Читать онлайн «Турецкий капкан: 100 лет спустя». Страница 30

Таким образом, вопрос об обеспечении безопасности Проливов, имевших для СССР колоссальное стратегическое и торговое значение (через Проливы перед Второй мировой войной проходило более половины экспорта СССР), в результате конференции так и не был окончательно решен.

10 ноября 1938 г. скончался президент Турции Мустафа Кемаль Ататюрк, который называл Советский Союз другом Турции.

Но…

Когда в Турции получили сообщение о германском нападении на СССР, наступила атмосфера всеобщего праздника. Люди поздравляли друг друга с этим событием, и «все сердца, памятуя о пяти веках истории, начали биться в унисон с немецкими победами».

Тем не менее вступать в войну на чьей-либо стороне Турция не собиралась. После нападения Германии на Советский Союз она в тот же день объявила о нейтралитете. Пакт о дружбе и ненападении между Германией и Турцией был заключен еще раньше — 18 июня 1941 г. (но при этом сохранялся и союз с Англией, оформленный в мае 1939 г.).

С первых же дней войны СССР с Германией Турцию начали беспокоить английские заявления о совместных действиях с СССР и возможный пересмотр режима Проливов. Настороженность у турецкого правительства вызвали высказывания И. В. Сталина в беседе с А. Иденом в декабре 1941 г. о возможности передачи Турции после войны некоторых территорий Болгарии, Сирии и греческих островов в Эгейском море — турки опасались, что эти территориальные приращения будут сопровождаться претензиями на компенсации в Проливах.

Уже в июле 1941 г. имела место дипломатическая переписка между советской и турецкой сторонами относительно несоблюдения Турцией Конвенции Монтре; в советской ноте от 12 июля 1941 г. обращалось внимание на пропуск турецкими властями 9 июля в Черное море через Проливы германского военного катера. Случаи нарушения Германией конвенции продолжались и позже — вплоть до изгнания немецких войск из советских черноморских портов в 1944 г.

Несмотря на нейтралитет и стремление правящих кругов Турции избежать вовлечения в новую мировую войну, они были едины в одном — демонстрировали открытую враждебность к СССР, особенно в самые трудные для него дни и месяцы Великой Отечественной войны.

Причем дело не ограничилось Проливами, были вскрыты попытки турецких группировок спровоцировать раскол СССР. Так, при общении с немцами в начале августа 1941 г. турецкий посол завел разговор о «пограничных советских племенах тюркского происхождения», обратив внимание на возможность полезной немцам антисоветской пропаганды через эти племена. Прозвучала мысль и о том, что впоследствии можно объединить кавказские народы в одно буферное государство, а на востоке от Каспийского моря также могло бы возникнуть самостоятельное тюркское государство. А 10 октября 1942 г. глава турецкого правительства заявил, что Турция не остается равнодушной к судьбе 40 млн советских граждан тюркского происхождения.

Фактически речь шла о «тюркском нацизме», неудивительно поэтому, что турецкий нейтралитет был прогерманским.

В отдельные периоды войны наблюдались и попытки Турции спровоцировать СССР. Так, 22 апреля 1942 г. НКВД СССР информировал ГКО, что командование турецкой армии приступило к переброске войск из районов Анатолии на восточную границу, а воинские части, расположенные в районе г. Битлис, спешно перебрасываются в район г. Карс. В июне-июле 1942 г. Турция провела военные маневры на своей кавказской границе, увеличив численность сосредоточенных там войск.

24 августа 1942 г. в Закавказье было введено военное положение, а на бакинском направлении 28 августа стала формироваться 58-я армия. Всего создавались три оперативных района — Бакинский особый, Грозненский и Владикавказский. Таким образом, Турция оттягивала на себя советские войска, этим содействуя нацистской Германии. Закавказский фронт частью своих сил был вынужден прикрывать Черноморское побережье и границу с Турцией.

Напрашивается прямая параллель с Японией, также проводившей в 1941–1945 гг. маневры на границе, оттягивавшей войска и устраивавшей провокации. Разница была лишь в том, что Турция не была официальным союзником Германии. Но почему нельзя было признать ее политику фактически враждебной СССР и поступить с ней, как с Японией? Силы, средства, принципиальная поддержка союзников имелись. А стратегический результат был бы куда большим, чем после советско-японской войны…

Военно-политическому руководству СССР впоследствии пришлось пожалеть, что в 1943 г. — январе 1945 г. не появился новый Кавказский фронт и не довелось раз и навсегда снять все русско-турецкие противоречия.

В течение всей войны предпринимались неоднократные и безуспешные попытки привлечь Турцию на сторону антигитлеровской коалиции.

В письме У. Черчиллю 3 октября 1941 г. И. В. Сталин выражал надежду, что британское правительство проявит активность в отношении Турции, причем советский лидер разделял мнение У. Черчилля и Ф. Рузвельта о том, что нужно сделать все возможное для вступления Турции в войну весной 1943 г.

После конференции в Касабланке 30 января 1943 г. У. Черчилль уговаривал турецкого премьер-министра, что его страна должна вступить в войну до августа 1943 г. (для этого созрели условия, так как при поражении Италии ослабнет и мощь Германии на Балканах).

Но турки не изменили своему нейтралитету.

В послании И. В. Сталину о встречах с турецкими руководителями 30 января 1943 г. У. Черчилль сообщал, что турки «откликнулись бы на любой дружеский жест» со стороны СССР, на что И. В. Сталин ответил: «Я считаю уместным напомнить, что с нашей стороны по отношению к Турции как за несколько месяцев до начала советско-германской войны, так и после начала этой войны был сделан ряд заявлений, дружественный характер которых известен Британскому Правительству. Турки не реагировали на эти шаги, опасаясь, видимо, разгневать немцев… С одной стороны, Турция связана с СССР Договором о дружбе и нейтралитете и с Великобританией — Договором о взаимопомощи для сопротивления агрессии, а с другой стороны, она связана с Германией Договором о дружбе… Мне не известно, как Турция думает… совместить выполнение своих обязательств перед СССР и Великобританией с ее обязательствами перед Германией. Впрочем, если турки хотят сделать свои отношения с СССР более дружественными и тесными, пусть заявят об этом. Советский Союз в этом случае готов пойти навстречу туркам».

Предчувствуя спинным мозгом разрушительные последствия для себя в случае участия в войне на стороне Германии, Турция воздержалась от вступления в войну на стороне Третьего рейха, хоть и явно ему симпатизировала (но на заключительном этапе Второй мировой войны нейтралитет Турции был тем более выгоден Германии). До последнего она не вступала и в антигитлеровскую коалицию, стремясь максимально долго усидеть на двух стульях.

На Тегеранской конференции ее участники впервые за время войны прозондировали вопрос о Проливах. Во время беседы глав правительств 30 ноября У. Черчилль заявил, что Советскому Союзу необходимо иметь выход к незамерзающим морям, чему англичане раньше противились, а теперь не имеют никаких возражений. И. В. Сталин заметил, что надо пересмотреть и вопрос о режиме Проливов: «Такая большая страна, как Россия, оказалась запертой в Черном море… Если теперь англичане не хотят душить Россию, то необходимо, чтобы они облегчили режим Проливов».

Участники беседы согласились, что еще будет время обсудить вопрос о портах в теплых морях и Проливах.

На заседании глав правительств 1 декабря 1943 г. У. Черчилль отметил, что режим Проливов следует пересмотреть уже хотя бы потому, что участником Конвенции Монтре является Япония, а Ф. Рузвельт выдвинул принцип свободного прохода Проливов военными и торговыми судами всех стран и установления над Проливами контроля великих держав.

Не сумев уговорить Турцию реально вступить в войну против Германии, осенью 1944 г. и зимой 1945 г. западные союзники добивались ее присоединения к антигитлеровской коалиции.

На Крымской конференции 4–11 февраля 1945 г. был затронут вопрос и о статусе Проливов. И. В. Сталин заявил: «Невозможно согласиться с тем, что рука Турции лежит на горле России», в то время как У. Черчилль согласился с тем, что «Россия, обладающая крупными интересами в Черном море, не должна зависеть от узкого прохода… Турок следует уведомить, что возможен пересмотр Конвенции Монтре… Туркам надо в то же время дать гарантии независимости и территориальной целостности».

Советский лидер заявил применительно к конвенции Монтре: «Этот договор устарел и изжил себя… Турции дано право закрывать Проливы, когда она этого пожелает. Необходимо изменить… порядок без ущерба для суверенитета Турции».

Речь шла о необходимости свободного прохода через Проливы советских военных кораблей в любое время. У. Черчилль и Ф. Рузвельт согласились с предложением И. В. Сталина о том, что министры иностранных дел трех держав рассмотрят, «какие изменения должны быть внесены в условия, касающиеся Проливов, изложенные в конвенции Монтре».