Читать онлайн «Сравнительное Богословие Книга 3». Страница 58

«По утверждению Роберта Эйзенмана, Кумранская община возникла на основе учения свитков Мёртвого моря, будучи движением совершенно иной природы, чем ессеи, согласно популярным представлениям о них. Центрами этого движения являлись не только Кумран, но и целый ряд других мест в Иудее, в том числе и Иерусалим. Движение это пользовалось значительным влиянием и служило серьёзной поддержкой для тех, кто на него опирался. Оно могло направить за границу Павла[288], а также многих других миссионеров с миссионерской целью для вербовки новых сторонников. Наконец, это движение могло организовывать покушения и убийства (такие, например, как покушение на Павла, упоминаемое в конце Книги Деяний апостолов[289], а впоследствии и убийство первосвященника Анании). Более того, оно могло выдвинуть своего собственного легитимного альтернативного кандидата на пост первосвященника Иерусалимского Храма. Оно было в состоянии захватить и удерживать в своих руках стратегически важные крепости — такие, как Масада. И, что самое главное, оно было способно собрать вокруг себя практически всё население Иудеи и организовать всеобщее восстание против римского владычества — восстание, которое привело к крупномасштабной войне, продолжавшейся семь лет и потребовавшей вмешательства не отдельных небольших отрядов, а целой римской армии. Принимая во внимание размах и масштабы всех этих событий, становится совершенно ясным, что традиционные образы ессеев и «ранней церкви»[290] являются вопиюще неадекватными. Столь же очевидно, что движение, заявившее о себе через деятельность Кумранской общины и «ранней церкви», выразилось и в деятельности других группировок, обычно считающихся независимыми друг от друга: саддукеев, например, зилотов и сикариев».

Авторы книги «Свитки Мёртвого моря» уделили много внимание синхронизации нескольких событий: убийства Анания (представителя саддукеев, которые были в оппозиции к «ревнителям закона», представленных Иаковым[291]), убийства Иакова в 66 году и последовавшего за этим первого восстания иудеев против римской власти. Практически сразу после убийства первосвященника Иакова в Иудее вспыхнуло восстание, в результате которого был убит Анания, как «соглашатель римскими оккупантами». После чего иудейская война уже не останавливалась до начала осады Иерусалима Веспасианом[292] в 69 году. Если принять во внимание, что церковь датирует казнь Павла 67 годом, то и это событие тоже синхронизировано в свершившейся истории.

Получается, что под руководством «закулисных» “разводок” к 66–69 годам все «нужные» события вокруг Иерусалима, связанные с “христианством”, уже произошли. В результате очередной “разводки” в среде враждующих иудейских личностей и движений[293] (одних натравили на других) «закулиса» спровоцировала иудейскую войну. С этого момента история дальнейшего становления как “христианства”, так и дальнейшая история иудаизма (двух главных составляющих единой библейской концепции) — продолжаются уже совсем иначе: иудаизм лишается государственности и начинается эпоха рассеяния (диаспоры), а “христианство” постепенно обретает содержание учения Павла. В общем, все главные “Мавры” сделали своё дело — и больше их услуги были не нужны. Сам же Павел оставил в истории глубокий след, которым “воспользовались” после него. После Христа прошло всего около 35 лет — за которые сменились около двух поколений: как в Синайской пустыне.

Что следует ещё отметить из книги «Свитки Мёртвого моря», то — как авторы представляют деятельность Павла (выделено жирным нами):

«В «ранней церкви», как сказано в Книге Деяний, возник настоящий раскол, инициатором которого был апостол Павел. Главным оппонентом Павла выступала загадочная фигура — Иаков, брат Господен. Нет сомнений, что именно Иаков был признанным лидером Иерусалимской общины, которая в позднейшей традиции стала называться «ранней церковью»…

Как бы то ни было, «подтекст» Книги Деяний по сути сводится к противоречиям между двумя наиболее влиятельными личностями Иаковым и Павлом… Иисус у Павла — это самый настоящий бог[294], биография и чудеса которого слово в слово совпадают с чудесами и эпизодами из культов других божеств-соперников[295], с которыми он боролся за аудиторию адептов…Если бы основное русло его развития[296] совпало с учением Иакова, христианства как такового вообще не было бы, а возникло бы очередное ответвление иудаизма, которое могло стать доминирующим, а могло и угаснуть[297].

Спустя примерно пять лет после того, как Павел начал свою проповедь в Антиохии, возник вопрос о содержании его миссионерской деятельности. Как сказано в 15 главе Книги Деяний, в Антиохию прибыл целый ряд представителей от Иерусалимской общины — вероятно, как предполагает Эйзенман, с весьма специфической целью — проконтролировать действия Павла. Посланники настойчиво подчёркивали важность строгого соблюдения Закона[298] и обвиняли Павла в пренебрежительном отношении к нему. В итоге Павлу и его сподвижнику Варнаве было приказано явиться в Иерусалим для консультаций с руководством общины. С этого времени в отношениях между Павлом и Иаковым появляется широкая трещина, и автор Деяний, рассказывая о конфликте между ними, выступает в роли апологета Павла.

При всех последовавших за этим разногласиях необходимо подчеркнуть, что Павел, по сути дела, стал первым «христианским» еретиком и что его учение, ставшее впоследствии богословским фундаментом для позднейшего христианства, представляет собой явное и несомненное уклонение от «первоначального» или «чистого», учения, которого придерживались лидеры общины».

Здесь авторы книги «Свитки Мёртвого моря» не правы в одном. Мы уже знаем, что за христовым учением не последовал никто из учеников. Если и соблюдали члены Иерусалимской общины какую-то “чистоту”, то это была чистота иудаизма, к которой добавилось некое мессианство Христа — как свершившееся “пророчество” Исаии. Павел же действительно выполнял эгрегориальный (либо ещё и структурный) «заказ»: «сделать из явления Христа новую подходящую веру». «Заказ» был запущен, наблюдения за деяниями Павла прошли, павлово “христианство” подошло, как нельзя кстати. Возможно, что авторы книги правы в том, что если бы Павел этот «заказ» не выполнил как надо было «закулисе», то толпе пришлось бы ещё долго довольствоваться многобожием. А четыре Евангелия и прочее содержание Нового Завета скорее всего подобрали и подогнали к наследию Павла, а не наоборот.

История не подтвердила праведность Иакова: он был убит почти одновременно с «еретиком» Павлом[299]. А вот Иисус распят не был — как единственный праведник и истинный христианин.

Скорее всего опыт обожествления Иисуса, который накопил Павел, подошел «закулисе» и Евангелия были составлены уже с учётом этого опыта. Авторы книги «Свитки Мёртвого моря» пишут об опыте Павла (выделено жирным нами):

«Павел же как бы отодвигает Бога на второй план и впервые устанавливает почитание самого Иисуса[300], причём Иисус становится иудейским аналогом Адониса, Аттиса, Таммуза[301] и прочих умирающих и воскресающих божеств[302], которые были столь популярны на Среднем Востоке в ту эпоху[303].

Павел знал, что делал[304]. Он прекрасно разбирался, причём на удивительно высоком даже по современным меркам уровне, в технике религиозной пропаганды. Он понимал, что необходимо для того, чтобы превратить человека в бога[305], и осуществлял это куда более умело и последовательно, чем римляне, насаждавшие культы своих императоров. Павел, как он сам признавал, не претендовал на то, что повествует о реальном Иисусе — человеке, которого и Иаков, и Пётр, и Андрей знали лично. Напротив, во втором послании к коринфянам (2 Кор. 11: 3–4) Павел прямо заявляет, что члены Иерусалимской общины проповедуют «другого Иисуса»[306]. Их посланники, говорит он, называют себя «служителями правды»[307] — характерно кумранское выражение. Отныне они стали и по делам своим, и по учению открытыми соперниками Павла.

В соответствии с данными ему инструкциями Павел, по мнению большинства исследователей, около 48–49 гг.н. э. возвращается из Антиохи в Иерусалим и встречается с лидерами тамошней общины. Неудивительно, что вспыхивают новые споры. По свидетельству Книги Деяний, Иаков, стремясь сохранить мир в церкви, соглашается пойти на компромисс, чтобы облегчить «язычникам» возможность вступления в общину[308]. Трудно поверить, но он соглашается закрыть глаза на нарушение некоторых положений Закона, оставаясь непреклонным в отношении других.