третьим объектом z (платино-иридиевый брусок в Париже, рулетка, размеченная в соответствии с некоторым принятым стандартом измерения и т. д.). В любом случае вопрос «Какова протяженность х?» является зависимым и фактически сводится к множеству вопросов типа «Одинакова ли протяженность х и у?». Другого эмпирического способа определения протяженности х не существует; раз это так, Рассел предложил считать, что протяженность должна определяться фактически в терминах отношения «иметь такую же протяженность, как». (Нет необходимости подробно рассматривать здесь расселовскую формулировку этого определения. Общий принцип от этого не зависит.)

Подобно тому как «обладание одинаковой протяженностью» есть отношение, которое имеет место между двумя объектами (а не между внутренне присущими им «протяженностями»), так и «обладание одинаковым смыслом» — или синонимия — есть отношение, связывающее две лексические единицы (а не «смыслы», которые с ними ассоциируются в умах говорящих; ср. § 9.2.6). Определение смысла гораздо сложнее, чем определение длины (или веса и т. д.), так как оно связано с более широким кругом отношений, чем просто отношения одинаковости и различия. Но, видимо, для постулирования совокупности «смыслов», ассоциируемых с лексическими единицами в системе, существует не больше оснований, чем для постулирования совокупности «протяженностей», внутренне присущих физическим объектам. Вопрос «Каков смысл х?» (а ответ на этот вопрос, как мы помним, составляет только одну часть ответа на вопрос «Каково значение x?») с методологической точки зрения сводится к множеству вопросов, каждый из которых имеет дело с определенным отношением: «Имеет ли место между х и у смысловое отношение Ri?».

Понятие смысла часто рассматривается философами в связи с разграничением синтетических и аналитических суждений (statements). Суть этого разграничения сводится к следующему. Синтетическим является суждение, истинность которого «случайна» (contingent) и зависит от эмпирических фактов (а последние могли бы быть и иными); аналитическое же суждение является «необходимо» истинным, и его истинность гарантируется (i) смыслом составляющих его элементов и (И) синтаксическими правилами языка. Возьмем стандартный пример: предложение All bachelors are unmarried 'Все холостяки не женаты' может считаться аналитическим в силу семантического отношения между bachelor 'холостяк' и unmarried 'неженатый', которое и гарантирует истинность предложения.

Правомерность приведенного определения аналитичности может оспариваться; возможно даже, что (в том виде, как оно обычно подается) оно вообще не выдерживает критики в философском плане. К счастью, семантический анализ языка, используемого в повседневном общении, не зависит от решения философских проблем, связанных с разграничением случайной и необходимой истинности. Лингвист нуждается в прагматическом понятии аналитичности — понятии, посредством которого в теории учитываются невыраженные пресуппозиции и допущения, принятые в речевом коллективе, и не рассматривается их правомерность в рамках какой-либо другой системы координат, якобы абсолютной или нейтральной в языковом и культурном отношении. Именно для этой цели мы ввели (см. ранее) понятие ограниченного контекста. Любые утверждения данной главы о семантических отношениях, имеющих место между предложениями благодаря смыслу входящих в них лексических единиц, должны интерпретироваться именно в свете этого понятия.

Суждения о смысловых отношениях могут формулироваться с использованием понятия импликации. Его можно ввести с помощью предшествующих ему понятий эксплицитного утверждения (assertion) и отрицания (denial). Будем считать, что во всех языках можно установить правила соответствия между утвердительными и отрицательными предложениями и что грамматика языка объясняет соответствие между конкретным утвердительным и конкретным отрицательным предложением. Так, отрицательное предложение John is not married 'Джон не женат' соответствует утвердительному предложению John is married 'Джон женат'. Будем теперь говорить, что отрицательное предложение эксплицитно отрицает все, что эксплицитно утверждается соответствующим утвердительным предложением; и на базе этого понятия эксплицитного утверждения и отрицания мы можем построить более интересное с семантической точки зрения понятие имплицитного утверждения и отрицания, или импликации. Будем говорить, что одно предложение — S1 имплицирует другое — S2 (символически S1 S2), если, по мнению носителей языка, нельзя эксплицитно утверждать S1 и эксплицитно отрицать S2. A S1 имплицитно отрицает S2 (S1 имплицирует не S2 : S1 ~S2), если, по мнению говорящих, эксплицитное утверждение S1 делает невозможным (без противоречия) эксплицитное утверждение S2.

Следует подчеркнуть, что импликация (в том смысле, в каком она была здесь определена) в принципе поддается объективной проверке. Мы не утверждаем, конечно, будто все говорящие будут единодушно соглашаться с тем, что одно предложение имплицирует другое. Как мы уже видели, так называемое «понимание» высказываний вполне может быть объяснено без допущения о том, что все носители языка выведут из данного высказывания в точности одно и то же множество импликаций (ср. § 9.2.9). Зато вполне можно считать, что существует достаточно большое пересечение импликаций, признаваемых разными говорящими, — достаточно большое для того, чтобы предупредить недопонимание в большинстве случаев общения людей друг с другом. В вопросе о числе и природе импликаций, имеющих место между предложениями языка, семантическая теория должна предусматривать некоторую долю неопределенности.