Читать онлайн «Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи». Страница 15

При изучении биологического организма, пишет он, в какой-то мере возможно наблюдать его структуру независимо от ее функционирования, и соответственно существование морфологии независимо от физиологии. С иной картиной, продолжает Рэдклифф-Браун, мы сталкиваемся при изучении общества, социальная структура которого может быть наблюдаема лишь в процессе его функционирования. Если некоторые черты социальной структуры, такие, как географическое распределение человеческих индивидов и групп, еще могут быть наблюдаемы непосредственно, то большинство социальных отношений, образующих в своей совокупности социальную структуру (например, отношения отца и сына, покупателя и продавца и т. д.), могут быть наблюдаемы лишь в процессе социальной деятельности. Тем самым, делает вывод Рэдклифф-Браун, «социальная морфология» не может быть создана независимо от «социальной физиологии»[42].

Отмеченная Рэдклифф-Брауном специфическая черта общественной жизни несомненно важна и именно ею объясняются многие сложности, с которыми сталкиваются представители общественных наук, не имеющие возможности непосредственно наблюдать строение социальной системы, наиболее существенные отношения, присущие ей. Однако полностью согласиться с выводом, к которому он приходит в этой связи, вряд ли можно. Мы имеем в виду утверждение Рэдклифф-Брауна о том, что «социальная морфология» не может быть создана «независимо от «социальной физиологии».

На сомнительность этого утверждения правильно обратил внимание шведский социолог Т. Зегерштадт, хотя сам характер приводимой им при этом аргументации кажется нам неверным. Выражая сомнение в правильности рассматриваемого вывода Рэдклифф-Брауна, Зегерштадт пытается следующим образом обосновать свою мысль. Ведь можно же, пишет он, классифицировать социальные группы в соответствии с типом норм или санкций, принятых в них. Точно так же, как за основание классификации животных берется их скелет, группы могут быть классифицированы в соответствии с присущими им нормативными системами. Совершенно верно, продолжает Зегерштадт, что отношения между различными элементами группы могут быть верифицируемы лишь путем наблюдения социального поведения, иначе говоря, путем наблюдения функций. Однако это не может быть, по его мнению, основанием для отрицания самостоятельного существования «социальной морфологии»[43].

С Зегерштадтом можно согласиться, когда он ставит под сомнение утверждение Рэдклифф-Брауна о невозможности создания относительно самостоятельной «социальной морфологии». Однако само понимание этим автором «социальной морфологии» вызывает принципиальное возражение. Оно расходится, в частности, и с тем значением, которое вкладывал в данное понятие Рэдклифф-Браун. Как мы помним, проблема «социальной морфологии» означала для последнего задачу изучения общественной жизни под углом зрения ее социального строения, т. е. существующей между человеческими индивидами системы отношений. Проблема же «социальной физиологии» – задачу изучения средств поддержания социальной структуры, специфических механизмов функционирования общественной жизни.

Между тем то основание, по которому Зегерштадт предлагает классифицировать социальные группы (присущие этим группам социальные нормы и санкции), так же как животных по их скелету, относится как раз к той области и тому плану рассмотрения общественной жизни, которые, в частности, выражают механизмы ее функционирования, способы и средства, благодаря которым действия человеческих индивидов приобретают координированный и согласованный характер в различных сферах приложения их активности[44]. Мы говорим «в частности», поскольку, на наш взгляд, неправомерно ограничивать функциональный аспект рассмотрения социальной системы лишь механизмами ее функционирования, как это делает Рэдклифф-Браун. С нашей точки зрения, этот аспект, выражающий способ деятельности (поведения) социальной системы, должен необходимым образом включать в себя, помимо механизмов функционирования, также и механизмы ее развития. Именно подобным образом понятый функциональный аспект рассмотрения социальной системы мы связываем с понятием «культура», в отличие от структурного (морфологического) плана, выражающего ее строение. Для понимания органического единства строения социальной системы и культуры и в то же время методологической необходимости их мысленного абстрагирования в качестве двух различных планов исследования общественной жизни обратимся к одному из наиболее специфичных отношений между людьми – производственным отношениям.

Вполне понятно, что, говоря о производственных отношениях (точно так же, как и о любом другом типе отношений), мы имеем дело с абстракцией, целью которой является выделение системы отношений, в которые вступают люди в процессе производства. Не менее ясным является и то, что в реальной действительности производственные отношения не даны в чистом виде. В частности, они всегда необходимым образом предполагают определенное нормативное регулирование. Без подобного регулирования невозможно производство общественного продукта, а также его распределение и потребление. Но хотя производственные отношения всегда существуют в контексте определенных норм, благодаря которым они соответствующим образом регулируются, задача уяснения их места в общей структуре общественных отношений, а также их исторически определенной природы требует абстрагирования и отделения производственных отношений от средств их регулирования. И если взглянуть на этот процесс абстрагирования под углом зрения рассматриваемой проблемы, то он окажется прежде всего не чем иным, как процессом абстрагирования собственно социального от культурного.

Итак, исследование общественной жизни как органической системы необходимым образом предполагает аналитическое расчленение и абстрагирование строения отношений между взаимодействующими индивидами и группами, в которые они объединяются, с одной стороны, и средств регулирования этих отношений – с другой. Это абстрагирование необходимо для выделения двух планов изучения общественной жизни – структурного (морфологического) и функционального. Функциональный план ее рассмотрения и подводит нас к изучению культуры как специфического объекта научного исследования. В связи с этим мы вновь хотим подчеркнуть, что понятие общество (в узком смысле) есть именно та методологически необходимая абстракция, дающая возможность исследователю мысленно отделить коллектив человеческих индивидов и присущую ему сеть отношений от способа деятельности этого коллектива, от специфических средств, которые были выработаны в процессе социально-исторической жизни для организации этой жизни, для регулирования и координации совместных человеческих действий.

Рассмотренная с этой точки зрения общественная жизнь людей представляет собой постоянный, непрекращающийся процесс совместной координированной деятельности человеческих индивидов, осуществляемой для поддержания жизни в самых различных сферах – сфере экономики, политики, здравоохранения, воспитания и т. д. Как уже было отмечено выше, универсальным средством организации самых различных видов человеческой деятельности, придания им координированного и целенаправленного характера является процесс институционализации, который выражается в установлении соответствующих правил поведения (модели поведения) и в обеспечении выполнения этих правил. Система социальных институтов есть не что иное, как социально-технологическая система.

В этой связи нельзя не отметить настоятельно вставшую перед социальными науками необходимость новой и более расширительной трактовки понятий «техника», «технология». Потребности этих наук не могут быть удовлетворены системой традиционно сложившихся представлений, ограничивающих данные понятия рамками лишь материальной «техники», «технологии». Ведь помимо материальной техники, относящейся к сфере взаимоотношений человека и природы, существует также и техника управления государством, техника мышления, техника создания произведений искусств. Мы не беремся сейчас давать определение понятий «техника», «технология». В данном случае достаточно отметить лишь то, что эти понятия призваны выразить сферу практического действия, сферу человеческой деятельности, которая отнюдь не ограничивается лишь областью материально-производственной практики. Поэтому для того чтобы построение рассматриваемых понятий отвечало запросам общественных наук в целом, оно должно быть способно выразить системы средств практического действия и способов их использования, выработанных человеком во всех областях его многогранной социально-исторической практики.