Читать онлайн «Теории личности и личностный рост». Страница 143

Исследование человеческого познания.

Все когнитивные психологи проявляют интерес к принципам и механизмам, которые управляют феноменом человеческого познания (human cognition). Познание охватывает ментальные процессы, такие, как восприятие, мышление, память, оценка, планирование и организация (Anderson, 1985; Honeck, Case & Firment, 1991; Mayer, 1981; Miller, Galanter & Pribram, 1960; Neisser, 1967).

Вместо того чтобы обращать внимание на уникальность и вариации человеческой личности, когнитивные психологи ищут принципы, присущие всем когнитивным процессам человека. Их поиск приобрел совершенно новое направление, когда компьютерный программист и психолог выдвинули совместную идею о том, что человеческий разум можно рассматривать как систему обработки информации, во многом напоминающую компьютер (Newell, Shaw & Simon, 1961, 1972). Компьютерное моделирование, использующее компьютер для имитации или репрезентации процессов реальной жизни, стало использоваться многими психологами с целью проверки их гипотез, касающихся того, как люди воспринимают информацию, мыслят, помнят и пользуются речью (Anderson & Bower, 1973; Johnson-Laird, 1977; Lachman, Lachman & Butterfield, 1979; Quillian, 1969). Но использование компьютерных моделей имеет и своих критиков (Dreyfus, 1972; Gunderson, 1971; Neisse, 1976 b; Weizenbaum, 1976). Они считают, что компьютер не может отразить всю причудливость и сложность человеческого сознания.

Не все когнитивные исследования были посвящены изучению основополагающих ментальных процессов. Объектом интереса когнитивных теоретиков продолжают оставаться различия в том, как люди воспринимают, осмысляют, организуют и оценивают свой опыт. Эти теоретики задают такие вопросы, как: «Люди пессимистичны в своем мышлении, потому что они испытывают печаль, или же они испытывают печаль, потому что мыслят пессимистически?» Горячие споры о примате познания над эмоциями дали толчок когнитивному движению в 60-х и 70-х гг. (Lazarus, 1982, 1984, 1991 а; Leventhal & Scherer, 1987; Scheff, 1985; Zajonc, 1980, 1984) и положили начало исследованию того, как люди преодолевают стресс (см., например, Folkman, 1984; Horowitz, 1979; Lazarus, 1966, 1991 b; Lazarus & Folkman, 1984). Предметом споров было также развитие когнитивных процессов в младенчестве и детстве (см., например: Harris, 1989; Izard, 1978, 1984; Stein & Levine, 1987; Stenberg & Campos, 1990; Stroufe, 1984) и их продолжение в зрелом и пожилом возрасте (Labouvie-Vief, Hakin-Larson, DeVoe & Schoeberlein, 1989).

В последние десятилетия заметным явлением стало распространение когнитивных подходов и приемов в психотерапии. Начиная с первопроходческой работы Аарона Бека (1961, 1967, 1976, 1991), посвященной пониманию и лечению депрессии с когнитивных позиций, были разработаны приемы лечения различных расстройств, включая проблемы, возникающие у супругов или возлюбленных (Beck, 1988), состояния тревоги, фобии (Beck & Emery with Greenberg, 1985) и шизофрению (Perris, 1988).

Это развитие когнитивной теории не представляет собой какой-то исчерпывающей теории личности. В то время как Келли занимался человеческим существом в целом, последующая работа в когнитивной психологии была направлена на специфические функции, такие, как восприятие, мышление, память и речь. Но эти функции указывают на феномены, которые являются уникальной особенностью человеческого рода и неотделимы от человеческой личности. Действительно, когнитивная теория и новые приемы когнитивной терапии включают в себя убедительные объяснения того, что значит быть человеком, и тем самым имеют отношение к человеческой личности. Сейчас мы рассмотрим их более подробно.

Сходство между компьютером и человеческим разумом настолько очевидно, что один можно рассматривать в качестве зеркального отражения другого. Но что является зеркалом, а что — отображаемым объектом? И все ли показывает зеркало? Связь между компьютером и разумом осложнена трудными философскими вопросами. Идея, что разум — это в действительности машина или что компьютер является его адекватным отражением, вдохновляла многие теории и исследования в когнитивной психологии. Неудивительно, однако, что эта идея имеет и своих критиков.

А. М. Тьюринг (A. M. Turing) (1912–1954), британский математик, логик и один из создателей информатики, изобрел прототип современного цифрового компьютера — «машину Тьюринга». «Могут ли машины думать?» — задал он вопрос. И решительно ответил на него: да, могут. Они имитируют или моделируют человеческое мышление столь хорошо, что становится бессмысленным говорить о различии между подлинником и имитацией (Turing, 1950–1991).

В 1958 году психолог Аллен Ньюэлл (Allen Newell) и программист Херберт А. Саймон (Herbert A. Simon) высказали предположение, что человеческое познание можно рассматривать в качестве системы обработки информации и что действия этой системы можно описать «с помощью детализированной программы, определенной в терминах элементарных информационных процессов» (Lachman, Lachman & Butterfield, 1979, p. 98). Аналогия между человеческим разумом и компьютером, предложенная Ньюэллом и Саймоном, вызвала лавину исследований и теоретических формулировок, основанных на компьютерных моделях. Согласно этим моделям, люди, подобно компьютерам, кодируют символьные входные данные (input), перекодируют их, принимают решения в их отношении, хранят какую-то их часть в памяти и наконец декодируют и выдают символьные выходные данные (output) (Lachman, Lachman & Butterfield, 1979).

«Я считаю, что лет через пятьдесят будет возможно создавать программы для компьютеров с объемом памяти примерно 109 бит и научить их играть в игру под названием «имитация» столь хорошо, что шансы среднего человека, задающего компьютеру вопросы, принять правильное решение после пяти минут работы с ним будут равны не более 70%. Я считаю, что изначальный вопрос: «Могут ли машины думать?» — является слишком бессмысленным, чтобы заслуживать обсуждения» (Turing, 1950–1991).

Для многих психологов, специализирующихся в обработке информации, компьютер стал выполнять две функции. Во-первых, он позволил создать модель, которая вдохновляет теории о том, как люди говорят, мыслят, помнят и узнают. Во-вторых, он стал инструментом, с помощью которого эти теории можно проверить. Например, Квиллиан (Quillian) (1969) изложил свою теорию понимания речи в моделирующей программе, названной Teachable Language Comprehender (Обучаемый определитель речи) (TLC). Эта программа связывает «входящие» утверждения с информацией, уже хранимой в ее памяти, и выдает содержательные и релевантные «выходные данные». Диапазон действия TLC ограничивался отдельными видами фраз и предложений. Тем не менее она стала началом, которое возвестило о наступлении захватывающих перемен в понимании того, как работают человеческая речь и мышление.

После этого были созданы хитроумные программы, которые могут «учиться», «узнавать» объекты, реорганизовывать знания и даже проводить аналогии (Waldrop, 1985). Среди наиболее удачных программ — те, которые «специализируются» в отдельных областях знаний, таких, как постановка медицинских диагнозов или шахматная стратегия, не говоря уже о различных развивающих играх, в которые играют на миллионах домашних компьютеров.

«Мы также склонны считать, что, учитывая нынешнее состояние психологических теорий, практически любая программа, способная осуществить какую-то задачу, ранее выполнявшуюся лишь людьми, будет являть собой шаг вперед в психологической теории этого вида деятельности» (Quillian, 1969, р. 459).

Из компьютерного моделирования извлекли пользу многочисленные отрасли техники и сферы развлечений. Немногие стали бы оспаривать это утверждение. Однако остается спорным вопрос, приблизили ли нас компьютеры к разгадке тайн человеческого разума. Даже если компьютеры в каком-то смысле умеют «думать», думают ли они так же, как мы? Когда речь идет о выяснении того, кто мы такие и что мы собой представляем, лишь немногие исследователи соглашаются с Тьюрингом (1950/1991), что моделирование, каким бы точным оно ни было, — то же самое, что реальный процесс.

«Но ничто из этого не затрагивает самую суть вопроса. Если машину можно заставить думать, тогда, возможно, мы — машины» (Waldrop, 1985, p. 31).

Критики компьютерных моделей указывают на контекстуально обусловленный характер человеческих реакций. Для человеческих существ горизонты контекста всегда расплывчаты, тогда как у компьютеров расплывчатость вызывает затруднения. Значительная часть эмпирических исследований испытуемых людей проходит в искусственных лабораторных условиях, которые обходят эту проблему. Но исследования страдают также и от отсутствия «экологической валидности» (Neisser, 1976 а); т. е. они имеют довольно отдаленное отношение к человеческому опыту и когнитивной деятельности в реальных жизненных ситуациях. Другой особенностью человеческого познания, которую компьютеру, по-видимому, трудно (а по мнению некоторых, невозможно) повторить, является случай инсайта, озарения, когда нас как будто что-то подталкивает и мы неожиданно понимаем, как можно решить проблему совершенно иным, гораздо лучшим способом. Инсайт напоминает, скорее, «скачок», чем логически упорядоченные шаги. Похоже, наш ум — нечто по-настоящему волшебное, и его процессы с помощью компьютера механически не воспроизвести!