Читать онлайн «Новые идеи в философии. Сборник номер 2». Страница 3

Физическая наука должна позволить всем физикам – независимо от того, будут ли они придерживаться энергетических или механистических идей – прийти к тожественным результатам и сообщить эти результаты всем. Она объективна постольку, поскольку объективно наше представление о внешнем мире, т. е. поскольку объективно все то, что мы называем предметом или реальностью.

Неважно то, что, согласно некоторым концепциям, теория не есть вовсе копия (decalque) опыта; так как теория неизбежным образом апеллирует к гипотезе, то это является делом интерпретации. Но есть нечто, не являющееся делом интерпретации – это то, что дается опытом и в чем, в конце концов, заключается всегда всякая ценная физическая теория.

Следовательно, нет никаких оснований извлекать из воззрений современных ученых, кто бы они ни были – а тем более из воззрений предшествовавших им ученых – того заключения, будто физика состоит из чисто спекулятивных теорий.

6. Уступим идеализму и субъективизму все, что они могут требовать. И вот, если мы хорошенько разберемся в вопросе, то мы увидим, что объект состоит – как с психологической, так и с философской точек зрения, если мы будем придерживаться данных положительного знания – просто из связной и неизменной системы отношений. Всякое восприятие, и даже более, всякий образ сонной грезы, как бы он ни был неясен и элементарен – ведь субъективизм принимает иногда за реальные данные то, что некогда считали неустойчивым и иллюзорным – является все-таки результатом некоторого отношения между еще более хрупкими и мимолетными элементами. И английские психологи, утверждавшие, что сознание есть ощущение различия, и психологи вообще, утверждающие, что акт познания и различения соотносителен с одновременным содержанием сознания, говорят этим попросту лишь следующее: всякое состояние сознания имеет своей материей отношение, а, следовательно, всякий объект есть отношение.

Физико-химические науки устанавливают просто отношения между явлениями. Но отношения не существуют. Значит, эти науки не имеют объективной ценности. – Простите, должны мы ответить на это: всякий объект есть не что иное, как некоторая система отношений. Физика, как и все прочие науки, ставить себе просто следующую задачу. Она выходит из тех систем отношений, которые составляют внешнее восприятие нормального человека. Она ищет, в свою очередь, существующие между ними отношения, т. е. условия, регулирующие их возникновение, их изменение, их исчезновение. Она, словом, продолжает тот основной процесс, путем которого конституируется реальное. Непосредственная интуиция сознания дана лишь благодаря ее отношениям к тому, что предшествует ей, и к тому что следует за ней (если бы она не отличалась от этого, то она бы и не ощущалась). Но оставим даже в стороне эти отношения: интуиция ощущается лишь потому, что она входит в связь отношения с тем, кто ее ощущает. Без этого она не существует. Она начинает существовать лишь как член некоторой двойственности, лишь как отношение. Без этого она не только была бы недоступна выражению, но была бы недоступна мышлению, была бы недоступна экспериментированию. Она была бы самым абстрактным, самым отвлеченным алгебраическим символом. Но почему это отношение следует считать более реальным, чем отношения, устанавливаемые химией между весами входящих в соединение элементов и весом самого соединения? Я не вижу здесь никакой разницы; а если я и вижу ее, то скорее в пользу химических отношений, которые, несомненно, более точны, более неизменны и всеобщи. Когда я становлюсь на самую абсолютную субъективную точку зрения, то мне кажется, что я в праве сказать: все наши познания, а, следовательно, все наши состояния сознания одного и того же порядка. Если объективны одни, то объективны и другие. Если реален опыт сновидений, то так же реален опыт лабораторий: я не могу найти между ними никакой разницы по существу. А различия в степени благоприятствуют скорее лабораторному опыту.

По поводу вопроса об объективности физики можно, как мне кажется, дать общий ответ на проблему о ценности научного познания. Оставим в стороне и субъективную и объективную точки зрения. Обе они, может быть, вытекают из частичного анализа. Станем на точку зрения обыденного здравого смысла. Сказать, что какая-нибудь вещь неизменна, что она необходима, это значит сказать, что у нее имеются определенные отношения с другими вещами. С помощью восприятия я получаю в общих и смутных чертах отношения между вещами. Задача науки сделать их более точными, более подробными, более полными. Наука тем самым увеличивает неизменность и необходимость этих отношений, т. е. то, что составляет их объективность.

Следовательно, какова бы ни была школа, к которой принадлежит физик, так как он всегда требует от физической теории совпадения следствий из нее с опытом, т. е. тождества выводимых с ее помощью отношений с отношениями наших представлений, то всякая физическая теория (и физическая наука целиком) имеет объективное значение. По мере развития физики объективность эта увеличивается, начинает превосходить по неизменности, точности и необходимости тех отношений, к которым она приводит, объективность своих прежних результатов, а, значит, и объективность восприятия, служившего отправным пунктом. Восприятие – и даже еще смутное чувство удовольствия или боли – было бессознательной физикой: оно было в человеческом роде началом подлинной физики. Наше восприятие – это специфический инстинкт, носящий следы психологического превосходства нашего вида. Наша наука продолжила его.

Различные ошибки и заблуждения, изменения точки зрения в теории, различия в истолковании, необходимость условных соглашений так же мало говорят против объективности физики, как обманы чувств говорят против объективности внешнего восприятия. Тот факт, что существуют ошибки, а, значит, и необходимые поправки, является скорее доказательством того, что объект существует. Существование субъективного заблуждения доказывает существование объективной истины. Тот факт, что опыт заставляет физика разрушать, а потом строить заново, если он хочет, чтобы результаты его теории сходились с результатами опыта, доказывает, что теория имеет объективную ценность и что она имеет смысл лишь благодаря этой своей объективной ценности.

– 1. Два смысла слова «объективный», смысл интуитивный и смысл эмпирический.

– 2. Интуитивный смысл уступает мало-помалу место эмпирическому смыслу.

– 3. Но он уступает его не без сопротивления: рационалистическое течение.

– 4. Эмпиризм и его понятие объективного.

– 5. Объективность физической науки должна – согласно воззрениям всех современных физиков – быть понимаема в эмпирическом смысле: Дюгем, Пуанкаре.

– 6. Доля духа, согласно этой эмпирической концепции; все физики признают ее; но роль духа не имеет ничего категорического. Все, что носит категорический характер, идет от опыта.

1. Итак, физическая теория имеет объективную ценность. Но слово «объективный», как и все наиболее общие термины, как и все философские выражения, истрепавшиеся в результате бесчисленных контроверз, довольно неопределенно, – и поэтому утверждение, что физическая теория имеет объективную ценность, не имеет само по себе большого смысла. Надо точнее формулировать, что понимают под ним.

Бесчисленные оттенки слова «объективный», полученные им в зависимости от различных систем, могут быть сведены к двум различным и до известной степени противоположным смыслам: смыслу интуитивному или рациональному, и смыслу эмпирическому.

Интуитивный (или рациональный) смысл слово «объективный» принимает в философии понятия и в схоластической философии, в реалистической теории универсалий. В этом случае, исходя из некоторого априорного данного нашего духа, превращают следствия спекулятивного рассуждения в абсолютные реальности. Субъект ставится мерой объекта.

2. Резкой реакцией против этого реализма является номинализм и исторически связанный с ним эмпиризм. Но и они верят в объективность познания, только они считают объективным не тот же самый элемент, что реализм. Согласно им, наоборот, логическое понятие, абстрактная или отвлеченная идея, априорная спекуляция, по существу субъективны. Это – точки зрения духа, символы, созданные им и получающие свою ценность лишь от того, что они покрывают собой. Объективно то, что дано извне, что навязывается нам опытом, чего мы не делаем, но что делается независимо от нас и до известной степени делает нас. В своем дальнейшем развитии эмпиризм будет все более выдвигать эту последнюю черту и под конец станет рассматривать дух как создание опыта.

3. Это течение, побуждающее придать слову «объективный» эмпирический смысл, устанавливается во всей своей цельности не сразу. Старые привычки мысли остаются, и с этой точки зрения можно сказать, что картезианство, лейбницианство, кантианство, идеализм XIX века всегда уделяют интуитивному объективизму его долю, но долю гораздо меньшую, чем та, которую признавала философия понятия.