Читать онлайн «Рюрик и мистика истинной власти». Страница 70

Весьма показательно, что словам Титмара о человеческих жертвоприношениях, которые совершали лютичи перед своими знаменами, находится неожиданная восточнославянская параллель. В 1709 г., когда Петр I сражался со шведами под Полтавой, произошла еще одна малоизвестная битва, в которой куряне разгромили вторгшуюся на Русь Ногайскую орду. В числе нападавших был один великан, который в силу своего огромного роста не мог ехать на коне и его везли на телеге. С большим трудом исполина удалось убить, и, как только ему отрубили голову, на том месте сразу же появилась целебная вода. «Обезглавленный труп ногайского великана (который именно на себе всего более сосредоточил озлобление и презрение курян, которых он один искалечил и убил на бою не менее, чем вся Ногайская орда), по преданию, был затоптан в трясину». Р. Л. Марков объяснил это тем, что презренные покойники (казненные, самоубийцы, еретики) «затаптываются в трясину». На месте самой битвы куряне поставили Голубец в виде большого двузубца (рис. 35). Голову же великана катали вокруг Голубца, что стало прецедентом для обрядов, «кои ежегодно и даже по нескольку раз в год отправлялись при названном памятнике и по случаю празднования победы над ногайцами и при поминовении душ убиенных… И лишь позднее этот обряд стал воспрещаться и, наконец, прекратился окончательно после того, как старый краснополянский священник Петр Орлов тайно ночью собственноручно предал земле богатырскую голову… До того же времени голова и именно для того, чтобы ее можно было бы катать ночью вокруг памятника, всегда находилась у Голубца и лежала под его кровлею, в развилочках…»[695] Как видим, ритуал с отрубленной вражеской головой, которую катали вокруг двузубца, был явно языческий и по этой причине оказался пресечен именно христианским попом. Очевидно, ему оказалась невыносима законная гордость русских людей своей ратной славой, сопровождавшаяся магическими действиями. В высшей степени показательно, что у западных славян похожий обряд ритуального обезглавливания врага был посвящен именно Радигосту. Гельмольд, описывая их упорную борьбу за свою свободу и веру отцов, отмечает такой примечательный эпизод: «Епископу Иоанну, старцу, схваченному с другими христианами в Магнополе, то есть Микилинбурге, жизнь была сохранена для торжества (язычников). За свою приверженность Христу он был (сначала) избит палками, потом его водили на поругание по всем славянским городам, а когда невозможно было заставить его отречься от имени Христова, варвары отрубили ему руки и ноги, тело выбросили на дорогу, голову же отсекли и, воткнув на копье, принесли ее в жертву богу своему Редегосту в знак победы. Все это происходило в столице славян Ретре…»[696]

Рис. 35. Голубец на Красной Поляне. Источник: Марков Р. Л. Голубец на Красной Поляне // Труды Курской губернской ученой архивной комиссии. Вып. 1. Курск, 1911

Что касается необычного названия курского памятника, то одним из значений слова голубец в русской языке был «ястреб», он же и голубятник[697]. Сближение обоих хищных птиц началось еще в эпоху Древней Руси с разрушением языческих представлений. Статья 37 Русской Правды устанавливала: «А оже украдуть чюжь пес, любо ястреб, любо сокол, то за обиду 3 гривны»[698]. Чтобы оценить размер этого штрафа, следует отметить, что этот же памятник устанавливал наказание за лишение жизни свободного человека в 40 гривен, а жизнь смерда или холопа ценилась всего в 5 гривен. Понятно, что мировосприятие крестьян Петровской эпохи после многих веков интенсивного разрушения христианством основ исконной религии уже не полностью было тождественно сознанию их предков в языческую эпоху. Огромным достижением было уже то, что в их памяти осталась связь между двузубцем, бывшим центром магического ритуала, и хищной птицей. Аналогичный процесс привел к тому, что в более поздний период и в украинском языке слово Раріг также стало означать балабана (породу ястребов)[699]. Необходимо отметить, что в некоторых местах Руси отголоски былой связи двузубца с Рарогом сохранились на уровне языка. Так, в некоторых русских народных говорах слова рах или раха означают палку с развилкой на конце («Стога укрепляются со всех сторон рахом»), разветвление на дереве («Сосна растет, разделится на два, это называется сосна с рахой. Рахи – по-вологодски, а у нас по-сибирски виловатая сосна»), один из зубцов развилки («Три рахи у остроги на черню»), деревянная рогулька для нанизывания мяса («На раху мясо нанижешь, вороны соберутся и кричат, кричат»)[700].

То, что в Древней Руси двузубец, а затем и трезубец был не просто знаком правящего рода, но также и символом какого-то языческого божества, на основании нумизматических данных установила Н. А. Соболева: «Знак, помещенный вместо образа Иисуса Христа на важнейший властный атрибут, вряд ли можно увязать исключительно с княжеским хозяйством (считая его только знаком собственности). Предполагают, что в качестве знаков Рюриковичей были приняты языческие и культовые символы, магическая природа которых несомненна»[701]. В завершение своей статьи она характеризует его «как сакральный, магический знак, реликт прежних верований»[702]. Приведенные в предыдущей главе данные о Рароге позволяют понять, почему символизировавший его знак оказался сопоставим с Богом новой религии.

Ряд фактов показывает, что начиная со своей древнейшей формы двузубца знак Рюриковичей был связан с соколом. На цилиндре, которым опломбировался мешок с мехами, которыми собиралась дань, фигура этой птицы совмещена непосредственно с двузубцем (рис. 36): «Еще один деревянный цилиндр XI в. был найден в Польше при раскопках поморского города Волина. На волинском цилиндре вырезан княжеский знак, находящий ближайшие аналогии на русских трапециевидных привесках того же времени…»[703] В других работах этот же цилиндр датируется уже X в.[704]

Рис. 36. Волинский цилиндр, X-XI вв. Источник: Янин В. Л. У истоков новгородской государственности. Великий Новгород, 2001

Еще больший интерес представляет находка, сделанная в Ладоге. В «большом доме», построенном около 881 г., был обнаружен небольшой деревянный цилиндр диаметром 19 и высотой 15 мм, на боковой поверхности которого были изображены летящий сокол и плетеный крест (рис. 37). Следует отметить, что на тот момент данный дом был самой крупной постройкой в городе. В самом здании, не испытывавшем каких-либо катастроф, были обнаружены перстень из золота, фрагменты двух стеклянных кубков, амулет в форме топорика, две весовые гирьки, 211 бусин и 32 куска янтаря. Поскольку они были рассыпаны по полу, то, по всей видимости, не представляли особой ценности для его обитателей, связанных с морем и торговлей. На основании всего этого Е. А. Рябинин сделал вывод, что в данном доме находились не просто купцы и дружинники, но располагалась резиденция ладожского наместника и, возможно, путевой дворец Вещего Олега. «В любом случае археологически выявленный объект в Ладоге, который, судя по архитектурным деталям, мог по праву называться дворцовым зданием, хронологически полностью соответствует эпохе княжению Олега»[705]. Именно в нем был найден деревянный цилиндр с изображением птицы, бывший, судя по всему, игральной фишкой или гадательным жребием. Нечего и говорить, что норманисты незамедлительно постарались истолковать эту находку в своем ключе. В. И. Кулаков поспешил отнести ладожское изображение ко второму типу по своей классификации, изображавшему петуха как птицу-жертву в «стиле Борре»[706]. Поскольку читатель сам может определить, на кого именно больше походит найденное в Ладоге изображение – на жертвенного петуха или летящего сокола, – стоит обратить его внимание на другой аспект данной находки: на теле птицы был изображен двузубец, а точнее, целых два двузубца (рис. 38). Самый крупный был образован сочетанием головы и крыльев, что напоминает нам волинский цилиндр со знаком Рюриковичей. Более мелкий расположен на животе птицы, и, поскольку линии соединены, это не может быть изображением ее лап. Сочетание двух двузубцев с образом сокола уникально и аналогов не имеет. Возможно, подобная необычная композиция была обусловлена опекунством Вещего Олега над Игорем, и далеко не случайно, что этот предмет был найден в резиденции ладожского наместника, который, как предположил Е. А. Рябинин, мог быть путевым дворцом самого Олега. Если это так, то данная находка подчеркивает связь сына и племянника Рюрика с образом сокола. Она самым недвусмысленным образом подтверждает утверждение ПВЛ о принадлежности Вещего Олега к роду Рюриковичей и показывает ошибочность его характеристики как «князя урманского», сделанной одним из редакторов Иоакимовской летописи.