Читать онлайн «Введение в теоретическую лингвистику». Страница 137

9.5.2. ЛЕКСИЧЕСКИЕ И ГРАММАТИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ *

Для разграничения грамматических и лексических единиц предлагались различные критерии. Наиболее удовлетворительный из них (и единственный, который мы здесь упомянем) был сформулирован Мартине, Холлидеем и другими в терминах парадигматической оппозиции в пределах либо закрытых, либо открытых множеств альтернатив. Закрытое множество единиц — это множество с фиксированным и обычно небольшим числом членов, например множество личных местоимений, времен, родов и т. д. Открытое множество — это множество с неограниченным, неопределенно большим числом членов, например класс существительных или глаголов в языке. Используя это разграничение, мы можем сказать, что грамматические единицы принадлежат к закрытым множествам, а лексические единицы — к открытым множествам. Это определение соответствует традиционному разграничению между знаменательными частями речи, с одной стороны, и служебными частями речи и вторичными грамматическими категориями — с другой. В отличие от некоторых других предлагавшихся определений, оно не привязано к языкам одного морфологического «типа» (например, к «флективным» языкам; ср. § 5.3.6). Будем пока считать, что данное определение является верным и что (на базе разграничения между закрытыми и открытыми множествами) все элементы, вводимые в глубинную структуру предложений, можно классифицировать на «грамматические» и «лексические». Теперь возникает вопрос, существует ли в принципе какое-либо различие между значением грамматических и лексических единиц.

Во-первых, заметим, что лексические единицы, согласно традиционному взгляду, обладают как «лексическим», так и «грамматическим» значением (как «материальным», так и «формальным» значением; ср. §9.5.1). Пользуясь терминологией схоластической, «спекулятивной» грамматики, можно сказать, что конкретная лексическая единица, например cow 'корова', не просто «обозначает» некоторое конкретное «понятие» (в этом состоит «материальное», или «лексическое», значение рассматриваемой единицы), но при этом реализует определенный «способ обозначения» явлений в виде, например, «субстанций», «качеств», «действий» и т. д. (ср. § 1.2.7 и § 7.1.1). Хотя теперь лингвисты редко изъясняются с помощью этих терминов, указанная общая концепция различия между «лексическим» и «грамматическим» значением лексических единиц все еще в ходу. Более того, она представляется в определенной степени обоснованной.

Например, у Лермонтова есть широко известное стихотворение, которое начинается словами: Белеет парус одинокий... Эту фразу трудно (а быть может, и вообще невозможно) перевести на английский язык, потому что ее воздействие зависит от того факта, что в русском языке «обладание свойством белого» может быть «выражено» с помощью «глагола» (то же выражается и словом белый, которое в предложениях, не маркированных по времени, виду и модальности, употребляется обычно без «глагола быть»; ср. § 7.6.3). Сочетание парус одинокий может быть переведено на английский язык как 'a lonely sail' (парус — существительное, а одинокий — «прилагательное»). С традиционной точки зрения «глагол» представляет «обладание свойством белого» как «процесс» или «деятельность», «прилагательное» — как «качество» или «состояние». Специфика предпочтительного выбора в данном случае «глагола», а не «прилагательного» может быть показана средствами английского языка лишь с помощью довольно неадекватной парафразы типа 'There is a lonely sail which stands out (или даже shines forth) white (against the background of the sea or sky)...' Проблемы такого рода хорошо известны тем, кто занимается переводом с одного языка на другой. Нас здесь интересует теоретический вопрос: можно ли сказать, что существует определенное «грамматическое значение», связанное с каждой из главных частей речи?

Мы уже видели, что различие между «глаголом» и «прилагательным» в общей синтаксической теории представляет собой сложную проблему: в некоторых языках вообще не проводится такого различия; в других языках с этим разграничением связан целый ряд синтаксических признаков, и в определенных случаях они могут противоречить друг другу (ср. § 7.6.4). Но главный критерий, критерий, отражающий традиционное разграничение между «деятельностью» и «качеством», заключается в видовом разграничении между «динамическим» и «статическим» (ср. § 8.4.7). В русском языке это различие в «грамматическом значении» «налагается» на «лексическое значение», которое является общим как для «глагола» белеть, так и для «прилагательного» белый. При таком подходе традиционная теория «способов обозначения» должна быть признана верной: конечно, она должна быть переформулирована в рамках более удовлетворительной теории синтаксической структуры.

В то же время мы не должны терять из виду общий принцип, согласно которому «обладание значением подразумевает выбор». Если описываемый язык дает возможность выбора либо «глагольного», либо «адъективного» выражения (мы ограничиваемся различием, которое иллюстрируется в нашем примере), то употребление того или другого из этих способов уже относится к сфере семантического анализа языка. Мы можем, далее, задаться вопросом, обладают ли данные два «способа» выражения одинаковым значением или нет; и, если они различаются по значению, тогда мы можем спросить, в чем состоит семантическое различие между ними. Если это различие может быть соотнесено с каким-либо грамматическим разграничением в глубинной структуре (например, «динамическое» vs. «статическое»), то термин «грамматическое значение» является вполне подходящим для этого случая. Но это не значит, что выбор «глагола», а не «прилагательного» всегда связан с различием «грамматического значения». Во многих случаях конкретное «лексическое значение» связывается с одной, но не с другой частью речи. Короче говоря, в этом вопросе, так же как и во многих других, лингвистическая теория должна установить равновесие между «понятийной» и «формальной» грамматикой (ср. § 7.6.1). Не следует утверждать, что «обозначение деятельности» есть часть «значения» всякого «глагола» или что «обозначение качества» — это часть «значения» всякого «прилагательного».

Традиционно считается, что лексические единицы обладают как «лексическим» («вещественным»), так и «грамматическим» («формальным») значением. Грамматические же единицы, как обычно считают, обладают только «грамматическим» значением. В предыдущей главе мы видели, что некоторые единицы, выступая в поверхностной структуре предложений как «глаголы», могут интерпретироваться как «лексические реализации» видовых, каузативных и других «грамматических» различий. Мы оставим в стороне вопрос о том, насколько эти гипотезы соответствуют действительности. При нынешнем состоянии синтаксической теории разграничение между грамматическими и лексическими единицами является довольно неопределенным. Причина состоит-в том, что разграничение между открытыми и закрытыми множествами альтернатив может применяться только по отношению к позициям выбора в глубинной структуре предложений; но, как мы видели, возможны весьма различные точки зрения на то, где же все-таки располагаются эти позиции «выбора».

Главная мысль, которую здесь следует подчеркнуть, сводится к следующему: по-видимому, нет существенного различия между «видом значения», ассоциируемого с лексическими единицами, и «видом значения», ассоциируемого с грамматическими единицами в тех случаях, когда эти два класса элементов глубинной структуры могут быть ясно разграничены. Понятия «смысла» и «референции» применимы к обоим видам элементов. Если и существует какое-либо обобщение, которое можно сделать относительно значения грамматических элементов (а некоторые чисто грамматические элементы, как мы помним, вовсе не обладают значением; ср. §8.4.1), то оно, видимо, будет состоять в том, что грамматические «выборы» связаны с общими понятиями пространственной и временной соотнесенности, каузации, процесса, индивидуализации и т. д., — понятиями того типа, который рассматривался в главах 7 и 8. Однако мы не можем утверждать заранее, что в структуре какого-то конкретного языка подобные понятия, даже если их легко выделить, будут обязательно «грамматикализованы», а не «лексикализованы».

Второй класс явлений в структуре английского языка, к которому Фриз (и другие) применяли термин «структурное значение» (или «грамматическое значение»), может быть проиллюстрирован при помощи таких понятий, как «субъект», «объект» и «определение». Книга Фриза была написана до создания современной теории трансформационного синтаксиса, и он рассматривал исключительно поверхностную структуру (в рамках довольно ограниченной концепции). Поэтому многое из того, что он говорит об этих «функциональных» понятиях, хотя и является верным, однако вряд ли имеет отношение к семантическому анализу. То же самое можно сказать и о большинстве современных лингвистических теорий.