Читать онлайн «Ближний Восток: война и политика». Страница 46

Доминирование исламской составляющей антимонархического движения над светской было обусловлено целым рядом факторов. Во-первых, упоминавшееся выше подавление шахом светского инакомыслия способствовало монополизации оппозиционного дискурса шиитскими лидерами. Во-вторых, лозунги обеих политических группировок нередко были совершенно идентичны. И те и другие выступали против западного империализма – т. е. за избавление от иностранного влияния. И сторонники Хомейни, и члены левых организаций считали общественное неравенство, порождаемое развитием капиталистических отношений, очевидным злом, которое следует искоренить. Последователи Хомейни, делая акцент на социальном характере борьбы с режимом, представляли ее как противостояние между «обездоленными» (мустазафин) и «высокомерными» (мустакбаран). Однако светское и религиозное крылья оппозиции обладали отнюдь не равноценной социальной базой. Если различные идеологии западного происхождения имели сторонников главным образом среди интеллигенции, части студенчества и промышленных рабочих, то лозунги имама Хомейни находили живой отклик у крестьян, представителей нового пролетариата и базара, которые вместе составляли абсолютное большинство населения страны. Разумеется, в подобных условиях светские силы не могли открыто противопоставлять себя шиитскому духовенству и вынуждены были признать Хомейни лидером антишахского движения. В начале ноября лидер Национального фронта Карим Санджаби встретился с аятоллой в Париже, куда тот вынужден был перебраться после вынужденного отъезда из Ирака (Багдадаское правительство фактически изгнало его из страны по настоятельной просьбе шаха).

К началу января 1979 г. началось сильное брожение в армии и полиции – главной опоре монархии. Премьер-министр Бахтияр высказал пожелание, чтобы Мохаммед Реза в целях обеспечения личной безопасности и умиротворения общества покинул страну. 16 января шах вылетел из Тегерана в Египет, и больше не возвращался на родину. Народ с большим восторгом отреагировал на это событие. 1 февраля в Тегеран вернулся аятолла Хомейни, который немедленно объявил о нелегитимности кабинета Бахтияра и назначил сторонника умеренной исламизации общественно-политической жизни Мехди Базаргана главой временного революционного правительства. 10 февраля в столице вооруженные отряды восставших начали наступление на полицейские участки, к вечеру они захватили завод по производству автоматического оружия. 11 февраля столкновения между противниками шаха и его сторонниками из числа военнослужащих приняли особо ожесточенный характер. В критический момент противостояния Высший совет вооруженных сил объявил о нейтралитете армии в продолжающемся конфликте, не решившись на прямое столкновение с народом. Данное решение предопределило полный распад главной опоры шахского режима.

В результате вооруженного восстания 10–11 февраля 1979 г. иранская монархия была полностью ликвидирована. Верховная власть перешла к религиозно-политическим авторитетам и близким к ним светским деятелям. Новые руководители не имели четкого и единого мнения относительно устройства государства. Не вызывала сомнений лишь неизбежная исламизация системы управления страной. Это было связано со значительной ролью шиитского духовенства в революционных событиях в целом и огромной популярностью Хомейни в частности. В таких условиях некоторые более либеральные деятели вынуждены были согласиться с идеей аятоллы Хомейни о замене конституционной монархии республикой мусульманского толка, что дало им возможность войти в состав временного правительства. К числу таких политиков можно отнести уже упоминавшихся М. Базаргана и К. Санджаби. Они в значительной мере выражали интересы той части буржуазии, которая по тем или иным причинам была недовольна шахским режимом. Их деятельность была направлена на предотвращение полного распада существовавшей политической структуры и установление прагматических отношений с западными государствами, в т. ч. и с США. Для достижения этих целей они стремились нейтрализовать влияние наиболее радикальных религиозных лидеров, оказавшихся у власти. Однако Хомейни и его соратники целенаправленно работали над реализацией собственного плана, который по ряду ключевых вопросов имел принципиальные противоречия с замыслами либералов. В феврале 1979 г. Хомейни издал указ, обязывавший Базаргана провести общенациональный референдум о будущем государственном устройстве. На голосование выносился только один вопрос: «Согласны ли вы с образованием в Иране исламской республики?» Следует отметить, что ряд светских и религиозных деятелей выступали против подобной формулировки, предлагая такие названия, как «народно-демократическая республика» или «исламская демократическая республика». Тем не менее более 90 % принявших участие в плебисците положительно ответили на поставленный вопрос. Во многом это было связано с тем, что для большинства населения голосование за абстрактную «исламскую республику» стало своеобразным отвержением монархического прошлого.

После формального учреждения новой формы правления главной проблемой текущего момента стала разработка основного закона Ирана – конституции. Взгляды сторонников Хомейни и более умеренных участников революции на будущее государственное устройство находились в полном противоречии. Между этими полюсами развернулось противостояние, проявлявшееся как в форме идеологических дискуссий на страницах газет, так и в форме различных интриг и кровавых терактов.

Конечный успех Хомейни и его последователей в борьбе за власть был обусловлен относительным единством религиозного крыла революционного движения и разобщенностью светской его составляющей. Сторонники прозападного вектора развития не имели серьезной поддержки в обществе, так как вследствие политики шаха в глазах многих иранцев было дискредитировано само понятие «Запад». Левая часть политического спектра обладала большим влиянием, но была крайне разнородна. К ней можно отнести такие организации, как Туде и группировку с синкретической марксистско-исламской идеологией «Моджахеды народа». На первом этапе революции все эти силы поддержали Хомейни как «антиимпериалистического» лидера.

В условиях острого политического противостояния и давления со стороны организованного духовенства позиции правительства Базаргана были весьма непрочными. Формально власть переходного правительства ограничивалась Революционным советом, который в основном состоял из представителей духовенства, назначенных Хомейни. До принятия конституции этот орган фактически выполнял функции парламента. Руководил советом аятолла Бехешти – один из наиболее твердых сторонников укрепления влияния духовенства.

Разумеется, в первые постреволюционные месяцы в политической жизни страны главное место занимали вопросы формирования и юридического оформления базовых принципов функционирования институтов нового государства, а именно принятия новой конституции. Первый проект основного закона был разработан либеральными деятелями и опубликован в июне 1979 г. Согласно этому законопроекту, главная роль в политической системе страны отводилась парламенту, при этом за духовенством закреплялись лишь очень ограниченные контрольно-наблюдательные функции. Хомейни и его сторонники выразили крайнее неудовольствие такими планами оппонентов: он дал указание провести выборы в Совет экспертов, чьей основной задачей являлась разработка проекта конституции, отвечавшего воззрениям лидера революции. В условиях сильного политического давления многие умеренные политики отказались участвовать в выборах в совет, что привело к абсолютному доминированию в нем сторонников Хомейни, главным образом из числа духовенства. Они подготовили проект основного закона, полностью соответствовавшего букве и духу теоретических трудов революционного лидера.

Следует отметить, что далеко не все ведущие представители шиитского духовенства с энтузиазмом воспринимали теократическую модель управления государством. Среди несогласных с линией Хомейни наиболее заметной фигурой был великий аятолла Шариатмадари. С его точки зрения, исламское учение не допускало активного и прямого участие религиозных авторитетов в политических процессах. Шариатмадари неоднократно подвергал критике концепцию «велаят-е факих» и в целом негативно воспринимал факт принятия Хомейни титула «имам», который в сознании шиитов обычно ассоциировался с двенадцатым имамом Махди, пришествия которого верующие ждали в будущем. Сторонники великого аятоллы неоднократно вступали в прямое противостояние с последователями Хомейни, главным образом представленных выходцами из беднейших традиционных слоев общества. Тем не менее после острой политической борьбы Шариатмадари был дискредитирован своими связями с участниками антиправительственного заговора во главе с министром иностранных дел Готбзаде.