Читать онлайн «Национальная идея и адмирал Колчак». Страница 9

Накануне революции 1917 г. в Сибири сохранялись 3 реально действующие кадетские организации – в Томске, Иркутске и Красноярске. Но сокращение численности коснулось всех партий России после поражения первой революции 1905–1907 гг. (может быть, кроме черносотенцев), однако их ядро – и у кадетов даже в большей степени, в сравнении с другими, – сохранилось. Именно поэтому в дни Февральских событий и в первые недели после них кадетская партия развернула свои организации быстрее других. С другой стороны, этому способствовала их окончательная легализация, поскольку до революции Партия народной свободы, будучи в оппозиции, была вынуждена мириться с полулегальным статусом своих местных отделов и комитетов. До войны царское правительство не без основания считало кадетов возбудителями революционных настроений, хотя и стоявшими в стороне от революции. Не раз кадетские активисты подвергались арестам (бывший томский городской голова, депутат I Госдумы А. Макушин, редактор газеты «Омский вестник» Н. Гладышев, бывший красноярский городской голова Н. Шепетковский, томские профессора И. Малиновский и М. Соболев), а кадетские газеты закрывались по распоряжению властей за резкую критику правительства.[148]

Социальный облик октябристов был значительно более «буржуазным». Удельный вес предпринимателей среди них был в 4 раза выше, чем у кадетов. Влиятельным деятелем и «спонсором» партии октябристов был томский миллионер А. Е. Кухтерин, из других видных представителей сибирской буржуазии тяготели к ним И. Некрасов, И. Гадалов, И. Смирнов, В. Усков.[149] Уязвимым местом октябристов было расхождение между теоретизированием их идеологов (в значительной степени выходцев из интеллигенции) и прагматизмом буржуазии. К началу Первой мировой войны отделы Союза 17 октября в Сибири практически прекратили свою деятельность. Ощутимую поддержку октябристам оказывала местная правительственная администрация, в противовес кадетам.

О слабости октябристов в Сибири красноречиво говорит тот факт, что из всех 4 созывов Государственной думы лишь в I Думу от региона прошел один депутат-октябрист (Ерлин от Томской губернии). Это не идет ни в какое сравнение с активностью и влиянием сибирских кадетов. Одной из причин такой ситуации можно считать повышенную оппозиционность сибирской интеллигенции к царскому режиму в сочетании со слабой политической активностью сибирской буржуазии – основной опоры октябристов.

Правда, в городских думах Сибири кадеты и октябристы традиционно набирали примерно равное число голосов.[150] Этому способствовал имущественный ценз, обеспечивавший буржуазным элементам преобладание на выборах.

Разница в численности и влиянии кадетов и октябристов отражалась и в количестве печатных органов. В Сибири насчитывалось 17 кадетских газет и всего 7 октябристских.[151] Правда, октябристы меньше нуждались в собственной прессе, имея выход на официальную печать и пользуясь поддержкой администрации на всех уровнях.

В биржевых комитетах, где тон задавали предприниматели, октябристы преобладали, но и там кадеты конкурировали с ними.

До революции центрами объединения либералов чаще всего становились редакции газет, различные научные и культурно-просветительские общества.

В годы Первой мировой войны к ним прибавились такие быстро набиравшие мощь общественные организации, созданные формально для помощи фронту, как военно-промышленные комитеты, Всероссийский земский союз и Всероссийский союз городов. В связи с отсутствием в дореволюционной Сибири земств, земский союз не имел здесь отделений. Зато активную деятельность развернул Всероссийский союз городов (Согор). Ряд его местных комитетов возглавили кадеты, в т. ч. в Омске – В. А. Жардецкий, в Иркутске – П. И. Федоров, в Красноярске – С. В. Востротин. Военно-промышленный комитет в Омске возглавлял либерал Н. Д. Буяновский, в Иркутске – К. Л. Лавров (кадет с 1917 г.).[152] Красноярский кадет и золотопромышленник, депутат IV Госдумы С. В. Востротин одновременно входил в состав Всероссийского совета съездов представителей биржевой торговли и сельского хозяйства, руководящего бюро Земгора и Центрального военно-промышленного комитета («Вопрома»). В центральный орган Земгора входил и лидер сибирских кадетов Н. В. Некрасов, а в Центральный «Вопром» – депутат Думы от Забайкалья кадет Н. К. Волков. Заметную роль в консолидации либералов играл образованный в сентябре 1914 г. в составе 32 местных отделов Сибиртет (Сибирское общество подачи помощи больным и раненым воинам), в числе организаторов которого был тот же С. В. Востротин. Из 8 членов руководящего бюро Сибиртета 5 были кадетами (Н. В. Некрасов, С. В. Востротин, Н. К. Волков, Е. Л. Зубашев, П. И. Макушин).[153]

В последнее время вновь обрела популярность расхожая версия о чуть ли не поголовном членстве либеральных активистов в масонских ложах. Это не соответствует действительности (так, нет никаких данных в этом отношении о лидере кадетов, самом популярном либеральном политике России П. Н. Милюкове). Среди видных кадетских деятелей всероссийского масштаба масонов было около половины – 16 чел.,[154] из них двое из Сибири – Н. В. Некрасов и Н. К. Волков (из тех, кто оказался связан с Сибирью в годы Гражданской войны, – В. А. Виноградов и Л. А. Кроль). Это были представители левого крыла партии (Некрасов, Виноградов, Кроль) либо умеренные центристы (Волков). При этом Н. В. Некрасов был известен как один из четырех наиболее активных политических представителей российского масонства в данный период.[155] Несомненно, масонские ложи играли определенную роль в либеральном движении, но подлинную степень их влияния выявить до конца никому не удалось, и попытки гиперболизировать его пока не нашли подтверждения.

Социальная среда и специфика профессиональной деятельности влияли на идеологию и политические установки либерального движения. Всех либералов – как неославянофильского, так и западнического толка – объединяло признание прав и интересов личности первенствующими по отношению к обществу, как производному от личности. Те и другие придерживались идеи приоритета духовных и нравственных ценностей, но способы их реализации понимали по-разному. Для октябристов и правых кадетов – последователей П. Б. Струве и изданного в 1909 г. знаменитого сборника «Вехи» – они заключались прежде всего в просвещении и воспитании народа. За религиозный морализм октябристов позднее сравнивали с современными немецкими христианскими демократами.[156] От умеренно космополитичного ХДС «Союз 17 октября» отличала выраженная патриотическая направленность. Они, как и правое крыло кадетов, враждебно относились к политическому радикализму. В Сибири виднейшим идеологом этого направления до революции был профессор права Томского университета И. В. Михайловский. В своем неприятии революции он доходил до признания за государственной властью права нарушать в критических ситуациях собственные законы, «ради избежания гораздо большего зла творить меньшее».[157] Михайловский указывал, что революционный террор не может не вызывать со стороны государства ответных мер самозащиты.

Однако подавляющее большинство дореволюционных кадетов хотя и отвергали в принципе революционные методы террора и насилия, но под влиянием оппозиции к царскому правительству нередко оправдывали революционеров. Так, сибирский кадетский идеолог И. А. Малиновский (также профессор права Томского университета до 1917 г.) считал, что вспышки революционного насилия провоцирует само государство, своими репрессиями при недостаточных реформах лишь разжигая пламя революционной ненависти и борьбы.[158]

Большинство кадетов до 1917 г. твердо исповедовали идеи демократии западного образца. Своей нравственной обязанностью они почитали отстаивание либеральных и демократических идеалов, не слишком считаясь с отсутствием политической культуры народа. Они верили в традиционную для либералов XIX века, восходящую к эпохе Просвещения теорию линейного поступательного прогресса в жизни общества. Между тем, ряд правых либералов уже тогда подвергали эту теорию сомнению. Тот же И. В. Михайловский в скептическом отношении к ней сходился с Максом Вебером: «Прогресс сплошь и рядом… движется не по прямой линии, а по линии чрезвычайно извилистой во всех направлениях».[159]

Из приоритета интересов личности над общественными интересами для всех либералов следовало, что свобода важнее равенства, в противовес социалистам. Это различие определяло основную сущность их полемики. К классике либеральных изречений можно отнести высказанное И. В. Михайловским в развитие идей одного из «отцов» русского либерализма Б. Н. Чичерина заявление о задачах государства: «Государство не может и не должно быть нянькой для взрослых людей, не может заменить личной инициативы».[160] Учитывая традиции и национальные особенности России, Михайловский утверждал, что для России идеально «гармоничное сочетание монархии, аристократии и демократии… на основе монархического начала»,[161] не особенно расшифровывая, правда, этот тезис. Ведь такое сочетание было и в образцовой для либералов Великобритании, и (в другом соотношении слагаемых) в довольно далекой от демократических идеалов кайзеровской Германии.