Читать онлайн «Национальная идея и адмирал Колчак». Страница 11

Рабочий класс Сибири достигал 700 тыс. чел. – около 1/3 городского населения региона и 4 % от численности всего российского пролетариата.[175] Как отмечалось, социальная поляризация в Сибири была меньше, чем в европейской части страны.[176] По данным переписи населения 1897 г., 40 % сибирских рабочих были выходцами из Европейской России – благодаря, с одной стороны, относительной зажиточности крестьянства Сибири, меньше стремившегося в город, с другой стороны – более высоким сравнительно с Европейской Россией заработкам рабочих (хотя надо отметить и более высокий уровень их эксплуатации на периферии страны). Среди них лучше всех оплачивались строители, далее по нисходящей – железнодорожники, горняки и меньше всех – фабрично-заводские рабочие.[177]

В аграрном вопросе кадеты в большинстве выступали за наделение крестьян землей не до трудовой, а до минимальной потребительской нормы (представлявшей минимум земли, необходимой для обеспечения крестьянской семьи), поскольку для реализации трудовой нормы в России, при демографическом буме, который она тогда переживала, попросту не хватило бы земли, по подсчетам экономистов-аграрников. Максимальную же, трудовую норму предполагалось применять при отчуждении частновладельческих (помещичьих) земель: отчуждению за выкуп подлежали как раз излишки сверх трудовой нормы. Образцовые помещичьи хозяйства и земли, занятые предприятиями, согласно партийной программе вообще не подлежали отчуждению. Особое мнение представляли томские и минусинские кадеты, выступавшие за наделение крестьян землей также до максимальной, трудовой нормы.

При этом и до, и после революции кадеты выступали за прогрессивное понижение расценок за излишки отчуждаемых земель в зависимости от их площади – по принципу «оптом дешевле». Кроме того, они выступали за отчуждение удельных, кабинетских и монастырских земель.

До 1917 г. кадеты полагали, что, поскольку в Сибири частного землевладения нет, то заводить его ни к чему, и в связи с этим критиковали реформу П. А. Столыпина, идеализируя, подобно эсерам, крестьянскую общину. Парадокс, но в этом вопросе Столыпин проявлял себя более последовательным либералом, у кадетов же зримо проглядывал отпечаток социалистических воззрений, что признают отдельные исследователи.[178]

Сибирские октябристы в аграрном вопросе ограничивались требованием отчуждения государственных земель. Реформу Столыпина они в целом поддерживали, как и вся их партия, но считали чересчур активной его переселенческую политику, выступая за постепенность в этом вопросе.[179]

Местные октябристы и кадеты сходились в требовании отмены ссылки в Сибирь как меры наказания, ухудшавшей ее социальный климат. Еще в советское время исследователи пришли к интересному выводу, что удельный вес политических ссыльных в Сибири в общей массе ссыльных не превышал 1 % (остальные – уголовники либо «бытовики») и совсем не соответствовал их заметному влиянию на политический климат Сибири.[180]

В рабочем вопросе кадетская программа отстаивала 8-часовой рабочий день «там, где это возможно». Можно согласиться, что этот пункт, как и ограничение помещичьего землевладения, тоже по сути расходился с позициями классического либерализма.[181] Нередко кадеты становились членами третейских судов и примирительных комиссий, рассматривавших споры между предпринимателями и рабочими. При этом они старались занимать внеклассовую позицию и в зависимости от ситуации защищали тех или других.

Для октябристов был характерен меньший интерес к социальным вопросам. Они больше внимания уделяли гражданским правам, в чем проявляли себя более последовательными либералами в классическом значении этого слова.

Отклонение кадетов от принципов либеральной экономики усилилось в годы Первой мировой войны, когда они выступали за временное введение госмонополий, расширение госсектора промышленности и государственное регулирование цен. Впрочем, в условиях войны с ними были солидарны и некоторые либералы Запада.

Можно согласиться, что причинами относительно высокой политизированности и оппозиционности населения Сибири, мало соответствовавшей его сравнительной отсталости и зажиточности, были, во-первых, его давнишняя относительная независимость (сравнительно с населением Европейской России) и пассионарность (что объяснялось и меньшим удельным весом государственной администрации, и отсутствием пережитков крепостничества, более свободным образом жизни), во-вторых, влияние политических ссыльных[182] (несмотря на их мизерный удельный вес, о чем уже говорилось, их духовное воздействие на местное население и прежде всего интеллигенцию было очень существенным).

Взгляды сибирских либералов во многом определяли их тактику и отношения с другими партиями. У кадетов и октябристов они были различными. Острая вражда разделяла кадетов с черносотенцами. Их отношение к революционным партиям было куда более терпимым, не исключалась возможность совместных действий. Над идеалами социалистов кадеты снисходительно иронизировали, хотя их революционную тактику критиковали всерьез как авантюристическую. Еще после декабрьских событий 1905 г. в Москве видный сибирский кадет В. А. Караулов заявил: «Наши пути разошлись и не могут сойтись. Мы пережили ужасный деспотизм правительства и не желаем добровольно подчиняться еще более ужасному деспотизму социалистических партий».[183]

Отношение кадетов к социалистам было неоднозначным. Представители правого крыла партии (последователи П. Б. Струве), идеологом которых в Сибири до революции был И. В. Михайловский, остро критиковали их и прозорливо называли социалистический идеал государства «полицейским».[184] Но большинство кадетов до революции и в первое время после Февраля рассматривали социалистов как союзников в борьбе за демократию. Профессор права Томского университета кадет Н. Я. Новомбергский заявлял в их оправдание, что они стремятся привлекать народ к участию в управлении и так же далеки от полицейских идеалов, как либералы – от анархистов.[185] Жизнь показала, что прав оказался Михайловский, а не Новомбергский, ибо большевики наиболее последовательно реализовали социалистические идеалы.

Напротив, октябристы полностью одобряли репрессии против революционеров, именуя их фанатиками антинаучных утопий, «красными врагами Отечества» и «анархистами». К черносотенцам, наоборот, относились терпимо, осуждая лишь их погромную тактику и крайний антисемитизм. В свою очередь, «Союз русского народа» оценивал октябристов как потенциальных союзников, отзываясь о них как о «единственной в России строго конституционной и в то же время монархической партии».[186] Местами их связывали тесные контакты.

До Первой мировой войны взаимодействие между двумя ветвями российского либерализма – октябристами и кадетами – практически отсутствовало. Первые упрекали вторых в популизме, недостатке патриотизма и заигрывании с социалистами. Кадеты отвечали им обвинениями в дружбе с реакцией и классовой ограниченности. Сибирские кадеты и их лидер Н. В. Некрасов, в отличие от руководства партии, считавшего возможными технические контакты с октябристами, относились даже к таким контактам отрицательно.

В целом кадеты в Сибири проявляли значительно большую политическую активность, чем октябристы.

В годы Первой мировой войны объединивший всех либералов лозунг «Война до победного конца», а затем политический кризис и окончательное падение авторитета династии и правительства впервые сблизили кадетов и октябристов и создали почву для сотрудничества в рамках оппозиционного «Прогрессивного блока», завоевавшего большинство в Госдуме. Все сибирские кадеты – депутаты Думы и члены Государственного совета – вошли в состав блока, а Н. В. Некрасов – в его руководящее бюро и в список намеченного блоком «правительства доверия». Но и тогда они нередко проявляли себя «левее» общей партийной линии.

Несколько сблизились кадеты и с буржуазией, от которой ранее дистанцировались. Данный факт с удовлетворением констатировал идеолог московской буржуазии П. П. Рябушинский: «Исторический момент, который мы переживаем, как нельзя ярче выявил несостоятельность застарелой тенденции русского интеллигентного общества отмежевывать себя от торгово-промышленных классов – тенденции, давно уже ставшей вредной и глубоко консервативной».[187] Отчасти это было связано и с ростом оппозиционности в самих предпринимательских кругах, наблюдавшейся с 1910 г. С 1915 г. кадеты входили в состав организованных буржуазией военно-промышленных комитетов («вопромов»). Можно согласиться, что Первая мировая война способствовала консолидации русской буржуазии.[188] Но от прямого лоббирования ее корпоративных интересов кадеты по-прежнему уклонялись.[189] Общие настроения либералов в предшествовавшие революции месяцы отразил в своем дневнике будущий идеолог сибирских кадетов Н. В. Устрялов: «Кабинет бессилен, царь слаб, бестолков и безволен, царица больна религиозным помешательством, Россией правят пройдохи, темные проходимцы, безграмотные мужики и Бог знает кто… Живем прямо-таки как на вулкане, вот-вот ожидая извержения. Уже слышны подземные удары, уже колеблется почва».[190]