Читать онлайн «История советского библиофильства». Страница 6

Особой разновидностью книжных антиквариатов 1918–1921 гг. были книжные лавки, организованные группами московских и петербургских писателей; их было довольно много, и они в определенном смысле послужили образцом для «книжных лавок писателей», возникших в 30-е годы и продолжающих существовать и сейчас.

К концу 20-х годов, как уже отмечалось, и эти новые антикварные магазины постепенно исчезли. На смену им пришла государственная книжная торговля («Старая книга» Госиздата), появились в Москве, Ленинграде, Киеве и некоторых других городах магазины «Международной книги», «Академкниги» и нового типа «Книжные лавки писателей», ставшие позднее исключительно важными источниками пополнения библиофильских библиотек.

В следующих главах нам придется подробнее говорить об антикварной и букинистической торговле в отдельные десятилетия советского периода, и тогда мы остановимся и на некоторых новых крупных явлениях в этой области. Сейчас же мы отметим основное: наряду с постепенным исчезновением старых, дореволюционного времени, книжников, стали расти кадры молодых советских книжных продавцов, прошедших курс обучения в различных книжных техникумах, школах книжного ученичества и аналогичных учебных заведениях и в подавляющей массе свободных от пережитков частнособственнической психологии, избавиться от которых не всегда удавалось даже лучшим из «стариков». Конечно, у молодых советских книжников не было такого большого опыта, какой годами накапливался у их предшественников, начинавших свой трудовой путь мальчиками на побегушках в лавке какого-нибудь удачливого земляка или родственника и на лету приобретавших знания, часто случайные, разрозненные и неточные.

Обычно и старые книжники, и старые библиофилы вздыхают, говоря об оскудении букинистической и антикварной торговли «истинными знатоками» среди продавцов, об отсутствии достойной смены в рядах молодых работников. Мы не разделяем этого пессимизма. Наряду со смертью одних из представителей старшего поколения советских книжников-антикваров и уходом на пенсию других, происходит процесс заполнения рядов антикваров молодыми специалистами. Правда, их знания, все растущие и углубляющиеся, сосредоточены в других областях антикварной торговли, в которых «старики» были полными профанами, а именно — советской редкой книги. Явление это в истории русской антикварной торговли не новое и можно сказать обычное: каждая новая эпоха создает специалистов в новородившейся отрасли книжного собирательства, но в глазах «стариков» эти молодые кадры книжников, нередко очень сведущие в избранной ими отрасли, представляют упадок «истинной» книжной торговли. В истории русской книжной торговли известно имя старого московского книжника П. В. Шибанова, торговавшего только древними рукописными и старопечатными церковными книгами; этот Шибанов очень тяжело переживал, что его сын, П. П. Шибанов, впоследствии ставший самым крупным и самым серьезным русским антикваром, — «ударился, — по его словам, — в гражданизм». Из этого можно увидеть, как в сущности традиционны и необоснованны современные жалобы на упадок антикварного дела.

Кроме того, молодежь имеет сейчас возможность и в процессе обучения в специальных книжных техникумах и школах знакомиться с историей русской книжной торговли, в том числе и антикварно-букинистической. Немалую пользу принесли также воспоминания старых специалистов (П. П. Шибанова, Ф. Г. Шилова, П. Н. Мартынова, В. Назарова, Э. Ф. Ципельзона и др.), появлявшиеся на страницах книготорговых журналов или выходившие отдельными изданиями. В них молодые специалисты черпали и черпают много полезных сведений.

Как ни значительны перечисленные изменения в характере русского библиофильства нашего времени, однако ими не исчерпываются те новые признаки, которые решительным образом отличают советское книголюбие от дореволюционного. Одной из важнейших черт, — может быть, даже самой существенной, — советского библиофильства является пронизывающий его коллективизм, то, что в основной своей массе советские книголюбы объединяются в библиофильские организации, ведут научную работу, устраивают открытые публичные заседания с научными докладами, интересные выставки, а также осуществляют обмен индивидуальным опытом, книгами, экслибрисами и пр. В досоветский период русские библиофилы в целом жили разобщенно, обособленно. Дружеские встречи трех-четырех библиофилов у П. А. Ефремова, строго замкнутое Общество любителей древней письменности, «аристократический» Кружок любителей русских изящных изданий объединяли очень небольшое число тогдашних библиофилов; все же прочие были предоставлены самим себе, не получали от общения с другими собирателями стимулов для дальнейшей работы, импульсов для своего собирательства. Порою книжные лавки старых букинистов, например, А. А. Астапова или П. П. Шибанова в Москве, В. И. Клочкова, И. И. Базлова в Петербурге, становились своеобразными клубами библиофилов, но никаких организационных форм эти встречи не приобретали.

С первых же лет Советской власти в среде русских библиофилов стихийно обнаружилось стремление к объединению, проявился принцип коллективизма. В течение 20-х годов успешно работали Русское общество друзей книги (Москва) (РОДК), Ленинградское общество библиофилов (ЛОБ), Кружок друзей книги в Казани и др. Возникли печатные органы советских библиофилов («Казанский библиофил», 1921–1923; «Среди коллекционеров», Москва, 1921–1924; «Альманах библиофила», Л., 1929; «Хроника Ленинградского общества библиофилов», Л., 1931 и др.), систематически выпускались памятки этих библиофильских организаций, а также библиографии их изданий. Отражающие текущую, повседневную деятельность РОДК, ЛОБ и других библиофильских объединений (например, Украинского библиологического общества, Киев, УБТ), эти памятки, брошюры, библиографии возбуждают живейший исторический интерес и позволяют представить себе, как складывалось советское библиофильство, какие этапы оно проходило и как зарождались в нем элементы дальнейшего развития.

В 30—40-е годы уже не наблюдалось интенсивного развития старых библиофильских организаций, возникших в начале 20-х годов. Вместо прекративших свою деятельность обществ появлялись различные их видоизменения, а в послевоенные годы делались неоднократные попытки создания собственно библиофильских объединений. В течение 50—60-х годов окончательно окрепли Секция книги при Московском и Секция книги и графики при Ленинградском Домах ученых, возникли Клубы любителей книги в Москве (при Центральном Доме работников искусств и при Центральном Доме литераторов), в Харькове, Херсоне, Красноярске и других городах.

Параллельно, а в некоторых городах и независимо от библиофильства стало развиваться в последние десятилетия и собирание книжных знаков, экслибрисов. В Москве, Ленинграде, Кемерове, Минске, Вологде, Красноярске, в Тувинской автономной республике, в Херсоне и т. д. организуются выставки художников-экслибрисистов или коллекции книжных знаков, издаются каталоги таких выставок, печатаются многочисленные статьи таких авторов-экслибрисоведов, как Е. Н. Минаев, С. П. Фортинский, Б. А. Вилинбахов, О. Г. Ласунский и т. д.

Библиофильство и его «младшая сестра» — экслибрисистика — стали широким культурным явлением в советской жизни.

Немалую роль в этом подъеме советского книголюбия играет быстро растущая библиофильская и экслибрисоведческая литература, привлекающая интерес широких масс читателей.

Эта библиофильская литература внесла и продолжает вносить в историю советской культуры много ценных сведений о книгах, журналах, газетах, альманахах, типографах, издателях, библиотекарях, библиофилах и т. д. Библиофилы-краеведы обнаруживают редчайшие издания периода гражданской войны или времени Великой Отечественной войны, — порою существенные для истории революционного или партизанского движения, в особенности краевого или областного. Большой интерес представляют обнаруживаемые библиофилами многочисленные сведения о книгах русских, дореволюционных и советских, или зарубежных писателей с их дарственными надписями (автографами) или с дарственными надписями, сделанными им другими лицами. Благодаря публикации таких сведении в печати историки и историки литературы получают полезные биографические указания, касающиеся исторических и литературных деятелей. Подобные автографы, в особенности, если они датированы, дают авторитетные биографические, — даже автобиографические, — свидетельства, уточняющие наши знания жизненного пути и литературных связей писателей.

Возвращаясь к вопросу об особенностях советского библиофильства, проявившихся с самого его возникновения, следует особенно отметить его обращение к современной книге, к современному искусству книги. Характерной чертой дореволюционного русского библиофильства была его враждебность к книге нового времени и культ книги первой половины XIX в. Александр Блок в своем дневнике 1912 г. правильно связывал это с политической реакцией того времени: «Дни у букинистов — дрянное племя: от циничной глупости и грубости маленькой лавчонки — до сумасшедшего г-на Соловьева (букиниста), желающего показать, что русские двадцатые (и другие) годы были „возрождением“ (!!!), — печатающего свой „Русский библиофил“ с сумасшедшей роскошью, которую порождает только реакция, — шаг небольшой» (17).