Читать онлайн «Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии». Страница 39

Гипотеза эмоциональной реактивности Хэара и Томаселло опирается на труды русского генетика Дмитрия Беляева, который занялся одомашниванием лисиц в Сибири в 1959 году (и его программа до сих пор реализуется). При разведении лисиц он использовал лишь один селекционный критерий — отбирал молодых зверей, которые ближе других подходили к его вытянутой руке. Таким образом, он выделял тех особей, которые не проявляли страха или агрессии по отношению к людям. Спустя всего несколько лет побочные результаты такого отбора оказались похожими на те, что наблюдаются у домашних собак. Лисицы имели свисающие уши, закрученные хвосты, пестрый окрас, как у бордер-колли; у них удлинился репродуктивный период и стало больше лисят в помете; у самок наблюдался повышенный уровень серотонина (известно, что это подавляет некоторые виды агрессивного поведения); изменился уровень многих химических веществ в их мозге, регулирующих стресс и агрессию. Одомашненные лисицы так же умело реагировали на коммуникативные жесты человека, показывающего что-то рукой или взглядом, как домашние собаки32. Все эти характеристики были сцеплены с геном, связанным с подавлением страха. Вероятно, селекции систем, регулирующих страх и агрессию, сопутствовала и социально-когнитивная эволюция экспериментальных лисиц. Считается, что одомашнивание собаки произошло похожим образом. Именно те дикие собаки, которые меньше боялись людей, ближе всего подходили к их стоянкам, рылись в мусоре в поисках еды, слонялись поблизости и оставляли потомство. Возможно, и четвероногие, и двуногие лучшие друзья человека отбирались одинаковым образом.

Великий социальный психолог Флойд Генри Олпорт сказал: “Общественное поведение — это <...> высочайшее достижение коры головного мозга”33. Он был прав. Задумайтесь об этом на минуту — и вы осознаете, что наше внимание направлено в основном на социальный мир, который отнимает колоссальное количество времени и энергии. Когда в последний раз вы не думали о чем-то социальном? Вас не должно удивлять, что большинство ваших размышлений связано с другими людьми: “Почему они так поступают?”, “О чем она думала?”, “Больше ни одной встречи!”, “Когда они поженились?”, “Нравлюсь ли я ему?”, “Я должна пригласить их на ужин”. И так до бесконечности. Это может свести с ума! Все эти социальные мысли отражаются в наших разговорах. Вспомните беседы по мобильному телефону, которые вы нечаянно услышали. Хоть раз речь шла о физике элементарных частиц или доисторических каменных топорах? Николас Эмлер, специалист по социальной психологии, проанализировал содержание разговоров и обнаружил, что в 80-90% случаев они о конкретных именах и знакомых людях, то есть социальные разговоры о том о сем34. Мы — социальные до мозга костей животные.

Нейробиологи в конце концов направили часть своих усилий на изучение социального мира, и родилась новая область науки — социальная нейробиология. Сложные социальные взаимодействия зависят от нашей способности понимать психические состояния других людей. В 1978 году Дэвид Примак сформулировал ключевую идею, которая сегодня сильнейшим образом направляет исследования в сфере социальной, психологической нейробиологии. Он осознал: люди обладают врожденной способностью понимать, что у другого человека есть разум с иными желаниями, намерениями, представлениями и психическими состояниями, а также строить теории (с некоторой степенью точности) о том, какие они, эти желания, намерения, представления и психические состояния. Он назвал эту способность моделью психического состояния и задался вопросом, насколько она присуща другим животным. Уже сам факт того, что он задумался, имеют ли другие животные такую способность, отличает его от большинства из нас. Практически все люди полагают, что остальные животные, особенно милые, с большими глазами, обладают моделью психического состояния, а многие из нас даже распространяют это на неодушевленные предметы. Собственно, такую реакцию за секунды может вызвать Леонардо, социальный робот из Массачусетского технологического института. Он выглядит как смешной гибрид йоркширского терьера с белкой, ростом около 80 сантиметров. Наблюдая за поведением этого робота, который двигается самостоятельно и ориентирован, как нам кажется, на достижение цели, мы, точно младенцы, смотревшие, как треугольник пытается взобраться на холм, автоматически приписываем ему намерения и придумываем психологические теории, то есть интерпретации, объясняющие, почему Лео ведет себя таким-то образом (как постоянно делаем в отношении других людей и наших домашних питомцев).

Стоит только осознать силу этого механизма, что его запускает и как мы, люди, применяем его ко всему (от домашних животных до машин), как становится ясно, почему мы так легко прибегаем к антропоморфизму и с таким трудом принимаем тот факт, что некоторые наши психологические процессы уникальны. В нас встроены схемы, заставляющие думать иначе. Тридцать лет в ходе досконально продуманных исследований ученые искали доказательства того, что другим животным присуща модель психического состояния, — но не нашли. Похоже, в некоторой степени ею обладают шимпанзе35, но пока это все, что удалось выяснить. Получается, хотя у вас есть теория, о чем ваш пес думает, во что верит и так далее, у него такой теории насчет вас нет. Он прекрасно обходится тем, что отслеживает наблюдаемые параметры: ваши движения, выражение лица, привычные действия, тон голоса, — и делает на их основе свои предсказания. Модель психического состояния автоматически развита в полной мере у детей к четырем-пяти годам, и есть признаки, что она частично36, а возможно, и полностью, присутствует у ребенка уже к восемнадцати месяцам37. Любопытно, что при аутизме дети и взрослые страдают от недостатка этой способности, то есть им труднее судить о психических состояниях других людей38, и в результате их социальные навыки оказываются снижены.

В середине 1990-х годов, изучая нейроны макаков, отвечающие за хватательные движения, Джакомо Риззолатти и его коллеги совершили одно из величайших недавних открытий в нейробиологии — нашли в коре головного мозга истоки того, как одно животное может оценивать психическое состояние другого. Они обнаружили, что у обезьяны активируются одни и те же нейроны, когда она хватает виноград сама и когда наблюдает, как другая обезьяна хватает виноград39. Они назвали эти нейроны зеркальными. Это стало первым конкретным доказательством того, что существует нейронная связь между наблюдением и имитацией действия — кортикальная основа понимания и оценивания действий других. Позднее системы зеркальных нейронов, совсем другие и куда более масштабные, чем у макаков, были обнаружены и у людей. Деятельность зеркальных нейронов обезьян относится исключительно к движениям лап и рта и запускается только при целенаправленных действиях. Вероятно, этим объясняется очень ограниченная способность обезьян к подражанию. У людей же есть зеркальные нейроны для всего тела, которые активируются даже в случае нецеленаправленных движений40. Кстати, те же нейроны активируются, даже когда мы просто представляем себе, что производим движение. Зеркальные нейроны связаны не только с подражанием чужим действиям, но и с пониманием стоящих за ними намерений.

Последствия того, что человек обладает системами зеркальных нейронов, постепенно осознаются и имеют огромное значение. Эти клетки считают нейронной основой понимания не только действий, но и эмоций. В островковых долях головного мозга располагаются системы зеркальных нейронов, связанные с пониманием и переживанием эмоций других посредством висцеромоторной реакции[27]. Такие системы, которые бессознательно, внутренним образом воспроизводят чужие действия и эмоции, могут обусловливать механизм, позволяющий нам косвенно улавливать, как и что другие люди чувствуют или делают, и вносящий свой вклад в данные, используемые интерпретатором для создания теорий о причине (почему) действий и эмоций других. Это известно как теория симуляции: с помощью органов чувств вы воспринимаете эмоциональный стимул (скажем, видите выражение страха на чьем-то лице), и ваше тело автоматически реагирует на этот стимул, симулируя его (вы автоматически имитируете выражение страха, а это приводит к тому, что ваша висцеромоторная система выбрасывает дозу адреналина, тем самым симулируя эмоцию). Имитированная эмоция может дойти до вашего сознания и стать распознанной или же нет. Если вы обратите на нее внимание, тогда ваш интерпретатор придумает причину для эмоционального ощущения. Вы видите, как подруга отвечает на телефонный звонок — и на ее лице появляется выражение счастья. Вы тоже улыбаетесь, так как зеркально отображаете ее выражение лица и в вас происходит такая же висцеромоторная реакция. Вам не нужно слышать собеседника на другом конце провода, чтобы понять ее чувства. Вы их уже знаете. Вы заключаете, что ей только что предложили работу, о которой она мечтала. Мы приходим к пониманию чужих состояний, симулируя их в своем мозге и теле.