Читать онлайн «Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала». Страница 64

Другой критерий, который мы инстинктивно признаем в качестве базового, состоит в том, что реконструкция истории вариантного чтения есть необходимое условие для формирования нашего представления о тексте. Например, в ранних выпусках полного второго издания словаря Webster’s New International Dictionary of the English Language (Springfield, MA, 1934) имеется статья:

dord (dôrd), n. Physics & Chem. Density.

Однако в английском языке слова dord не существует, и его наличие в столь уважаемом словаре является результатом того, что можно назвать случайной «ошибкой переписчика». Как позже разъяснили издатели, такая статья появилась из-за ошибки в сокращении слова density (плотность), где были использованы одновременно строчные и прописные буквы. Фактически статья должна была выглядеть так:

d. or D., Physics 8c Chem. Density.

Кто-то, не обратив внимания на точки, воспринял эти буквы как одно слово и назвал его существительным. Примечательно, что эта ошибка оставалась необнаруженной на протяжении почти десяти лет, в течение которых книга переиздавалась несколько раз.

Другой пример подобной «ошибки клерка», появившейся из-за некомпетентного суждения, можно найти в очень уважаемом издании «Кто есть кто в Америке» (Who’s Who in America). Когда в этой известной энциклопедии знаменитостей впервые появилась биография Томаса Манна, он был назван очень торжественно, с использованием среднего (второго) имени. В издании 1939 г. статья начиналась полужирной надписью «Mann, Thomas Schriftst», однако в последующих выпусках слова «Schriftst» уже не было. Возникает вопрос: какая из форм имени правильная? Обратившись к германскому справочнику «Кто есть кто» — «Wer Ist’s», понимаешь, что слово «Schriftst» является принятым в этом издании сокращением немецкого слова «писатель» (Schriftsteller). Очевидно, тот, кто готовил биографический очерк для американского издания, ошибочно принял сокращенное название профессии Манна за его среднее имя.

Описанные выше два критерия могут широко использоваться и дополняться путем включения многих частных критериев. Однако полезно было бы более детально рассмотреть различные аспекты, принимаемые исследователями во внимание при оценке вариантных чтений в новозаветных рукописях. Такие критерии принято классифицировать в терминах (1) внешних признаков и (2) внутренних признаков, последние из которых включают в себя то, что Хорт называл вероятностью передачи текста и объективной вероятностью. (Здесь необходимо перечитать приведенные выше материалы о принципах издания Весткотта и Хорта, см., а также обзор более поздних работ Б. X. Стритера по теории текста, см.). Вот перечень основных положений, которые текстолог должен иметь ввиду при оценке вариантных чтений новозаветного текста.

a. Датировка свидетеля текста. (Здесь гораздо большее значение имеет не возраст самого документа, а датировка того типа текста, который он содержит. Свидетельства некоторых минускульных рукописей, таких, например, как 33, 81 и 1739, имеют большее значение, чем некоторые из более поздних или вторичных маюскулов.)

b. Географическое распределение свидетелей текста, поддерживающих данный вариант чтения. (Важно определить, являются ли географически удаленные свидетели текста действительно независимыми друг от друга. Например, совпадение между старолатинскими и сирийскими свидетелями текста может быть результатом влияния на них Татианова «Диатессарона».)

c. Генеалогические связи текстов и семейств текстов данных свидетелей. (Свидетели текста должны в первую очередь оцениваться качественно, а не количественно. Более того, здесь недопустимы чисто механические способы оценки, так как существует разница в относительной значимости отдельных факторов для различных типов разночтений.)

а. Вероятность передачи текста, зависящая от палеографических особенностей и привычек писцов[557]

i. Обычно предпочтение должно отдаваться более трудному варианту чтения, особенно, когда смысл его внешне ошибочен, но при более глубокое рассмотрение оказывается правильным. (Здесь «более трудный» значит «более трудный на взгляд писца», желающего внести исправления. Большинство таких исправлений, вносимых переписчиками, как правило, поверхностны и зачастую сочетают «видимость улучшения с его реальным отсутствием»[558]. Очевидно, что понятие «более трудное чтение» является относительным, и порой его суть постигается тогда, когда оно должно классифицироваться как настолько трудное, что, кажется, его появление могло произойти только вследствие случайной ошибки при переписывании.)

ii. Обычно предпочтение отдается наиболее краткому чтению, за исключением случаев когда может иметь место параблепсис, вызванный гомеотелевтонией, или когда переписчик мог опустить отрывок, полагая, что он избыточен, груб или противоречит благочестивому поверью, литургическому обычаю или аскетической практике. (Ср. более полное выражение этого критерия Грисбахом, см.)

iii. Поскольку переписчики часто гармонизировали отрывки, которые в параллельных местах расходятся друг с другом, то чтение (в цитатах ли из Ветхого Завета или же в различных евангельских повествованиях, описывающих одни и те же события), содержащее буквальное несогласие, обычно предпочтительнее того, которое согласуется буквально.

iv. Переписчики иногда могли заменять непривычное слово более знакомым синонимом, приводить менее изысканную грамматическую конструкцию или менее изящное выражение в соответствие с аттицизирующими нормами, или добавлять местоимения, союзы и вводные слова, делая текст более гладким.

b. Внутренние вероятности, зависящие от предположений о том, что автор скорее всего мог написать

Здесь учитываются:

i. стиль, словоупотребление и теология автора на протяжении всей книги,

ii. ближайший контекст,

iii. согласование с другими отрывками того же автора и с Евангелиями,

iv. арамейский фон учения Иисуса,

v. приоритет Евангелия от Марка,

vi. влияние христианской среды на формулировку и текстуальную передачу данного отрывка.

Не все вышеуказанные критерии применимы к каждому отдельному случаю[559]. Текстолог должен знать, когда можно отдать приоритет какому-то одному признаку в ущерб другому. Поскольку текстология является в той же степени искусством, как и наукой, становится понятным, почему иногда разные ученые придают различное значение тому или иному признаку. Такая разноголосица неизбежна, например, если признаки распределены так, что более трудное чтение находится только в поздних свидетелях текста.

Одной из опасностей, которая постоянно подстерегает представителей любой науки, является тенденция к одностороннему чрезмерно упрощенному анализу и решению тех или иных вопросов при помощи заведомо не работающих в данном случае методов. В текстологии эта тенденция может наблюдаться тогда, когда ученый, вооружившись каким-либо одним методом или критерием анализа текста, вполне неразборчиво применяет его к более широкому спектру задач. Например, в начале XX в. Адальберт Меркс в трехтомном труде пытался доказать, что западный тип текста является более близким к оригиналу, чем тот, что представлен в Синайском сирийском палимпсесте[560]. Около полувека назад Адольф фон Гарнак, убежденный в том, что принципы новозаветной критики нуждаются в пересмотре, предложил пересмотреть умаленное, на его взгляд, значение латинской Вульгаты среди свидетелей новозаветного текста[561]. Несмотря на то некоторые ученые вполне могли недооценивать вклад Иеронима в текстологию, предложение Гарнака усвоить свидетельству Вульгаты превалирующее значение при оценке вариантов чтений встретило многочисленные враждебные отклики, в том числе и со стороны некоторых католических ученых[562]. Сходным образом и экстравагантное предположение фон Зодена о влиянии, которое оказали на текст Нового Завета Маркион и Татиан, а также настойчивое обращение А. К. Кларка к пространному тексту ныне могут рассматриваться как предостережения против одностороннего и неоправданно упрощенного подхода[563].

Объяснить человеку, как стать текстологом, — все равно, что научить его, как стать поэтом. Можно сформулировать основополагающие принципы и критерии и описать некие процедуры, но корректное их применение в каждом конкретном случае остается уделом сообразительности и проницательности самого ученика. Имея это в виду, начинающий текстолог и должен воспринимать все изложенное ниже лишь как самое общее описание методов, которыми пользуется наука.