Читать онлайн «Революция, которую мы ждали». Страница 12

Хотя это может показаться утопией, но приблизительно ясно, что такое внутреннее богатство: это набор умственных возможностей и умений, которые мы могли бы назвать экзистенциальными навыками, чтобы отличать их от академических знаний и производственных умений, признанных миром образования. Эти навыки являются частью человеческой природы, но за долгую коллективную историю они атрофировались, так что нам кажется нелегко вернуть их. Но без них мы не только обречены быть несчастными, но и неспособны построить достойные и добродетельные человеческие отношения, как и здоровое общество.

Мы не только признаем эти способности как некоторые части себя, которые являются ценными или вызывают тревогу из-за недостаточной развитости, но и легко согласимся, что они составляют основные положения великих традиций мудрости в мире.

Христианскому миру наиболее близки любовь к ближнему и к Богу (или служение). В буддизме наиболее почитаемы внимание к «здесь и сейчас» и отсутствие привязанности. В дионисийской религии, которая появилась раньше всех других в западном мире (и даже раньше даосизма и шиваизма), наибольший акцент делался на свободу, спонтанность и синхронность с нашими природными наклонностями и с самой природой. Самопознание получило наибольшее развитие в самом современном пути духовного роста и самосовершенствования — психотерапии. А мудрость, совершенно забытая в наше время, не только являлась отличительной особенностью восточных религий, но и была той истиной, которую познали христиане апостольского века, как, например, Майстер Экхарт, и о которой учит Евангелие, что она сделает нас свободными.

Мы можем говорить о совокупности этих экзистенциальных навыков как о сторонах интегрированной духовности, и мне кажется, что исторический процесс, через который разные пласты духовного наследия сходятся в нашем современном обществе (одновременно с тем, как остаются позади его старые законы, ритуалы и облачения), заставляет многих людей оставить свои старые церкви, чтобы брать необходимую пищу прямо из животворящего источника, духовного родника, бьющего в непосредственной близости от нас благодаря глобальному космополитичному миру.

Таким образом, несмотря на огромную нищету внешней духовной культуры, существует также огромное богатство, и его можно найти, заглянув в первую очередь в субкультуры, неформальные группы людей, занятых поиском истины и движимых жаждой бытия, которые ради этого частично жертвуют своими удобствами, уверенностью в будущем и другими преимуществами. Можно сказать, они, сами того не зная, являются учениками шаманов, и, встав сами на путь познания и развития, они рано или поздно смогут помогать другим. Скоро в мире будут востребованы именно эти черты, которые они в себе развивают. Мне кажется, что вместе с мудрецами различных духовных традиций уже проделавшими долгий путь, чтобы прийти к мудрости, эти молодые искатели истины являются надеждой нашего изменяющегося мира.

Нам уже слишком хорошо известно, что всесторонний кризис, в котором мы все находимся, углубляется и, похоже, ведет нас к краху социально-политической и экономической системы, и это социальное несчастье идет рука об руку с проблемами окружающей среды, такие как истощение природных ресурсов и глобальное потепление.

В своей книге «Патриархальный ум»[7] я сравнил этот кризис с тем, в результате которого возник шесть тысяч лет назад наш цивилизованный мир, когда потепление климата привело к установлению патриархального строя, с характерным для него разбойничьим насилием, прикрытым высокими идеалами.

Но необязательно проводить экскурс в доисторические времена или изучать истоки цивилизованного мира, чтобы прийти к диагнозу, который я поставил, учитывая комплекс переживаемых нами социальных проблем. Достаточно посмотреть вокруг, чтобы почувствовать репрессивную природу цивилизации (очень хорошо проанализированной философами от Фрейда до Фуко) и понять, что за нашими многочисленными проблемами стоит деградация сознания и дегуманизация, сопровождавшие цивилизацию с момента её зарождения.

Предполагая, что средоточием кризиса цивилизации является патриархальный разум, выпестованный патриархальным обществом, я имею в виду механизм насилия, равнодушия и алчности, с которыми ассоциируется недооценка материнской эмпатии и животной мудрости организма.

В некоторых своих книгах («Вылечить цивилизацию»[8] и «Патриархальный ум») я говорил, что так же, как в патриархальном обществе глава семьи — отец — имеет власть над женщиной и детьми, так и в нашей культуре, отражающей и внутренний мир большинства людей, было учреждено главенство интеллекта (отцовской части) над любовью (материнской) и инстинктивностью (детской). Таким образом, принимая точку зрения «триединой антропологии», рассматривающую человеческую сущность как объединение трёх её составляющих — отцовской, материнской и детской, я считаю, что изменение парадигмы освободит нас от деструктивной устарелости патриархального разума и направит на путь целостности, или истинного триединства.

Читатель не обязан соглашаться с моим видением современного человека как существа с тремя разобщёнными частями мозга, чтобы принять идею, что основная проблема находится в нашем сознании (в нём мало добродетельности, мудрости и свободы), и признать, что только процесс массового психодуховного развития мог бы спасти от кризиса и нас, и всю нашу планету.

Если бы всё не было так запущенно, стал бы университетский ученый мир, и без того обременённый преподаванием и всевозможными исследованиями, бить тревогу, ставя перед собой неотложную задачу полноценного человеческого развития?

Перефразируя знаменитую фразу, приписываемую Эйнштейну «Вы никогда не сумеете решить возникшую проблему, если сохраните то же мышление и тот же подход, который привёл вас к этой проблеме», я сказал бы, что преодолеть патриархальный разум возможно лишь благодаря трансформации: она бы позволила вернуться к той природной инстинктивной мудрости, изначальной способности любить и ясности и незамутнённости мысли, в противовес сегодняшней всеобщей слепоте, которая в нашем высокомерном знании многих вещей не допускает даже лучик прозрения, чтобы понять и пожалеть об истинном положении вещей.

Поэтому основную надежду я возлагаю на изменения в системе образования, это мне кажется сейчас наиболее важным — направить все силы на воспитание более здорового, более солидарного и более мудрого поколения, чем то, к которому мы принадлежим и недостатки которого столь планомерно продолжаем воспроизводить во многом благодаря ей.

Выражаю огромную благодарность Глобальной сети университетов для инноваций (Global University Network for Innovation) за возможность выступить с обращением перед множеством значимых персон в образовательной сфере на этой сессии открытия седьмого Всемирного конгресса образования и устойчивого развития.

Я ни о чем не мечтал так сильно, как о том, чтобы найти слушателей среди людей, способных эффективно влиять на то, в чём я чувствую одно из своих предназначений, что вкратце можно выразить лозунгом «Изменить образование, чтобы изменить мир». Этой фразой я хотел передать свою убеждённость в том, что в свете современных мировых проблем главное, на что стоит возлагать надежды, это массовое изменение сознания людей, для чего единственно важным становится радикальное и всеобщее изменение политики образования.

Под «радикальными изменениями» я понимаю обновление концепции образования, традиционно сводившего его цели и задачи к получению некой суммы знаний и адаптации к патриархальному обществу, вызывающему сейчас всё больше проблем, ради постановки новых целей, предполагающих повышение уровня сознания.

Но в действительности недостаточно изменить или обогатить только университетское образование, — для того, чтобы воспитать более здоровое, свободное и мудрое поколение, ещё важнее обновить среднее образование, — но как мне кажется, изменив подготовку учителей, мы придём и к соответствующим массовым изменениям в этом звене. И также будем надеяться, что начальное образование сохранит в себе черты материнства, спонтанности и останется важным источником знаний и культуры, несмотря на сегодняшнюю опасность скатиться к невежеству и бескультурью.

Уже много лет я пытаюсь довести до сведения общественности мысль о том, что мы должны изменить отношение к педагогическим кадрам таким образом, чтобы подготовка учителей не превращалась в ещё одну специальность, которую получают в технических училищах, как некий набор навыков, забывая об общечеловеческой стороне деятельности учителя. Хотя было бы очень желательно, чтобы гуманитарное образование могли получать и другие профессионалы, как, например, психологи, врачи и, может быть, когда-нибудь — политики, важнее всего сейчас притормозить дегуманизацию в сфере подготовки учителей.