Читать онлайн «Власть в малом российском городе». Страница 14

В убеждении источник власти заключается в аргументах, которые субъект может использовать для подчинения объекта; у объекта есть выбор принять аргументы субъекта или нет, который не ограничен позитивными или негативными санкциями со стороны субъекта.

Манипуляция как вид власти основывается на способности субъекта осуществлять скрытое влияние на объект. В отличие от других видов власти, манипуляция может иметь место без команды субъекта и даже тогда, когда объект не знает о самом существовании субъекта.

Авторитет представляет собой властное отношение, в котором субъект власти обладает признанным правом командовать, а объект власти – признанной обязанностью повиноваться. Источником подчинения выступает определенная совокупность характеристик субъекта, которая делает объект обязанным принять команду субъекта независимо от ее содержания.

В реальной практике, как правило, используются комбинации ресурсов и технологий влияния, что подтвердило и наше исследование. Однако их конфигурации существенно отличались: в одних городах преобладали методы открытого или скрытого принуждения, в других чаще использовались иные инструменты влияния – убеждение, побуждение, манипуляция, авторитет.

Для достижения поставленных целей и задач мы используем метод сравнения кейсов (comparable-cases method). Мы понимаем, что в силу небольшого числа кейсов он имеет ограничения и позволяет делать только частичные генерализации. Однако он, как подчеркивает А. Лейпхарт, полезен как первый шаг [Lijphart, 1975, р. 172], поскольку помогает очертить проблематику, сформулировать гипотезы, настроить инструментарий, выделить проблемы и трудности исследования и сформулировать предварительные выводы. Мы, разумеется, не претендуем на выстраивание какой-то цельной типологии паттернов власти в российских городах, поскольку для этого требуется проведение исследований в значительном числе локальных сообществ, как это делали в свое время Дж. Уолтон, Т. Кларк, К. Гилберт и другие исследователи власти в локальных сообществах. Однако наше исследование подготавливает почву для более масштабных (репрезентативных) исследований, и в этом его главное предназначение.

Для выявления наиболее влиятельных акторов в городских сообществах мы использовали некоторую упрощенную комбинацию классических методов, хотя и не смогли выдержать их стандарты [Ледяев, 2012, с. 177–208]. С помощью позиционного метода определялся приблизительный круг потенциально влиятельных лиц и список будущих информантов. Как правило, нам удавалось получить к ним доступ с помощью наших связей в руководстве областей, в которых проводилось исследование. В ходе интервью с очевидными позиционными лидерами сообществ выяснялась информация и о властной репутации акторов, и об их роли в принятии политических решений. Репутационный индикатор, пожалуй, оказался наиболее весомым при объяснении структуры власти в городах, тем более что практически все упоминаемые в интервью персонажи и выступали в качестве респондентов (экспертов).

Основной метод сбора информации, использованный в данном исследовании, – глубинные интервью с непосредственными участниками локальной политики в изучаемых городах и экспертами[7]. Нам представляется, что именно интервью с непосредственными участниками локальной политики могут дать наиболее полную информацию о реальных властных практиках, взаимоотношениях акторов и механизмах взаимодействия, которые обычно скрыты от внешнего наблюдателя и не могут быть получены из других источников. Разумеется, мы понимаем, что любые оценки действующих акторов субъективны. Мы также осознаем трудности интервьюирования влиятельных фигур – политиков, чиновников, бизнесменов, руководителей организаций – в силу того, что они часто склонны вести себя настороженно, закрыто, ограничиваться штампами. Однако эти трудности можно, по крайней мере отчасти, преодолеть с помощью профессионального опыта интервьюера и хорошего владения техникой проведения интервью.

Нами использовался достаточно широкий набор специальных технологий, позволяющих повысить надежность получаемой информации: построение системы провоцирующих вопросов, позволяющих перепроверять сообщаемую информацию, установление особого эмоционального контакта с респондентом, повышенное внимание к содержанию разговора, позволяющее снизить уровень контроля говорящего, привлечение к интервью фигур, непосредственно включенных в политические процессы и одновременно воспринимающих их как обычную повседневную практику, и др.

Эти технологии и приемы применялись с учетом различных обстоятельств и характера информации, которую требовалось получить у конкретных респондентов.

При этом мы практиковали несколько разных моделей интервью. «Актуализационная модель»[8] интервью позволяет респонденту находиться в комфортном для него режиме, предоставляя ему широкий диапазон свободы без жесткого структурирования беседы. В этом случае фигура интервьюера располагается как бы на «периферии». Данная модель может быть вполне эффективной при общении с высокостатусными респондентами, поскольку у них, как это ни покажется парадоксальным, нередко возникает определенный дефицит общения по поводу картины мира, «^-концепции» и их самоощущения. Ее применение возможно только в том случае, когда в процессе коммуникации интервьюер способен продемонстрировать не бытийный, любопытствующий или эмоциональный подходы, а серьезный опыт работы с «внутренними» состояниями на рефлексивной дистанции, предлагая неожиданные интерпретации тех или иных событий и процессов. Но здесь должна четко соблюдаться мера и демонстрироваться умение молчать. Основной жанр этого типа интервью – игра пауз.

Модель «другой взгляд» опирается на технику «рефлексивной беседы» и принцип «спокойного противостояния», которые дают возможность партнерам по коммуникации размышлять с различных позиций о характере тех или иных явлений внутри повседневных практик; при этом интервьюер порой намеренно наращивает потенциал расхождения в позициях. Данный способ коммуникации позволяет выявить контексты, уточнить устойчивость тех или иных подходов, оценить глубину личностных позиций. Здесь интервьюеру важно продемонстрировать заинтересованность в глубоком проникновении в то или иное событие, но не стремиться психологически доминировать над интервьюируемым; интервьюер способен увидеть события в своем ракурсе и оценить их в своей системе координат, тем самым разрушая внутреннюю моноконструкцию интервьюируемого.

Модель «профессиональный интерес» может быть достаточно эффективной, поскольку у статусных и влиятельных акторов обычно формируется уважительное отношение к профессионализму и профессионалам. Интервьюер разговаривает с интервьюируемым как равный ему профессионал; тем самым может быть достигнут высокий уровень погружения в проблему: профессионалу интересен другой профессионал, если с его помощью он может реализовать собственные цели. Однако использование данной модели возможно только после того, как интервьюер завоевал «право на профессиональную позицию» в диалоге. При этом интервьюер должен «оплатить» время своего визита собственной нетривиальностью, сделав из диалога интересное событие.

Интервью проводились по единой схеме во всех изучаемых городах с целью достижения максимальной сопоставимости получаемой информации. Хотя техника глубинного интервью не предполагает жесткого диалога, допускает вариативность, использование разных моделей и адаптируется в зависимости от характерологических особенностей респондента, степени его открытости, мотивированности и предрасположенности к участию в интервью, мы стремились максимально синхронизировать полученные результаты. В полной мере это не удалось. Поэтому структура описания результатов исследования по отдельным городам несколько различается.

Основной эмпирический материал был получен в ходе 76 интервью. Интервьюируемыми были руководители законодательной и исполнительной власти во всех пяти локальных сообществах, ряд их заместителей (18), депутаты местных легислатур (12), чиновники и работники аппарата исполнительной власти и легислатур (16), руководители местных газет и телевидения (6), директора промышленных предприятий и бизнесмены (14), руководители и активисты местных партийных и общественных организаций (5), эксперты (5).

Для проведения эмпирического исследования нами были выбраны пять малых городов в Пермском крае, Ивановской и Тамбовской областях. Мы осознанно выбрали города именно этих трех регионов. Ивановская и Тамбовская области являются типичными для России среднеслабыми в экономическом и финансовом отношении регионами. Но мы были заинтересованы и в изучении локальных сообществ в относительно развитом регионе. Таковым стал Пермский край, показатели экономического и социального развития которого выше среднего по России. Разумеется, на выбор конкретных территорий повлиял фактор их доступности для нашего исследования, что важно для получения качественной информации. Благодаря этому нам удалось взять интервью практически у всех, кого мы наметили в качестве респондентов.