Читать онлайн «Очерки по общему языкознанию». Страница 50

При изучении процессов смешения во фронтальном плане помимо полного вытеснения одних языков други<221>ми (что, например, произошло с кельтскими языками, когда-то бытовавшими на значительной части европейского континента) можно по меньшей мере выделить еще пять типовых случаев, которыми, однако, также не исчерпывается все многообразие реальных процессов. Но эти случаи встречаются чаще всего как в своем «чистом» виде, так и в различных комбинациях.

1. Совершенно не обязательно, чтобы в результате смешения один язык поглощал другой, т. е. чтобы один язык оказывался «победителем», а другой «побежденным» и осуждался на отмирание. В действительности, пожалуй, гораздо больше случаев, когда два языка, встретившись где-то на историческом перекрестке, оказав друг на друга (или же только один на другой) влияние, т. е. смешавшись определенным образом друг с другом, затем расходились и продолжали сохранять как свою самостоятельность, так и жизненную силу. Так, в эпоху арабского халифата, когда в его состав входили огромные массивы тюркоязычного и ираноязычного населения, арабский язык оказывал на них не только государственный, но и культурный и религиозный нажим (книга «божественного красноречия» — Коран — изучалась всем охваченным исламом населением в арабском оригинале, и чтение ее требовало основательного знания не только языка, но и правил просодии), такую длительную борьбу вели между собой арабский, тюркские и иранские языки. Но никто из них не оказался победителем, осудив побежденного на отмирание. Мы можем только констатировать интенсивные процессы смешения этих языков, в результате которых изучение, например, персидского языка требует и ознакомления с хотя бы кратким очерком арабской грамматики (что обычно и делается в учебниках по персидскому языку) — настолько широко проникли элементы арабского языка в персидский. Но никакой из этих языков не был побежден и не отмирал, а благополучно здравствует в тех территориальных границах, которые были определены для них последующими историческими событиями. Подобные же случаи (разумеется, в других исторических условиях) мы встречаем во взаимоотношениях древнегерманских языков с финским и с латинским, русского языка с угро-финскими, тюркских языков с иранскими и т. д.

2. Вне зависимости от того, побеждает ли один язык<222> другой, или же языки, хотя и носят на себе заметные следы борьбы, сохраняются и продолжают независимое существование, не следует полагать, что сами по себе последствия процессов смешения языков можно охарактеризовать только как «некоторое обогащение словарного состава» языка. Это «обогащение» может иметь очень широкие масштабы и проникать также и в ту категорию лексики, которая получила в советском языкознании название основного словарного фонда.

Вот как могут выглядеть такие «некоторые обогащения». По данным этимологического албанского словаря Густава Мейера([281] 38) [282] 39, из 5140 содержащихся в нем слов только 430 являются собственно албанскими, а остальные представляют заимствования из романских, славянских, новогреческого и турецкого языков. В словаре Генриха Хюбшмана, включенном в его «Армянскую грамматику» [283] 40, из общего числа 1940 слов только 438 являются армянскими, а остальные представляют собой заимствования из парфянского, персидского, арабского, сирийского и греческого языков. В современном английском языке по разным данным от 55 до 75 % лексических заимствований из романских языков. Лексика корейского языка содержит до 75 % китайских заимствований [284] 41.

Какого же характера заимствованная лексика, например, в английском языке? Внимательное ее изучение показывает, что она имеет всесторонний характер, но включает также большое количество слов, которые по установившимся канонам обычно зачисляют в категорию основного словарного фонда. Таковы finish (конец), city (город), flower (цветок), branch (ветвь), labour (работа), people (народ), act (действие), language (язык), freedom (свобода), air (воздух), river (река), mountain (гора), joy (радость), place (место), change (изменять), deliver (освобождать) и сотни других подобных же слов.

Но пример с английским языком интересен еще и в другом отношении. Норманское завоевание и последовавшее за ним господство французского языка и, далее,<223> растворение этого последнего в исконном английском обычно истолковывается как классический случай победы одного языка над другим и последующего отмирания побежденного (французского) языка. Однако это отмирание весьма относительного характера. Французский язык был побежден на территории Англии, но продолжал жить и развиваться на своей собственной территории — во Франции. А о том, что это имело самое непосредственное отношение к проникновению в английский язык огромного количества французских элементов, свидетельствуют следующие факты.

Взяв произвольные 1000 французских слов, вошедших в английский язык после норманского завоевания, О. Есперсен [285] 42 распределил их по периодам проникновения в английский язык. Получилась такая картина:

до 1050 года. . 2

1051–1100. . 2

1101–1150. . 1

1151–1200. 15

1201–1250. 64

1251–1300. 127

1301–1350. 120

1351–1400. 180

1401–1450. 70

1451–1500. .76

1501–1550. .84

1551–1600. .91

1601–1650. 69

1651–1700. 33

1701–1750. 24

1751–1800. 16

1801–1850. 23

1851–1900. . 2

Данные весьма поучительные. Если учесть, что в Англии к концу XIV в. английский язык одержал полную победу над французским (в 1362 г. судопроизводство было переведено на английский язык, так как «французский язык слишком мало известен», с этого же года на этот язык перешел и парламент, а в школьном преподавании английский начал вытеснять французский язык еще ранее того) и французский язык в Англии находился уже на стадии полного отмирания, то получается, что побежденный и отмерший язык оказывал на английский не менее интенсивное влияние, чем в пору своего полного господства, когда английский язык вел порабощенное существование. Ведь именно об этом свидетельствуют приведенные данные, так как половина слов, как оказывается, проникла из французского в английский после 1400 г.<224> Ясно, что действительно отмерший язык не мог бы оказывать такого интенсивного влияния. И фактически в данном классическом случае никакого отмершего языка и не было. Французский язык был вытеснен («отмер») с территории Англии, но продолжал существовать во Франции. А так как все последующие столетия Англия и Франция находились в интенсивных отношениях, то в английском языке и сохранялась та инерция заимствования французских слов, которая была создана норманским завоеванием. Эта инерция была поддержана возрождением в Англии XIV–XVII вв. интереса к классической культуре.

Пример смешения английского языка с французским в результате норманского завоевания наглядно показывает, как несостоятельно может быть упрощение этого вопроса.

3. Иногда столкновение и борьба языков приводят к последствиям, которые даже нельзя признать смешением в собственном смысле этого слова. Но, с другой стороны, эти процессы имеют такое непосредственное отношение к смешениям языков, что их нельзя оставлять без внимания. К тому же они часто комбинируются с другими формами процессов смешения языков. Впервые их отметил Я. Гримм, который в предисловии к своей «Немецкой грамматике» писал: «Мне думается, что развитие народа необходимо для языка независимо от внутреннего роста этого последнего; если он не хиреет, он расширяет свои внешние границы. Сказанное объясняет многое в грамматических явлениях. Диалекты, которые по своему положению находятся в благоприятных условиях и не притесняются другими, изменяют свои флексии медленнее; соприкосновение нескольких диалектов, если даже при этом побеждающий обладает более совершенными формами, в силу того обстоятельства, что он, воспринимая слова, должен выровнять свои формы с формами другого диалекта, способствует упрощению обоих диалектов» [286] 43.

Иными словами, если говорить о существе самой идеи, соприкосновение и взаимодействие двух языков может привести к упрощению их структур. Самое характерное при этом заключается в том, что при таком взаи<225>мовлиянии двух языков из одного в другой не переходят никакие структурные черты того или иного языка; их изменение происходит в результате только соприкосновения языков, при этом всегда в сторону упрощения грамматической структуры. Особенно интенсивно протекает этот процесс, когда взаимодействующие языки более или менее близки друг к другу.

Подобное явление имело место, например, во время скандинавского завоевания Англии (VIII — Х вв.). В результате длительной и богатой событиями борьбы даны, наконец, прочно утвердились на Британском острове, подчинив себе около половины всей его территории (так называемая «Область датского права»). По выражению О. Есперсена, даны и англосаксы «дрались как братья, а затем, подобно братьям, они мирно поселились друг около друга». Впрочем, особенно мирно они никогда не жили друг с другом, но это не мешало им вести очень широкое общение. Само же общение значительно облегчалось тем, что язык англосаксов и данов был довольно близок, во всяком случае настолько, что они приблизительно могли понять друг друга. Близость этих германских (и, следовательно, генетически связанных языков) может быть ясна из следующих примеров: