Читать онлайн «Русская Африка». Страница 35

В России хорошо знали сочинения графа Яна Потоцкого, выдающегося польского историка, географа и писателя (1761–1815). Особый успех имел его роман «Рукопись, найденная в Сарагосе», принесший автору широкую известность.

Заслуженным авторитетом Я. Потоцкий пользовался как талантливый ученый. Его перу принадлежало до 24 больших научных трудов, не считая многочисленных статей и составленных им карт.

Русские читатели знали о путешествии Я. Потоцкого в Марокко в 1791 г. из путевых заметок под названием «Путешествие в Мароккскую империю в 1791 г. Восточный очерк», опубликованных в Варшаве в 1792 г. Материал этой книги широко использовал А. Дзюбиньски в его названном выше исследовании о Марокко в XVIII в. Любопытно, что в начале 90-х годов Я. Потоцкий являлся сотрудником Комиссии иностранных дел России. Вернувшись из Марокко, он, вероятно, рассказывал в коллегии о своем путешествии в эту отдаленную страну.

Разнообразные познания Я. Потоцкого, в том числе о Северной Африке, отразились и в «Рукописи, найденной в Сарагосе». Восстановите в памяти, например, «День шестьдесят второй», где говорится об «истории великого шейха Гомелесов» — истории мавров, великих властелинов Иберийского полуострова, не сложивших свое оружие и после изгнания их в Африку».

Роман этот хорошо знал A.C. Пушкин, называя его «занимательным». Герой «Рукописи, найденной в Сарагосе» фигурировал в пушкинском стихотворении «Альфонс садится на коня». Кроме того, в «Путешествии в Арзрум», A.C. Пушкин ссылался на другое, известное произведение Я. Потоцкого — его исследование «Путешествие в Астраханские степи и на Кавказ. Первобытная история тамошних древних племен» (Париж, 1829). Возможно, что поэт был знаком и с марокканскими дневниками польского писателя и ученого, но сведения об этом не сохранились.

Развитие связей с Марокко, как и связей с Алжиром, Тунисом и Триполитанией в XVIII в., отставало от развития отношений с ближневосточными странами. Это объяснялось географической удаленностью Северо-Западной Африки от России, но в первую очередь — препятствиями в торговле и судоходстве в Черном и Средиземном морях, которые на протяжении столетия Турция чинила России. В XVIII–XIX вв. в ходе русско-турецких войн Россия добилась открытия Черноморских проливов, выгодных для себя условий мореплавания в Средиземноморье и возможности завязывать связи и осуществлять торговлю с североафриканскими странами. Еще в первой половине XVIII в. русские корабли заходили в порты североафриканского побережья, например в Алжир.

Марокко находилось в непосредственной близости от пути следования русских кораблей вдоль берегов Западной Европы, через Гибралтарский пролив, а также вдоль побережья Западной Африки. На карте Европы из «Атласа, сочиненного к пользе и употреблению юношества», опубликованного в Санкт-Петербурге в 1737 г., в северо-западном углу Африки отчетливо обозначено Королевство Мароккское. Пройдя Гибралтар, русские мореходы на своих кораблях, как правило, следовали в сторону итальянских портов, бросив взгляд на побережье Марокко.

В начале XVIII в. в Западном Средиземноморье российский дипломатический представитель был аккредитован в Мадриде, консульские представители — в Кадисе и итальянских государствах. В 1769 г. в связи с Архипелагской экспедицией русского флота появился нештатный русский консул в Гибралтаре Лидс Бут. Он сообщал сведения о внутриполитическом положении, взаимоотношениях Марокко с иностранными державами и другое.

На основании этих сообщений в «Сант-Петербургских ведомостях» печатались заметки о Марокко. Значит, интерес был!

Когда-то берберы населяли всю Северную Африку и расположенные здесь страны. Марокко, Алжир, Тунис, Ливия назывались берберийскими, или варварийскими. Этот регион был поочередно завоеван римлянами, вандалами, византийцами, а в VII в. началось проникновение сюда арабов, дошедших вплоть до Иберийского полуострова. Арабские кочевники принесли с собой мусульманскую религию, определившую на века уклад духовной и повседневной жизни североафриканских народов, способствовали арабизации населения, которое стало неотъемлемой частью арабского мира.

В конце XV в. мавров изгнали из Испании, и они обосновались в Северо-Западной Африке. Но реконкиста на этом не закончилась. С Иберийского полуострова она, приняв форму колониальной экспансии, перекинулась на побережье Африки. В течение XV–XVI вв. Испания захватила ряд городов на Средиземноморском побережье Марокко (Сеута, Малилья, Алхусемас). Португалия заняла ряд портов и факторий на Атлантическом побережье страны.

В начале XVI в. Испания оккупировала города Оран, Бужи и Алжир и стала угрожать завоеванием всего алжирского побережья. Спасаясь от испанцев, алжирцы призвали на помощь известных корсаров Аруджа и Хайраддина. Испанцы были изгнаны из страны, но новые правители объявили себя вассалами турецкого султана, и Алжир стал турецким пашалыком, который в Европе называли «регентством».

Испанский король предпринимал попытки восстановить свою власть над Алжиром и посылал туда экспедиции. С этого времени между берберийскими государствами, испанцами и мальтийскими рыцарями (союзники Испании) велись непрерывные войны.

В XVI в. мусульмане оставались самыми опасными пиратами. По мнению марокканского историка А. Аяша, пиратство — это форма войны из-за морских торговых путей между мусульманскими государствами — Турцией и зависимыми от нее Тунисом и Алжиром, с одной стороны, и христианскими Испанией и торговыми городами Италии — с другой. Эта морская война велась главным образом частными, вооруженными для пиратских набегов кораблями, которым выдавались каперские грамоты. Нападение корсаров, по существу, ничем не отличалось от обычных военных действий: они захватывали суда, изымали грузы, а пленные экипажи продавали в рабство.

Марокканские корсары действовали в районе Гибралтарского пролива и в Атлантике и зависели прежде всего от марокканского султана, повелителя правоверных Северо-Западной Африки, не подчинявшегося султану турецкому.

Западноевропейские страны активно потворствовали развитию пиратства. По свидетельству русского путешественника М. Г. Коковцова, совершившего, как нам известно, в конце 70-х — начале 80-х годов XVIII в. путешествия к берегам Алжира и Туниса, произвол, вымогательства и грабежи, от которых страдали и европейцы, поддерживались не в последнюю очередь самими европейскими державами.

Россия, добиваясь в противоборстве с Османской империей равноправия в торговле и мореплавании в Средиземном море, никогда не отождествляла Турцию с угнетенными ею народами. Российская общественность всегда сочувственно относилась к национально-освободительному движению арабских стран. Российский флот, как флот христианской державы, находящейся во враждебных отношениях с Портой, также терпел убытки от пиратства в Средиземном море, прежде всего у берегов Алжира и Туниса. Однако русской эскадре, находящейся в Средиземноморье в начальный период войны с Турцией 1768–1774 гг., предписывалось избегать сражений с алжирскими и тунисскими кораблями. В инструкции капитана 2-го ранга Т. Коздяинова, под командованием которого в 1777 г. в Средиземноморье находилось несколько кораблей, командиру фрегата «Св. Павел» Федору Ушакову, будущему прославленному флотоводцу, относительно рейса из Константинополя (Стамбула)

в Ливорно давались следующие указания: «Купеческих кораблей всех народов ни под каким видом не останавливать, а тем меньше осматривать или какие делать притеснения, но, напротиву того, всякую благопристойность, ласку и в случае нужное вспоможение показывать, дабы и сим прославить Российский флаг, сколь славен он приобретенными победами. Известно, что в Средиземном море бродят морские разбойники, то вы имеете употребить от оных всякую осторожность и опасение; и содержать себя для защищения во всякой исправности и готовности, ибо вы с довольною обороною отправляетесь, однакож самим вам на них не нападать».

Россия стремилась решить проблему защиты своих судов от пиратства на двусторонней основе с Портой.

Нормализация отношений с Портой создала благоприятные условия для развития отношений России с североафриканскими странами — вассалами турецкого султана. Кючук-Кайнарджийский договор подтвердил право России «иметь пребывание консулам и вице-консулам, которых Российская империя во всех тех местах, где они признаны будут удобными, назначить за благо рассудит». Турецкое правительство взяло на себя обязательство содействовать России при заключении «коммерческих трактатов» с Алжиром, Тунисом и Триполитанией и выступать их гарантом.