Читать онлайн «Иерусалим: три религии - три мира». Страница 31

Через несколько лет мишенью религиозной ярости халифа стали сами мусульмане, не пожелавшие признать его земным воплощением Бога. Кто знает, какие бы новые катастрофы повлек за собой следующий поворот его расстроенного воображения, но в 1021 г., процарствовав двадцать с лишним лет, халиф аль-Хаким внезапно исчез. Так и осталось загадкой, то ли с ним расправились разъяренные единоверцы, то ли движимый своими больными фантазиями он отправился в пустыню и навсегда затерялся там.

Следующие фатимидские халифы не препятствовали восстановлению христианских святынь в Палестине, и уже к 1048 г. благодаря помощи из Константинополя от императора Константина IX Мономаха храм Гроба Господня был вновь отстроен. Однако теперь он имел совсем другой вид. Только церковь Анастасис сохранила облик прежней ротонды IV в., став немного ниже и приобретя некоторые вновь пристроенные приделы. На месте роскошного Мартирия осталось лишь несколько часовен, посвященных различным эпизодам казни Христа. Над Голгофой также была построена отдельная часовня. Вход в священный комплекс теперь располагался с южной стороны, а перед ним сформировалось пространство дворика, и теперь служащего преддверием храма. Эта усеченная копия первохристианского храма и была через несколько десятилетий достроена крестоносцами и практически без особых изменений в планировке дошла до наших дней.

К середине XI в. Иерусалим оправился от ущерба, нанесенного ему сначала безумным халифом, а потом сильнейшим землетрясением 1033 г. В городе проживало не менее 100 тыс. человек,[122] столько же, сколько в эпоху наивысшего расцвета Иерусалима накануне Иудейской войны. Велось интенсивное строительство разрушенных стихийным бедствием стен, конфигурация которых в южной части значительно изменилась: холм города Давида теперь уже навсегда остался за пределами укреплений, и границы максимально приблизились к их современному очертанию. Северо-западная часть стены, непосредственно примыкавшая к христианским постройкам, была восстановлена с помощью Константина IX Мономаха, выделившего на эти цели свои доходы от острова Кипр. Памятуя о шатком положении иерусалимских христиан, византийцы сумели добиться согласия арабских властей на установление своеобразного протектората над христианским анклавом и ненарушения его границ мусульманами. Район компактного проживания христиан в северо-западной части города, внутренняя граница которого проходила по Кардо, стал называться Патриаршим кварталом. Хотя эта часть города не избежала мусульманского вторжения в более поздние исторические периоды, здесь и по сей день расположено много христианских учреждений, монастырей, учебных заведений, которые вместе с жилыми домами составляют христианский квартал Старого города.

В последние десятилетия XI в. в Иерусалиме вновь сменились правители. Новые завоеватели турки-сельджуки, среднеазиатские кочевники по происхождению, принявшие ислам, получили свое название от полулегендарного предводителя Сельджука. К 70-м годам XI в. они захватили большинство византийских провинций в Малой Азии. Одновременно их экспансия была направлена и против египетских Фатимидов, шиитских врагов аббасидских халифов. При покровительстве багдадских властей сельджуки-сунниты изгнали их из Сирии и Палестины. В начале 70-х годов XI в. они завоевали Иерусалим и, подавив во второй половине этого десятилетия восстание профатимидских группировок, окончательно утвердились в нем.

Что же принесли турки-сельджуки на иерусалимскую землю? Были ли они свирепыми варварами-поработителями, сжигавшими и уничтожавшими все на своем пути? Или их правление способствовало превращению Иерусалима в более открытый город, освобождению исламской интеллектуальной жизни от репрессий и ограничений шиитской поры? Современные историки дают разные, порой совершенно противоположные ответы на эти вопросы. «Турецкое правление принесло процветание городу», — пишет американская исследовательница иерусалимской истории К. Армстронг. Путешественников того времени «поражали диалоги между мусульманскими учеными и зимми, в которых евреи, христиане и мусульмане сообща рассматривали многие вопросы религии и духовной жизни».[123] Американскому автору вторит российский ученый: «Сельджукам совсем не была свойственна фанатическая религиозная нетерпимость… По отношению к иноверцам сельджуки проводили ту лояльную политику, которая установилась еще во времена арабского владычества».[124] В то же время американский журналист Н. Коткер в своей книге «Земной Иерусалим» говорит: «В Иерусалиме сельджуки проявляли мало уважения к христианским святыням или к правам христианских жителей и паломников».[125] Французский историк М. Жуан-Ламбер характеризует власть сельджуков следующим образом: «Теперь это уже не было либеральное правление Омейядов или правление Фатимидов даже со всеми их неожиданными поворотами. Власть перешла к суровой породе людей, к варварам, чье правление было холодным и жестоким».[126] озникает вопрос, почему такой короткий период в истории Иерусалима (около 25 лет) удостоился таких диаметрально противоположных оценок в литературе.

Дело в том, что Иерусалим находился на пороге нового крутого поворота в своей судьбе: приближалось время Крестовых походов. Их идеологи и более поздние апологеты крестоносного движения намеренно преувеличивали и усугубляли опасность сельджукских завоеваний для всего христианского мира, для христианских святынь и паломников. Оставленные этими авторами исторические труды и заметки о рыцарях Креста преднамеренно создавали о них представление исключительно как о благородных защитниках веры от бесчинств варваров-мусульман. Естественно, что современные историки не избежали влияния этих источников.

Конечно, зимми и при сельджуках считались людьми второго сорта. По-прежнему они должны были платить обязательную подушную подать — джизью, а с направлявшихся в святые места паломников взималась немалая мзда. Конечно, благочестивое путешествие в Святую Землю могло стоить западноевропейскому христианину не только кошелька, но и жизни. Ведь в XI в. паломники добирались до заветных святынь не на комфортабельных «боингах» и «Дугласах», а на небольших парусных судах, на которых при их скромных размерах (33х12х12 м) могло размещаться до тысячи человек.[127] Встречали их в Палестине отнюдь не нынешние всезнающие гиды, а чужая враждебная среда.

И все же при сельджуках в Иерусалиме продолжали функционировать все христианские церкви и благотворительные заведения, в частности, гостиницы и госпиталь, построенные и содержавшиеся на средства купцов из итальянского торгового города Амальфи. Сельджуки не предпринимали каких-либо особых репрессивных мер ни против греко-ортодоксального духовенства, ни против христиан других восточных исповеданий, в отличие, кстати, от крестоносцев, лишивших своих восточных единоверцев многих прав и владений. Что же касается жестокости и кровожадности сельджуков, то в Иерусалиме они были направлены прежде всего против сторонников Фатимидов, поднявших мятеж против властей в 1077 г. Беспощадно карались не только противники-мусульмане, но и евреи, проявлявшие лояльность к Фатимидам. Спасаясь от преследований, еврейская община перебралась в этот период из неспокойного Иерусалима в отдаленный тихий Тир.

В целом, в период сельджукского правления Иерусалим превратился в один из самых зажиточных городов Палестины и даже перехватил первенство у Рамлы, бывшей центральным городом при арабах, но так и не сумевшей оправиться после землетрясения 1033 г. Иерусалим же, обнесенный новыми стенами, с прекрасными восстановленными зданиями и интенсивной духовной жизнью становился международным центром. Сюда стекались путешественники, ученые и паломники из мусульманского мира, не прекращался поток христиан, желавших поклониться святым местам.

Западная Европа XI в. хорошо знала дорогу в Иерусалим: путешествие в Святую Землю совершали и благочестивые монахи, и простые люди, и знатные сеньоры. Для одних паломничество являлось сугубо религиозным предприятием, осуществлявшимся в целях духовного очищения и покаяния. Другие руководствовались более меркантильными мотивами приобретения престижных святых реликвий или просто предметов роскоши на Востоке. В порубежном 1000 г. Иерусалим испытал настоящее нашествие паломников, приезжавших из Италии, Галлии, Венгрии, Германии, чтобы стать свидетелями апокалиптических событий конца тысячелетия, предрекаемых в Откровении от Иоанна Богослова.[128]