Читать онлайн «Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом». Страница 26

Можно сказать, что Россия пришла к либерализму не из прошлого, а из будущего, хотя и в определенной степени «закономерно». Страна уперлась в стенку, про которую Ф. Фукуяма сказал, что это «конец истории» как конечная точка идеологической эволюции человечества [105] . Но Россия уперлась в эту стену спиной и «стучится в Историю затылком». Скорее всего, Россия даже при очень большом желании никогда не сможет реализовать у себя американскую мечту и стать полностью либеральной. Ее «резонансная частота» находится где-то между корпоративизмом и коммунизмом [106] .

Процесс материализации американской мечты в России «не попадает» в интервал данной резонансной частоты со всеми вытекающими отсюда «неоднозначными» последствиями. Сложившуюся так называемую «элитную экономику» характеризуют «не достаточно полная» востребованность производственного сектора, наличие большого числа суррогатных финансовых инструментов и платежных средств, долларизация, а главное – формирование узкого круга финансовой элиты, извлекающей супердоходы за счет проведения спекулятивных и (полу)криминальных операций с ценными бумагами.

Еще на рубеже XIX-XX вв. было показано, что слияние и сращивание промышленного капитала с банковским на высокой ступени концентрации производства (на стадии империализма) приводит к образованию качественно нового – финансового – капитала. Наличие финансового капитала – реальность современной «рыночной» российской экономики. И насущной проблемой для современной России является не ликвидации этой реальности, а поиск методов и путей «встраивания» финансового капитала и его собственников в социально-ориентированную экономику.

К существенной дезорганизации государственного сектора и расстройству денежной системы привела «шоковая терапия». В результате псевдореформ национальная валюта была подорвана; рубль еще до дефолта 1998 года обесценился в несколько раз и заработной платы простому рабочему или служащему хватало только на приобретение набедренной повязки.

Новым этапом «социальных преобразований» стало строительство финансовых пирамид. Сначала в это «перспективное» дело включились частные структуры (АО «МММ», «Хопер-Инвест», AVVA и др.), а позднее и само государство. Возникла грандиозная пирамида ГКО. Во время Великой Отечественной войны эта аббревиатура означала «Государственный Комитет Обороны», а в середине девяностых приобрела иное значение: «Государственные казначейские обязательства». Российский народ стал активно превращаться в коллективного Леню Голубкова. Все пирамиды в итоге рухнули, нанеся страшный удар по уже основательно изможденной либеральным насилием экономике страны [107] .

Если государства обычно действуют, исходя из того, что они «существуют вечно» (для них нет ограничения по времени), то другие акторы [108] могут и должны изначально ставить себе «пределы существования». Для созидателей финансовых пирамид было очевидно, что сроки должны быть ограничены.

Дефолт 1998 года показал явную и почти полную невозможность либеральной утопии – догоняющего капиталистического развития страны на основе рыночных реформ. В полной мере проявилось банкротство экономического курса России, проводимого младореформаторами и их эпигонами под руководством американских идеологов. По всем показателям российская катастрофа была хуже американской депрессии 1929 года.

После дефолта началось некоторое оживление экономики. Однако все более усиливался разрыв между финансовым рынком и реальным сектором. На рынке государственных ценных бумаг вновь возобладал иностранный капитал. Курсы акций окончательно потеряли какую-либо связь с процессами внутри страны и стали зависимыми в основном от североамериканского рынка. Банковская система вошла в состояние глубочайшего кризиса. Большое количество банков существовало лишь только номинально.

«Сегодня, – отмечает экс-министр и общественный деятель Б.С. Миронов, – не осталось ни одного серьезного экономиста, кто бы не признал очевидного: происходящее в экономике России – это не перестройка, не реформирование, не либерализация, не демократия, – это разграбление государства» [109] .

Экономику современной России трудно назвать экономикой в аристотелевском смысле. Она в значительной степени является системой перераспределения российских общенациональных и природных богатств политической элитой в союзе с иностранным капиталом. Насаждение западных «непреложных рыночных законов» является лишь дымовой завесой для этого перераспределения, ибо реально рыночная экономика в РФ отсутствует.

Включенные в сферу элитной экономики сверхмонополии реального сектора подмяли под себя институты финансового рынка и включили их в свою структуру. Резко активизировался процесс слияния хозяйственной и бюрократической элиты. Взаимопроникновение высших чиновников в «бизнес-структуры», а олигархов в административные происходило и происходит на всех уровнях – федеральном, региональном и муниципальном. Процессы бюрократизации экономики в России стремительно набирают силу [110] .

Данный тип бюрократии, стремящейся к мега-администрированию, является патерналистским: власть выбирает чиновников по критерию личной преданности и «по принадлежности к роду или клану», который в данный момент властвует. Но в современной бюрократической системе, в отличие от планово-административной экономики СССР, нет никаких социальных идей. Здесь господствует только одна «идея» – добиться «успеха».

Можно отметить еще одно отличие советского и «постсоветского» бюрократизма: экономика СССР базировалась на государственном планировании буквально по всем отраслям и видам деятельности. Современная бюрократическая система «хозяйствования», несмотря на отдельные проявления гипер-активности чиновников, не имеет никаких стратегических планов. Фактически высокопоставленные гоминоиды не планируют, а лишь «адаптируют» производство под свои нужды. Вместо миллионов обещанных собственников и тысяч крепких хозяйственников страна получила стаю беспринципных и безнравственных хищников, обгладывающих Россию.

Большим заблуждением было бы смешивать государственное регулирование экономики с бюрократическим вмешательством в нее. Вместо регулирования, планирования и создания объектов инфраструктуры российская бюрократия регламентирует хозяйственную деятельность и контролирует ее путем создания различных барьеров на пути движения товаров и капиталов. Состав играющей команды не меняется, идет только постоянная перетасовка колоды и мест рассадки игроков.

В западных странах магнаты часто использовали в своих интересах как государственный, так и частный капитал. Все богатства «новых русских» и олигархов России поначалу имели единственный источник – государство. Российские «акулы бизнеса» хорошо видели и умели использовать многочисленные слабости российского государства и получили «куски разделанного советского мамонта», опираясь на властно-номенклатурные привилегии.

Когда французский философ и анархист П.Ж. Прудон в 1840 году провозгласил широко известный лозунг «Собственность есть кража!» – он имел в виду не ту собственность, которую вор «взял» у другого гражданина и объявил своей. Имелось в виду нарушение «естественного права» и «узаконенное» государством присвоение чужого овеществленного труда.

Подмножество людей под названием «олигархи» не создали практически ничего нового. Это и есть именно тот случай, когда собственность есть кража. Предприниматель всегда выступал организатором производственных отношений, продуцирующих его будущее состояние. Посредством своего ума, характера, способностей предприниматель («бизнесмен») организует людей так, что они начинают организованно трудиться, выдавая продукт и обогащая предпринимателя. В России будущий олигарх никак не участвовал в строительстве своего будущего состояния и как таковой не является гением созидания.

Взаимоотношения государства и олигархов представляют собой не конфликт бизнеса и власти, а взаимоотношения внутри власти и борьбу разных группировок за власть. Между олигархией и предпринимательством не очень много общего; олигархи гораздо ближе к бюрократии и аппарату. Фактически олигарх – это назначенный чиновник, который «питается телом» СССР и только юридически является собственником. Все «капитаны бизнеса» и «комиссары трубы» прямо назначены. Либо их «самовыдвижение» было согласовано.

Если американские «Форды» стали символами экономической мощи Америки, то российские миллиардеры – символами «золотого тельца», мошенничества и коррупции. Легендарный Ликург еще за тысячу лет до новой эры в своих законах для Спарты запрещал ввозить в страну золото и драгоценности. Пока Спарта выполняла законы Ликурга, она была непобедима.