Читать онлайн «Эротический и эротизированный перенос». Страница 33

Поэтому Фрейд мечется между психологиями одного человека и двух людей. Но мне не кажется, что он это осознает. Он, подобно большей части современных ему аналитиков, считает подлинно аналитической лишь перспективу одного человека. Перспектива двух людей являлась, как это имело место, неблагоприятным осложнением, произошедшим в результате того, что аналитик, будучи всего лишь человеком, не смог сохранить абсолютную нейтральность. Как я уже говорил, противоположная позиция состоит в том, что обе эти перспективы неотъемлемо присутствуют и всегда доступны в аналитической ситуации; иногда одна из них, иногда другая выходят на передний план в зависимости, как это ясно показывает Хоффман (1991), от фокусировки внимания аналитика.

Важной современной версией дихотомии одного человека/двух людей является спор относительно анализа как интрапсихического или межличностного. Я полагаю, что термин межличностный часто неправильно понимался в этой связи теми людьми, которые против него возражают, потому что они не осознают, что многие аналитики понимают под этим термином как то, что происходит между двумя участниками, понимается в психической реальности каждым участником. Другими словами, под "межличностным" они не имеют в виду социальную психологию в смысле некоторого "объективного" внешнего наблюдателя. Хайнц Кохут (1971) и Эвелин Швабер (в печати) правильно критикуют то, что считают межличностной концептуализацией аналитической ситуации, потому что рассматривают "межличностное" как обозначающее социально обусловленное психологическое в этом втором внешнем смысле. Фрейд не определяет термин социальная психология в приведенной цитате из "Массовой психологии и анализе человеческого "Я"", но он должен использовать его в смысле интрапсихически переживаемого.

Интрапсихическое переживание взаимодействия может быть различным для двух участников аналитической ситуации. Аналитик, который полагает, что правильно понимает то, что происходит между ним и анализантом, и говорит, что перенос является "искажением" со стороны анализанта, может считать, что он, таким образом, показывает подлинную сущность психической реальности. Но называя перенос искажением, он отрицает, парадоксальным образом, что он также конструирует сущности согласно собственной психической реальности, а не через некую особую способность понимать истинную реальность, сделавшуюся возможной, предположительно, посредством его очищения в собственном анализе. Многие, включая меня (1982), высказывают точку зрения, что аналитик должен согласиться с тем, что понимание анализантом того, что происходит между двумя участниками, является правдоподобным, и что его собственное понимание также всего лишь правдоподобно. Тогда между ними двумя могут вестись "переговоры" (Голдберг, 1988), пока они не достигнут некоторого согласия, которое, конечно, может представляться некорректным третьему человеку, изучающему данную трансакцию, потому что он также воспринимает ее в терминах собственной психической реальности.

Здесь заключено важное соображение для систематического исследования в аналитической ситуации наблюдателями, отличными от аналитика. Ибо внешние наблюдатели, предположительно, менее подвержены воздействию переноса и контрпереноса, чем пара анализант-аналитик. Но даже тогда возможно говорить лишь о последовательности аргументации, а не о совпадении теории с истиной. То есть, можно познавать внешнюю реальность лишь в терминах связности набора утверждений, а не в терминах некоторого непредумышленного восприятия реальности, которое соответствует внешней реальности как таковой. Фрейд был позитивен, аргументируя, что аналитик может открыть нечто соответствующее внешней реальности. Таков же и Грюнбаум (1984), который не возражает против мнимой необходимости для полученных данных соответствовать внешней реальности, но скорее утверждает, что влияние внушения в аналитической ситуации делает невозможным уверенность в том, что человек действительно обнаружил то, что соответствует непредумышленной внешней реальности. Я затрагиваю здесь текущий спор относительно позитивистской и социально-конструктивистской перспектив в аналитической ситуации (Проттер, 1985; Стерн, 1985; Тулмин, 1986 и в особенности Хоффман, 1991). Конструктивистская позиция часто неправильно понимается как влекущая за собой отрицание важного значения материальной реальности — утверждение о том, что любая конструкция столь же законна, как и любая другая; что, как говорится, "подходит что угодно". Это не так. Аргументация, что мы не можем знать материальную реальность как таковую, не означает, что мы можем ее игнорировать. Некоторые конструкции несут в себе больший смысл, чем другие, и не только по причине связности. Данная проблема является решающей эпистемологической проблемой, которую я не буду здесь далее обсуждать.

Менее прямым признанием Фрейдом доли ответственности аналитика за эротический перенос является его утверждение, что ''признаки нежного переноса были уже давно заметны у пациентки, и ее послушание, и ее податливость на все объяснения анализа, ее прекрасное понимание и высокую интеллигентность, проявляемую ею при этом, приходилось приписывать ее направленности по отношению к врачу" (162).

Возможно, по крайней мере, иногда эротический перенос не достигает такого пика, что он становится непреклонным и его функционирование рассматривается в качестве сопротивления. В другом месте Фрейд писал, что следует заботиться о том, чтобы не позволять переносу достигать неконтролируемых высот. Но Фрейд считал, что он нуждается в "не вызывающем возражений позитивном переносе" для содействия целям анализа. Ранее я обсуждал (1982) свое несогласие с Марком Канцером (1980), который полагает, что Фрейд в конечном счете отказался от опоры на не вызывающий возражений позитивный перенос. Я не считаю, что это так. Нет никакого сомнения в том, что в данной статье его точка зрения состоит в том, что он нуждается в позитивном переносе для воздействия на пациентку. Он хочет лишь "более умеренной влюбленности" (167). Многократно обсуждавшаяся концепция терапевтического альянса поднимает этот же самый вопрос. Конечно, мы нуждаемся в некотором сотрудничестве со стороны пациента(ки) для продолжения работы. То, что имели в виду те специалисты, которые, по-видимому, выступали против терапевтического альянса (Канцер, 1975; Бреннер, 1979), означает лишь то, что особые неанализируемые манипуляции для вызывания такого альянса влекут за собой излишнее внушение.

Несмотря на ясное осознание Фрейдом в данном эссе того, что эротический перенос служит в качестве сопротивления, в другой из технических работ, написанной примерно в это же самое время, он подчеркивал, что "перенос не следует затрагивать до тех пор, пока [он]... не стал сопротивлением" (1913, 139; курсив в оригинале). Я считаю, напротив, что так как перенос вездесущ, даже если он находится на заднем плане, он всегда служит в качестве сопротивления. Это согласуется с суждением Фрейда, что "сопротивление сопровождает лечение шаг за шагом" (1912, 103). Хаймэн Маслин и я утверждали (1978), что более ранняя интерпретация сопротивления переноса могла бы предотвратить неудачу в лечении Доры. Конечно, мы понимаем, что постольку, поскольку поднимается вопрос о данном случае, мы гадаем на кофейной гуще. Гений Фрейда виден в тщательной разработке концепции переноса в его размышлениях о случае Доры. Мне вспоминается чудесный находчивый ответ Фрейда на замечание Штекеля, что он может видеть дальше Фрейда, потому что может стоять на его плечах. "Вошь на голове философа не видит дальше философа", — ответил Фрейд.

Чарльз Бреннер (1969) также возражал против вводящего в заблуждение совета ждать до тех пор, пока перенос не станет сопротивлением. Мартин Стайн (1981) показал, как можно быть обманутым предположительно "не вызывающим возражений позитивным переносом", порождающим веру в то, что анализ идет хорошо. Он подчеркнул, как эта иллюзия может в особенности характеризовать обучающий анализ, в котором кандидат считает, что он должен добиваться благорасположения аналитика. То, что Фрейду не удалось интерпретировать многократно отмечаемые с тех пор признаки нежного переноса с его мнимой "послушностью" и "замечательным пониманием", может в действительности восприниматься пациенткой как тонкий намек или, используя другое выражение, косвенное указание (Ормлэнд, 1991; Гилл, 1991) идти дальше и влюбляться, что Фрейд столь откровенно осуждает, когда такой перенос становится явно выраженным предложением.