Читать онлайн «Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней». Страница 15

Теперь ясно, почему именно когнитивная психология смогла стать связующим звеном между наукой о поведении и наукой о мозге. В последние 20 лет проведено немало эмпирических исследований с целью проверки отдельных идей Фрейда. Некоторые когнитивно-психологические явления, на которые Фрейд обращал особое внимание, такие как половой инстинкт и инстинкт агрессии, необходимы для выживания, и поэтому были сохранены естественным отбором. Элементарные составляющие восприятия, эмоций, эмпатии и социального поведения также закрепились в ходе эволюции, они имеются и у более просто организованных животных. Эти недавние открытия можно считать еще одним подтверждением тезиса Дарвина о том, что эмоции и социальное поведение эволюционно консервативны и объединяют людей с другими животными.

Самое непосредственное отношение к Вене рубежа XIX–XX веков имеет то обстоятельство, что предложенный Фрейдом трехступенчатый подход к объединению наук о поведении, психике и мозге в 30‑х годах перенял Эрнст Крис, а затем коллега Криса Эрнст Гомбрих. Крис и Гомбрих построили первую когнитивно-психологическую теорию искусства (междисциплинарную теорию психологии восприятия и эмоций), надеясь, что рано или поздно она проложит дорогу для изучения биологических основ восприятия, эмоций и эмпатии. Эта надежда нашла выражение в пророческих словах Гомбриха: “Психология – это биология”[48].

Переход Фрейда от биологического к психологическому подходу в изучении психики начался в период, омраченный личной драмой – смертью отца в 1896 году. Фрейду в то время было 40 лет, и впоследствии он упоминал смерть отца как “крупнейшее событие и тягчайшую утрату в жизни человека”[49]. Примечательно то, как Фрейд отреагировал на утрату. Во-первых, он стал коллекционером древностей. Это увлечение выросло из проявившегося еще в юности интереса к прошлому, к мифологии и археологии. Особенно его взволновало открытие в 1871 году Генрихом Шлиманом на прибрежной равнине, ныне принадлежащей Турции, Илиона – гомеровской Трои. Фрейд видел параллели в работе психотерапевта и археолога. Он говорил одному из своих пациентов – Человеку-волку (Сергею Панкееву): “Психоаналитик, подобно археологу на раскопках, должен слой за слоем проникать вглубь психики пациента, пока не обнаружит там глубже всего спрятанные ценнейшие сокровища”[50]. Во-вторых, смерть отца заставила Фрейда заняться новым пациентом, сны которого он записывал и толковал до конца своих дней. В 1897 году он писал Флиссу: “Главный пациент, с которым я сейчас работаю, – это я сам”[51]. В конце каждого рабочего дня он посвящал полчаса самоанализу. Изучение собственной психики привело Фрейда к новой теме исследований.

Сновидения – неотъемлемая часть нашего опыта. Но веками их природа оставалась загадкой. Что такое сновидения? Почему они возникают? Каков их смысл? Сны – это сообщения высших сил, или пророческие видения, или переосмысление событий жизни, или просто “дым из трубы” мозговых процессов? Фрейд искал ответы на эти вопросы, занимаясь самоанализом. Итогом стала самая знаменитая его книга – “Толкование сновидений”. Фрейд отмечал, что бессознательные психические процессы имеют непосредственное отношение к снам, и доказывал, что сновидения представляют собой завуалированные исполнения инстинктивных желаний. Такие желания часто неприемлемы для сознания бодрствующего и поэтому подвергаются цензуре, проявляясь затем в сновидениях.

Фрейд рассматривал сны как модель психического опыта в целом. Анализ снов служил ему прямой дорогой к бессознательному и давал ценные ключи к разгадке тайн человеческой психики. Именно путем анализа снов Фрейд пришел к выводу о взаимодействии трех ключевых компонентов психики: опыта повседневности, инстинктивных влечений и защитных механизмов. Эти догадки позволили ему разработать новую модель психики, основанную не на анатомии головного мозга, а на психологических процессах.

Фрейд пришел к выводу, что все проявления психической жизни, будь то фобии, оговорки или анекдоты, формируются по тому же принципу, что и сновидения, и что в любой психологической деятельности ключевую роль играют внутренние конфликты, поскольку части психики нередко идут вразрез друг с другом. Наблюдения Фрейда указывали, что как сны здоровых людей, так и симптомы, демонстрируемые его пациентами, суть завуалированные, но непосредственные проявления этой внутренней борьбы. В итоге книга “Толкование сновидений” явилась для Фрейда тем же, чем сами сны являются для психологии бессознательного. Хотя работа была завершена в последние недели 1899 года, издатель указал в качестве года публикации 1900‑й, отразив убежденность Фрейда в том, что эта книга представляет новую психологию нового века.

В первых же предложениях “Толкования сновидений” Фрейд сформулировал основные положения своей теории:

Я постараюсь привести доказательства того, что существует психологическая техника, которая позволяет толковать сновидения, и что при применении этого метода любое сновидение оказывается осмысленным психическим феноменом, который может быть в соответствующем месте включен в душевную деятельность бодрствования. Я попытаюсь… выяснить те процессы, которые обусловливают странность и непонятность сновидения, и вывести на основании их заключение относительно природы психических сил, из сотрудничества или соперничества которых образуется сновидение[52].

Затем Фрейд излагает представления древних о сновидениях: считалось, что сновидения связаны с потусторонним миром и представляют собой “откровения со стороны богов и демонов”[53]. Фрейд доказывал, что представления простонародья о том, что сны имеют смысл, ближе к истине, чем скептический взгляд большинства медиков того времени. Он предложил поставить анализ сновидений на научную основу, применив метод свободных ассоциаций, разработанный Брейером и им самим.

Первым описанным в книге сном был сон, увиденный автором в июле 1895 года во дворце Бельвю – здании на холме Кобенцль, возвышающемся над курортным городком Гринцинг, где Фрейд проводил лето. Этот сон прямо связан с его профессиональной деятельностью. Фрейд увидел во сне свою пациентку и приятельницу Эмму Экштейн. В книге Фрейд назвал ее Ирмой, а свое сновидение – “Сном об инъекции Ирме”. Он описал свободные ассоциации, возникшие у него после пробуждения и позволившие ему разобраться в том, исполнение какого желания лежало у истоков этого сновидения. Дело было в ошибочном диагнозе, который он поставил и который ему хотелось бы приписать другому врачу. Кроме того, сон показывал, что в сновидении один человек может заменяться другим, а неприемлемое чувство вины может проявляться в смещенном виде.

В Бельвю Фрейд оказался по случаю празднования дня рождения своей жены Марты, которая вскоре родила младшую дочь Анну. Фрейд пригласил нескольких коллег и пациентов. В числе последних была юная Эмма Экштейн, у которой за время лечения пропали некоторые физические симптомы ее недуга. Фрейд предложил Эмме прервать лечение на время отпуска. Незадолго до этого она перенесла обычную операцию на носоглотке, которую провел друг и единомышленник Фрейда Вильгельм Флисс. Дружба с Флиссом была в ту пору особенно важна для Фрейда: именно тогда у него испортились отношения с Йозефом Брейером. Фрейд советовал Эмме согласиться на операцию, хотя и не был уверен, что та необходима.

Флисс прооперировал Эмму в феврале 1895 года, и Фрейд взял на себя заботу о ней после операции. В ходе операции Флисс забыл в носовой полости Эммы кусочек марли, вызвавший инфекцию. В марте у пациентки начались кровотечения, и она едва не умерла. Другие врачи удалили марлю, но боли и носовые кровотечения не прекращались. Вместо того чтобы признать ошибку хирурга, Фрейд уверял Флисса, а отчасти и саму пациентку, что симптомы связаны с психологическими проблемами. Следующие нескольких недель состояние Эммы начало улучшаться, но она по-прежнему испытывала неприятности с желудком и затруднения при ходьбе. В день, после которого Фрейду приснился проанализированный им впоследствии сон, один из его друзей и коллег, Оскар Рие, сообщил, что у Эммы не прекращаются боли и что лечение не помогает.

Во сне Фрейд увидел, что в большом зале приветствует многочисленных гостей. В числе гостей и Эмма, которую он отводит в сторону и уверяет, что ее боли – психосоматические, что она сама в них виновата. Эмма отвечает: “Если бы ты знал, какие у меня боли”[54]. Обеспокоенный Фрейд просит ее открыть рот и высунуть язык, чтобы осмотреть горло, и видит странный нарост, покрытый сероватой коркой. Он просит коллег-терапевтов также осмотреть пациентку, и они подтверждают его догадку. Один восклицает: “Несомненно, это инфекция”. После этого перед глазами Фрейда возникает химическая формула триметиламина (вещества, которому приписывали ключевую роль в сексуальности). Он знает, что недавно Эмме делали инъекцию. Фрейду приходит в голову, что шприц мог быть нестерилен, и он упрекает врача, делавшего инъекцию (предположительно Флисса) за неосторожность.